Сам Эйв видимо пришел к похожим выводам, буркнул под нос «попробуем», и начал спешно собирать вещи. Задумчиво остановился только рядом с убитым котелком, но в конечном итоге запаковал и его, видимо ради заботы о природе, потому что готовить в этом точно было уже нельзя.

Когда все было готово, и дорожные сумки были надежно закреплены, он снова подошел ко мне и как-то неуверенно спросил:

– Можно?

Что именно «можно» понять было сложно, но я все равно почему-то кивнула, а Эйв присел на корточки и прикоснулся к моей ноге чуть выше колена. Прикосновение было осторожным, но без какого-либо подтекста, хотя я отчетливо ощущала жар его ладони через плотную ткань штанов. Потом к первой руке присоединилась вторая, окольцевали мою ногу и поползли вверх.

Я уже почти успела в полной мере прочувствовать всю неловкость ситуации, когда окаменевшие мышцы бедра начали расслабляться. Там где только что прошли пальцы Эйва оставалось лишь тепло и легкая усталость. Это был магия. Упругая не вполне осязаемая волна, которая проникала внутрь, распутывала узлы, забирала боль. Когда со второй ногой повторилась та же самая манипуляция, я поверила, что смогу провести в седле не только остаток сегодняшнего дня и весь завтрашний.

Судя по всему, магию ко мне применяли уже далеко не в первый раз, но до этого я была либо без сознания, либо на грани. И только сейчас я в полной мере поняла, что могу смело отбросить все, что я до этого знала о реальности. Меня ждал новый мир полный невероятных вещей и явлений. И этот мир готов был подарить мне главное, ради чего стоило жить – надежду на будущее.

В город мы прибыли в середине следующего дня. Хотя, вернее было сказать, что город мы проехали насквозь, чтобы ближе к вечеру остановиться в небольшой гостинице, которую так и подмывало назвать постоялым двором или еще каким словечком из репертуара исторических романов.

Впрочем, вопреки моим опасениям, в гостинице было чисто и даже уютно, особенно после ночевок в лесу. Это было достаточно большое здание, с первым этажом из то ли хорошо обтесанного камня, то ли из странного темно-серого кирпича, поросшего у фундамента мхом, второй же этаж представлял собой бревенчатых сруб. Двускатная крыша была покрыта черепицей. Почему-то зеленой.

Вроде по отдельности все понятно и знакомо, а на выходе цельный образ царапал мозг своей непривычностью или даже неправильностью. Мое сознание подмечало и фиксировало бесчисленное количество таких мелких деталей, пока мы ехали по городу – одежда людей, роспись на оконных ставнях, уличные вывески без надписей, с одними лишь картинками. Да и сам городок – маленький, по моим меркам, скорее большая деревня, красивый, аккуратный, словно ненастоящий. Я привыкла к совсем другим городам.

И гостиница на отшибе, с ее небольшими опрятными комнатками и стенами, обшитыми гладкими пахнущими смолой досками, отлично вписывалась в этот образ. А мне казалось, что я отвыкла от цивилизации, даже такой незначительной. Пока длилось наше путешествие через лес с ночевками у костра и бесконечными дневными переходами, все происходящее казалось не таким уж реальным. Деревья, дорога, вода из речки и сухой валежник для растопки казались простыми и понятными. Даже лошадь, хоть и вызывала по-началу небольшую оторопь, в конце концов была всего-лишь лошадью, точно такой же, каких я видела десятки раз. И можно было избегать столкновения с реальностью, прикрываясь этой привычностью.

Когда я осталась одна в своей комнате, прятаться было больше невозможно. Сознание снова словно двоилось – одна его часть принимала произошедшее и считала это свершившимся фактом, а вторая порывалась начать бегать кругами с воплями «Так не бывает!! Так просто не может быть!!!». При чем ужаса и восторга в этих воплях должно было быть примерно поровну.

От полного раздрая меня уберег уверенный, какой-то даже деловитый стук в дверь. После моего «войдите» на пороге появилась женщина в светло-синем платье с белоснежным передником. Светловолосая, сильно старше меня, с приятным тронутым загаром лицом, служанкой ее назвать у меня язык не поворачивался, но она явно здесь работала.

– Здравствуйте госпожа, меня зовут Аника, – женщина присела в неком подобие книксена, – Господин просил проводить вас в купальню.

От мысли, что наконец-то удастся нормально вымыться, тело немилосердно зачесалось. Мне было даже все равно, что делать это скорее всего придется в тазике, главное, чтобы была горячая вода и мыло… или чем они тут пользуются.

Заручившись моим согласием, Аника повела меня к небольшой лестнице в дальнем конце коридора, и мы снова спустились на первый этаж. Купальня соединялась с основным зданием крытым переходом и я шла за своей проводницей, радуясь, что не пришлось выходить на улицу, и ловила время от времени ее взгляды, в которых жалость мешалась с недоумением.

Я не хотела думать, как я сейчас выгляжу – в чужой, явно мужской одежде, не слишком чистой к тому же, с немытыми и толком нечесаными волосами, хорошо хоть синяки и ссадины, спасибо Эйву, уже сошли.

Купальня оказалось достаточно просторным помещением с жаркой печкой и несколькими большими кадками с водой. Вкусно пахло травами и тело тут же окутало влажное тепло. Аника предложила помочь и я отчего-то согласилась, хотя в последний раз мне помогали мыться лет в 5. Но усталость брала свое, думать и что-то решать совершенно не хотелось, хотелось плыть по течению, а еще почувствовать себя, наконец, чистой и еще, наверное, поесть.

Поэтому я безропотно сняла свою безразмерную рубаху, стянула штаны и залезла в первую кадку с теплой водой, позволила тереть себя мягкой тряпочкой с ароматным, похожим на крем мылом, мыть и споласкивать волосы. Затем перебралась во вторую кадку, погрузилась несколько раз с головой в чистую, пахнущую каким-то душистым отваром, воду и поняла, что начинаю снова чувствовать себя живой, как будто с тела и разума спало онемение, ставшее таким привычным, что до этого момента я его просто не замечала.

Вылезла из кадки и вытерлась я уже сама, привычно замотав голову одним из полотенец. После чего мне презентовали длинную белую ночнушку, больше всего напоминающую реквизит к фильму о викторианской Англии – подол в пол, длинные рукава с завязочками, сверху воланчик и шнурок, стягивающий ворот. Ткань была плотной, но мягкой, это в общем-то и примирило меня с этим нелепым нарядом – спать в нем будет удобно.

Когда я облачилась, Аника выдала мне еще и халат не менее винтажного вида, а потом проводила обратно в комнату и предложила расчесать волосы. Я почему-то снова согласилась, хотя терпеть не могла, когда кто-то пытался подходить ко мне с расческой. Волосы у меня вились и сильно путались, поэтому нормально расчесать их, не пытаясь снять скальп, могла только я сама.

Но Аника достала маленький гребешок и начала аккуратно разбирать еще мокрые пряди, вполголоса напевая. Я снова поймала это ощущение, как при первой встрече с Эйвом – голос как будто двоился, по-началу мне даже показалось, что она поет на каком-то другом языке. Но, чем больше я вслушивалась, тем слабее становилось эхо, и тем отчетливее становился смысл. Сначала я выхватывала отдельные слова и фразы, пока, наконец, не услышала всю песню, которая оказалась простым, даже немного примитивным заговором – чтобы волосы не путались. Не знаю уж, была ли это настоящая волшба, или я настолько ушла в себя, но боли и неприятных ощущений я действительно не чувствовала. А может быть просто руки у Аники были золотыми, спросить я не решилась.

Я вообще чувствовала себя довольно неловко, но так часто со мной бывало, когда я оказывалась одна в незнакомом месте. А сейчас не только место, но и целый мир за стенами небольшой придорожной гостиницы был мне незнаком. Необъятность этого незнания угнетали. Попытки думать о своем нынешнем положении в привычных категориях вызывали панику. Я была одна, посреди чужой страны, которая отставала от привычного мне уровня цивилизации как минимум на пару веков. Без денег, без документов, даже без одежды. С единственным проводником – мужчиной, которого я знаю всего пару дней, и который оказался на моем пути по воле странного случая. Хотя формально, конечно, это я оказалась на его пути. В общем все плохо, если оценивать ситуацию с позиции моего прошлого.