Глупая бравада все равно одержала верх, я не хотела быть девушкой в беде больше, чем того требовала ситуация. Схватилась за луку, поставила правую ногу в стремя, глубоко вдохнула… и в следующий момент уже действительно сидела в седле. Как будто тело вспомнило давно забытое умение, хотя ни о какой мышечной памяти речи быть не могло.
Эйв удовлетворенно хмыкнул, взял Ворона под уздцы и повел в направлении дороги. Пока все казалось не таким страшным, как я успела себе навоображать, но в то же время я знала, что растянутые и перетруженные мышцы дадут о себе знать по-настоящему только завтра утром, когда я не смогу даже пошевелиться не скривившись от боли.
Дорога была такой же, какой я ее помнила – серо-желтой, извилистой, с пыльными придорожными кустами. Обычный, ничем не примечательный проселок, я видела таких немало. Разница заключалась только в том, что на этот раз я была явно не в своем мире. Ведь все действительно сводилось только к двум вариантам – либо это другая реальность, либо я сейчас в палате с мягкими стенами и под очень сильнодействующими препаратами. Учитывая, что сделать ни в том, ни в другом случае ничего нельзя, по крайней мере пока, я предпочитала исходить из первого варианта.
Вообще, было удивительно, насколько спокойно мой мозг воспринял эту перспективу, никакой паники, никакой истерики, даже гнева или отрицания и то не было. То ли шок все еще не прошел, то ли мой истощенный организм просто не способен был уже на такие яркие эмоции. А может быть я просто оказалась готова к чему-то подобному – все эти книги, фильмы, бесконечное количество реальностей и историй, в итоге идея, что наш мир – единственно возможный, кажется не логичной, а угнетающей.
Мысли текли размеренно, подстраиваясь под ритмичный шаг Ворона, я думала о произошедшем, о встрече с Эйвом, о том, что меня ждет дальше, о том, какой он, этот новый мир, и будет ли в нем для меня место. Очень о многом надо было расспросить, но я не могла заставить себя открыть рот и нарушить молчание.
Эйва тишина, судя по всему, тоже устраивала. Один раз он снял с пояса флягу и протянул мне, отпил сам только после того, как я сделала несколько глотков. А потом через какое-то время присоединился ко мне в седле, позволив откинуться спиной себе на грудь и немного расслабиться. Я чувствовала усталость, хотя прошло совсем немного времени, и все больше сомневалась, что продержусь хотя бы до обеда.
Тело было тяжелым и непослушным, мне казалось, что еще немного и пальцы на луке просто разожмутся. Но теплое тело за спиной успокаивало. Близость другого человека была приятной, я уже почти забыла это чувство. И, чтобы не думать о деревенеющих мышцах, я думала о том, как здорово было бы свернуться калачиком по теплым боком и наслаждаться этим ощущением комфорта и безопасности. Даже удивительно, что Эйв – вчерашний незнакомец, мог вызывать у меня все эти эмоции.
Как соскользнула в сон, я даже не заметила.
***
Новое пробуждение было похоже на прежнее. Я снова лежала на поляне у разведенного костра, правда на этот раз было еще светло, плечи укрывал дорожный плащ. Он был тяжелым, теплым и резко пах кожей, лошадью и чем-то еще, наверное, Эйвом.
– Сказал бы «доброе утро», но пока еще даже не вечер, – мой спутник сидел на корточках возле костра и колдовал над котелком, из которого уже начинало вкусно пахнуть съестным, – Кстати, мое имя ты знаешь, а свое так и не назвала. Раскроешь тайну?
– Я… – скрывать, как меня зовут я не собиралась, но вчера, да и сегодня утром об этом просто не заходила ресь. Что может быть естественнее, чем представиться? Только вот, когда я попыталась закончить фразу, поняла, что в моей памяти зияет дыра. Маленькая, аккуратная, как раз на месте самого первого, что знает о себе каждый человек. Я не знала как меня зовут. Я знала, кто я, ощущала себя как обычно, и до этого момента не видела ни единого пробела, мои мысли текли свободно, ни разу не споткнулись ни о какое несоответствие.
И тут меня захлестнула запоздалая паника. Меня уже предавало мое собственное тело, если предаст еще и разум, что останется? То единственное, на что я могла полагаться всегда, в любой ситуации. Кто я, если я не помню собственного имени? Что еще я потеряла? И как много у меня осталось от меня самой? И где гарантия, что я – это все еще я…
Воздух царапал горло, а я все никак не могла нормально вдохнуть, задыхалась, пытаясь протолкнуть его дальше в легкие, до боли в груди. Но не чувствовала облегчения. Только все нарастающий животный ужас от невозможности получить хотя бы глоток воздуха.
А потом я увидела его глаза, такие яркие, что они смогли пробиться сквозь пелену паники, мне даже казалось, что они светятся. Эйв что-то говорил, я слышала его голос, но смысл слов до меня никак не доходил. В следующий момент его ладонь прижалась к моей груди там, где сходятся ребра, и я испытала странное ощущение, как будто внутри что-то лопнуло. А затем воздух снова хлынул в легкие и все это стало не важным, потому что нет ничего лучше возможности просто дышать. Боги, как же это потрясающе.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мой мозг насытился наконец кислородом и начал снова воспринимать окружающую реальность. Эйв продолжал поддерживать меня за плечи и говорить какую-то успокаивающую ерунду, вроде как это все не важно и я могу не называть своего имени, если не хочу, мол, он все понимает и у каждого есть право на свое личное-приватное. Мило, конечно, но моя паническая атака… или чем там был это приступ, не была вызвана никакой страшной семейной трагедией, за мной не охотится братство убийц, я не являюсь наследницей какого-нибудь королевского дома, или что там еще успел себе навоображать мой спаситель. И этот вопрос стоило прояснить, чтобы не вводить в заблуждение человека, который и так проявлял ко мне чудеса доброты и участия.
– Спасибо, – наконец, смогла выдавить из себя я, голос был все еще хриплым, так что протянутая фляга пришлась как нельзя кстати, – Я бы сказала, как меня зовут. Это не тайна. Но я только сейчас поняла, что я не помню своего имени…
Страх от этой мысли вновь прокатился ледяными мурашками по телу и осел комом где-то под диафрагмой. Сколько еще дикости должно со мной произойти, чтобы я перестала удивляться и реагировать так остро? Или это и будет значить окончательную потерю себя?
Эйв нахмурился, потом довольно бесцеремонно ощупал пальцами мою голову, видимо проверяя, не ударилась ли я во время какого-нибудь из своих падений. А я снова вспомнила, что моим волосам сильно бы не помешала расческа. И ванна. И шампунь. И бальзамчик. И вообще, нормальная одежда, нормальная кровать и те блага цивилизации, о которых тут, судя по антуражу, даже не слышали. Вообще удивительно, что за два дня я ни разу не вспомнила про свой смартфон. Объяснить это могу разве что тем, что большую часть времени я спала или находилась без сознания.
Тем временем, Эйв, не найдя на моем черепе ни зияющей раны, ни даже завалящейся шишки, решил подойти к решению проблемы с другого конца:
– А что вообще последнее ты помнишь? Откуда ты родом? Где твоя семья? Как оказалась посреди богами забытого тракта? Только спокойно, давай постараемся обойтись без приступов больше, хорошо?
– Хорошо то хорошо, но сомневаюсь, что это от меня зависит. Чем больше я думаю, тем больше понимаю, что не помню практически ничего. Я помню, что у меня есть семья – папа и мама, но не помню их имен. Я помню, что жила в большом городе, но не помню, как он назывался. Я помню, как пыталась заснуть в своей кровати, мучаясь от чудовищной головной боли, а потом открыла глаза лежа на дороге. Но самое дикое не это…
Тут я замялась, потому что не слишком представляла себе, как можно рассказать о том, что я, кажется, пришла из другого мира, и не очутиться в итоге в местном приюте для умалишенных или и вовсе на костре. Эйв был добр ко мне, это факт, хоть и достаточно странный сам по себе. Но я ровным счетом ничего не знала о нем и о мире, в котором я оказалась. До этого у меня просто не было сил чтобы расспрашивать и вникать в детали, а потом я была слишком поражена осознанием того, что со мной произошло. Возможно, сейчас самое время узнать больше. И уже потом можно будет подумать о том, как все это лучше преподнести. А пока у меня просто очень странная амнезия. И, так как я толком ничего не помню, то не помню и что привело к такому печальному итогу.
