— Неплохой слуга. Исполнительный и очень преданный. А после того как вы его приказали чуть ли не в своих покоях лечить, и самое главное, выслушали, более преданного человека, вам сложно будет найти, ваше величество. — Совершенно искренне ответил Илья.
— Начинай его готовить. — Кивнул я. — Самое главное, убедись, что он грамоте обучен и счёту. Ежели нет, то поспособствуй, чтобы такие навыки у него появились.
— Слушаюсь, ваше величество, — Скворцов поклонился.
— Так, а теперь пригласи сюда уже Михаила Илларионовича. Скоро Макаров придёт, а они друг друга не слишком любят, не нужно давать им повод для беспокойства.
Я усмехнулся своим мыслям. Вот же команда у меня собирается: многие друг друга терпеть не могут. А половина из них вдобавок ко всему терпеть не может меня. Но работают, и даже уже что-то начало получаться. У Макарова так точно. Тайная экспедиция доживала последние дни. Перед поездкой в Москву она окончательно прекратит своё существование, и на её месте начнёт вырастать нечто совершенно иное.
Скворцов сделал шаг к двери, но не успел её открыть, как она сама распахнулась, и в кабинет ворвался Зимин.
— Ваше величество, — он остановился в дверном проёме, переводя дыхание. — Этот ваш Сперанский отказывается мне говорить, куда именно вы планируете отправиться. Мне нужно это знать! Чтобы я сумел нормально организовать охрану. — Он вошёл, наконец, в кабинет и закрыл дверь. — Обеспечить охрану, прежде всего карет, потому что, как ни крути, а они более уязвимы, чем всадник в окружении охраны. Расчистить подъезд… Да, много чего мне нужно сделать за то мизерное время, которое мне отведено. Ладно бы вы, ваше величество, на прогулку отправились, но с нами её величество едет и ещё одна карета.
— Успокойся, Вася, — я усмехнулся. — Сперанский всего лишь выполняет мой приказ. Планируется посещение Института благородных девиц, и я не хочу, чтобы госпожа Пальменбах узнала о готовящемся визите. Так что, будет лучше, если твоих людей поблизости Института не будет видно.
— Хм, — Зимин задумался, а потом ответил. — Не волнуйтесь, ваше величество, я всё организую так, что никто ничего не заподозрит. Но, прошу Христом богом, больше не планируйте выезд, не поставив в известность меня или Боброва. Уж повлияйте в этом на своего секретаря, умоляю вас.
— Почему Боброва? — я невольно нахмурился. Зимин отлично справлялся. Он ещё до своего назначения и передачи ему полка крутился как мог, но сумел меня оградить от всего и вся в самые первые, самые трудные дни. Теперь же начал выстраивать очень грамотную систему охраны. И откуда что взялось? Ведь никаких учебников по этому делу ещё не придумали.
— Так ведь я уезжаю через пять дней в Москву, ваше величество, — Зимин недоумённо посмотрел на меня. Точно, это же согласовано. Просто я потерялся в днях. — Краснов и Розин уже там.
— Да, совсем замотался, да и время так быстро летит. Значит, Боброва вместо себя оставляешь?
— Его, — Зимин задумался. — И прошу перевести ко мне Челищева Николая, того самого командира роты Семёновского полка, который его высочество без особых распоряжений выпустил погулять.
— А что ты за него хлопотать вздумал? — я смотрел на Зимина не отрываясь. В определённых моментах у него была полная автономия. Например, в назначении своих замов. Я в его кухню не лез. Организация собственной охраны дворца и императорской семьи — это новое дело, и иной раз пытаться помогать — только всё испортить.
— Да всю плешь мне проел уже. По любому вопросу бегает. Вот и думаю, раз так сильно заинтересован, пускай здесь и служит, — ответил Зимин.
— Хорошо, — я задумался на мгновение, — но после того как его проверит Александр Семёнович. Вдруг этот Челищев не просто так у тебя всем интересуется. Да и Константина выпустил тогда не просто по незнанию.
— Я сам переговорю с Александром Семёновичем, — Зимин задумался. Вот у кого с паранойей всё в порядке, так это у него. Но служба у Васи нынче такая, никуда не денешься. — Можно идти, ваше величество?
— Иди, — я его отпустил и повернулся к Скворцову. — Зови уже Кутузова. А то он точно с Александром Семёновичем столкнётся, а мне с ним о важных вещах нужно поговорить.
На этот раз Илье удалось выйти в приёмную беспрепятственно, и уже через полминуты в кабинет вошёл военный губернатор Петербурга.
— Доброе утро, ваше величество, — он поклонился, покосившись при этом на свой доклад. — А чего это Васька Зимин как ошпаренный носится? Даже забыл посмотреть, отобрали его орлы у меня оружие на входе, аль запамятовали.
— Утро доброе, Михаил Илларионович, вот чего у него не отнять. Солнца, правда, нет. Но в Петербурге солнце — редкий гость. — Ответил я, бросая доклад на стол. До меня дошло, что именно мне не нравится, и я планировал как раз это обсудить с Кутузовым. — А почему Зимин носится, так, служба у него такая. Шибко уж нервная. Как там наш хулиган поживает? — спросил я, и Кутузов поморщился. Когда речь заходила о его опальном родиче, Михаила Илларионовича, похоже, изжога начинала мучить.
— Какая может быть жизнь на гауптвахте? — ответил он мне вопросом на вопрос. — Плохая. Жаловался вчера, что крыса прямо по нему пробежала. Ещё одна напасть, крысы эти проклятущие.
— Котов специальных, крысоловов, на довольствие возьмите, — посоветовал я ему.
— Это хорошая идея, ваше величество, — подумав, согласился со мной Кутузов. — А что потом с этим ослом Пашкой делать прикажите?
— Чего он хотел? На что рассчитывал? — резко спросил я его.
— Место Кологривова, чего же ещё, — Кутузов покачал головой. — Баран, прости Господи.
— Как думаете, Михаил Илларионович, потянет Павел должность Кологривова? — Я внимательно отслеживал его реакцию. Всё-таки из одного рода они оба происходили, родич, как никак.
— Пашка-то? Командиром Кавалергардского полка? — он задумался. — А почему вы спрашиваете, ваше величество?
— Потому что Кологривова хочешь, ни хочешь, а менять придётся. Не внушает он мне большого доверия. А я пока не понимаю, на кого, — честно признался я, не отрывая взгляда от Кутузова. — Так подойдёт Павел для этого назначения?
— Нет, — Михаил Илларионович отрицательно покачал головой. — Он славный вояка, но… нет.
— Хорошо, — я задумался. — Тогда вот что сделаем. Когда он отсидит свой положенный срок, который отхватил за безмерное бражничество, приведшее к тому, что пытался арестовать собственного командира, я приму решение о его судьбе. Думаю, Павел у нас отправится на Восток. Мне не нравится, что Аляска находится под управлением торговой компании. Нам нужно позаботиться о том, чтобы основать там гарнизон. Для начала. Дальше будем смотреть и оценивать обстановку. Но торговые маршруты с Канадой можно уже сейчас начать налаживать. Так что, пускай Павел Васильевич начинает думать о том, как это всё лучше сделать. Если в нём есть те же качества, что и у всех Голенищевых-Кутузовых, то у него появится возможность прославиться в веках не из-за такого вот паскудства, а вполне заслуженно.
— Это… — Кутузов аж задохнулся от моей неслыханной милости. Сглотнув, он наклонил голову, обозначив поклон. — Я предам Павлу, что его, скорее всего, ждёт.
— Ну, и отлично, — я показал ему доклад. — А теперь перейдём к нашим баранам, точнее, к нашей славной армии.
— Да, ваше величество. Что-то не так? — сейчас Кутузов говорил настороженно.
— Почему у нас так плохо организована артиллерия? В чём проблема? Если это действительно проблема, то её нужно решать. Я не сомневаюсь, что нам с вами не удастся избежать войны, и меньше всего я хочу подставлять солдат под вражескую картечь. При этом, не имея возможности как следует ответить.
— Я не… Я подумаю, что можно сделать, чтобы улучшить ситуацию, — Кутузов посмотрел на доклад, потом на меня, потом опять на доклад.
— Если нужны какие-то люди, скажите, Михаил Илларионович. Вместе попробуем уговорить, упросить, припугнуть, в крайнем случае. Но мне нужно, чтобы сначала поле боя очень интенсивно было обстреляно из пушек и всего, что стреляет далеко и мощно. Так обстреляно, чтобы неприятель носа не мог высунуть. А самое главное, чтобы нанести максимальное поражение уже их артиллерийским расчётам. А потом уже, когда из орудий у неприятеля останутся только штуцеры, пойдёт пехота, поскачут гусары, и тому подобные вещи. Я понятно объясняюсь?
