– Нисса! – закричал он. Нет, ему лишь хотелось закричать, но на самом деле из его груди вырвался сухой кашель, мгновенно разодравший глотку до крови. Он перевернулся на бок и снова закашлялся, начиная понимать, что вожделенная греза, обволакивающая его израненное тело мгновением раньше, исчезла, как исчезает последний лучик солнца в черных грозовых тучах, неумолимо затягивающих горизонт.

Он приподнялся на локте, попытался дышать коротко и размеренно, чтобы не допустить новых приступов сухого кашля. Спустя несколько минут ему удалось сесть и парень попробовал сфокусироваться на своих ощущениях. Итак, под ногами – песок, он слышит шорох прибоя, но нет ударов приливных волн о скалы, значит – ровный песчаный берег простирается в обе стороны достаточно далеко. Он чуть обернулся, прислушиваясь. За спиной– деревья, лиственные, шагов пятнадцать, не больше, иначе шелест ветра не был бы слышен так хорошо.

Он аккуратно ощупал себя. Руки – от ладоней по середины плеч – исполосованы ссадинами и неглубокими рваными ранами, голова болит, но вроде цела. Одежда изорвана, как и плоть под ней, парень ощущал, что у него сломано, как минимум, два ребра и сильно ушиблена спина. Тем не менее, он заставил себя подняться на ноги – назло двум здоровенным воронам, что сидели на вершине высохшего ореха и уже довольно давно наблюдали за ним.

Силы быстро возвращались, гораздо быстрее, чем следовало ожидать от смертного тела. Однако он слишком долго пролежал на открытом солнце, его кожа нагрелась, жар проник сквозь нее и напитал тело сонной тяжестью. Ее нужно было сбросить как можно скорее.

Карн осторожно вошел в воду, опустился на колени, зачерпнул горсть ледяной влаги и брызнул себе в лицо. Вода была такой холодной, что у него мгновенно свело икры, а кости заломило, но это окончательно привело его в чувства.

Карн вернулся на песчаный берег и прислушался к ощущениям, в этот раз – подключив свое внутреннее зрение. Он почувствовал двух воронов, которые, едва парень их заметил, тут же сорвались с ореха и, обломав пару веток мощными взмахами огромных крыльев, молча унеслись прочь.

Он сосредоточился и попытался увидеть берег, его неширокую полосу, нагретую солнцем, но в глубине – извечно холодную. Почти сразу он ощутил, что песок усеян более теплыми предметами, парень всмотрелся в них и через некоторое время стал улавливать их форму, судя по которой это было не что иное, как обломки корабля. Карн попробовал охватить больше пространства и ощутил рядом на воде пару искореженных бочек и опустевших деревянных ящиков, какие-то тканевые лоскуты. И тут он осознал, что не чувствует ни одного тела. Ни мертвых, ни живых. Радоваться этому или насторожиться?

Он поднял руки к лицу и понял, что его повязка, закрывавшая глаза, исчезла. Парень скривился, оторвал лоскут от и без того пострадавшей штанины, и перевязал себе голову. Отчего-то ему не хотелось, чтобы окружающий мир видел его покалеченные бесполезные глаза.

Парень скрипнул зубами и усилием воли подавил всколыхнувшуюся в душе злость. Итак, вряд ли его выкинуло далеко от пункта назначения, температура воздуха низкая, море холодное, но солнце яркое, жжет. Он на южном побережье Моря балтов, а значит – иди вдоль берега и рано или поздно наткнешься на поселение с портом. Ну или на грот со схроном контрабандистов, что еще лучше.

Карн не сразу понял, что остался босым, но в данной ситуации стертые ноги могли бы стать его наименьшей проблемой. От темно-синего плаща остался только капюшон, парень натянул его на голову, прячась одновременно от внезапно поднявшегося ветра и солнечных лучей, которые, казалось, нагревают кожу со сверхъестественной скоростью.

Его все еще шатало, но он определенно чувствовал себя лучше, об этом говорил как минимум тот факт, что мутную тошноту сменило нарастающее желание чем-то подкрепиться. Но это могло подождать, первое, что ему нужно сделать – найти Мидаса.

И едва он собрался с мыслями, пытаясь определить – в какую сторону двинуться, его ушей тут же коснулся внезапный стон. Парень инстинктивно пригнулся, а руки метнулись к поясу. Но пояса не было, как и боевых секир. Он припомнил, что одну из них потерял во время шторма, еще до того, как их корабль налетел на скалу. Искать вторую было бессмысленной тратой времени.

Стон повторился. Карн наклонил голову, оценивая направление и расстояние. Кажется, шагов пятьдесят вдоль берега, по правую руку. Значит, кто-то еще выжил с «Бруденвинда»! Он подстегнул себя этой мыслью и двинулся в выбранном направлении.

– Фавна, – вновь простонали издалека, и в этот раз парень точно разобрал слова. Голос человек был дважды изменен, первый раз – жестокой болью, угнездившейся в его теле с недавнего времени. Во второй раз – бесконечной тоской, что долгие века не находила утоления. Тем не менее, не узнать этот голос Карн не мог.

Он ускорил шаг, двигаясь настолько быстро, насколько мог. Парень шел на полусогнутых, широко расставив руки, и изо всех напрягал внутреннее зрение, чтобы точнее определить, где находится Мидас.

Вскоре он достиг большого холодного объекта, в глубине которого таилась какая-то иная жизнь, у объекта даже было сердце, но каждый его удар занимал тысячу лет. Карн оценил его форму, всмотрелся и понял, что перед ним – гранитный валун, а фригийский царь, судя по всему, находится за ним, поэтому он и не увидел его ауру!

Парень перебрался через камень и его ментальный взгляд без труда различил энергетическое тело древнего бога. Но интенсивность свечения была ниже, чем обычно. Кроме того, золотой силуэт оплели кроваво-красные жгуты, а на их пересечении взбухли черные пульсирующие узлы. Карн уже понял, что так он видит повреждения физического тела, но пока он не имел достаточно опыта, чтобы сходу понять их характер.

Если бы парень мог видеть физическим зрением, то ужаснулся бы – Мидас неподвижно лежал ничком, уткнувшись лицом в песок, и стонал. Его единственная рука была вывернута за спину под неестественным углом.

– Мидас, это я, – проговорил Карн, подходя ближе. Он наклонился иположил руку на плечо фригийского царя. Тот вздрогнул всем телом, резко повернулся на спину, пережимая вывернутую руку. Раздался отвратительный хруст и бог зарычал, разбрасывая ногами песок.

– Спокойно, спокойно, это я! – Карн присел рядом с Мидасом, который смотрел прямо на него, но ничего не видел. – Приди в себя! – одновременно с резким окриком Карн дал богу звучную оплеуху. Тот часто заморгал, и его медовые глаза медленно налились осмысленностью.

– Карн, – прохрипел он, пытаясь сесть. Парень помог ему, осторожно притянув за плечи. – Я видел ее, видел Фавну! О, нет. Конечно, это была лишь…

– Греза, – хмуро закончил за него Карн, осторожно ощупывая левое плечо и руку Мидаса. – Я тоже видел Ниссу.

– Это знак? – Мидас подался вперед всем телом, в его голосе Карн различил отзвук искренней надежды. Видимо, бог еще не в полной мере пришел в себя, ибо раньше он не допускал эмоциональных вольностей.

Наконец, Карн понял, в чем дело. Он в очередной раз осторожно пробежал пальцами по левой руке Мидаса. Вывернута в плечевом и локтевом суставах, но переломов нет, так что ничего страшного.

– Будет боль… – начал было Карн. Он хорошо знал, как вправлять вывихи, лекции Тота по прикладным дисциплинам не прошли даром.

– Давай, – прорычал Мидас, перебивая. – Я не маленькая девочка, чтобы… Агрррх!

Карн одним слитным движением вправил ему плечо.

– Сука! – выругался фригийский царь. От мимолетной мягкости не осталось и следа. Карн почувствовал, как его аура начала твердеть и закрываться от внешнего мира. – Все-таки это…твою ж!..

Карн с гулким щелчком вставил на место локтевой сустав. Он хорошо понимал, что будь у бога богатства вторая рука, он бы сам все сделал и даже не подпустил бы парня к себе. Но вовсе не потому, что уже раз триста вправлял себе руки и ноги. Скорее просто из гордости.

Искать других выживших они не стали, не было смысла. Карн полчаса просидел у кромки воды, фокусируясь на огоньках жизни вокруг. Он ощущал редких птиц в древесных кронах и рыб, что суетились почти у самого берега. Но людей не было, ни проблеска чьей-то ауры.