– Он впереди по коридору, – быстро проговорил Карн, сползая ближе к полу. – Там небольшое помещение, он за углом.

– Один? – уточнил Мидас, уже готовый рвануться к ближайшей нише в стене, которыми на их удачу изобиловал раскинувшийся впереди коридор.

– Да, – выдохнул Карн. – Давай!

Они вскочили на ноги одновременно, будто прочитав мысли друг друга. Мидас рванулся к следующему укрытию, низко пригнувшись, а Карн метнул секиру прямо по коридору в полумрак. Он не рассчитывал попасть – до противника было почти двадцать метров, а точно метнуть топор на такое расстояние в боевой ситуации с учетом практически нулевой видимости просто не возможно. И это даже если опустить тот факт, что Карн не мог нормально прицелится в отсутствии физического зрения.

Что касается энергетического спектра, то засевший у края коридора гавменнескер выглядел черно-алым размытым пятном, которое практически терялось на фоне окружающего пространства, пронизанного всеми оттенками тех же самых цветов.

Однако бросок сделал главное – он спугнул существо, высунувшееся из укрытия для очередного выстрела, и оно не сумело как следует прицелиться, стрельнув наугад. Пуля ударила в потолок коридора, пробив трубу, из которой во все стороны хлестнул поток тонкодисперсного пара. Мидас тут же воспользовался этим и ринулся к следующей нише, вдвое сокращая расстояние до гавменнескера.

Карн тут же выхватил вторую секиру и метнул ее, завеса из пара не мешала ему, чего нельзя было сказать о гавменнескере, стремительно терявшем все свои преимущества. Подбежавший Акке, встал перед парнем, выставив перед собой щит. Сван вприпрыжку двинулся по следам Мидаса, который, судя по звукам, уже настиг врага. Раздался выстрел, потом гулкий удар, еще один, а за ним последовало глухое бульканье и протяжный стон.

Когда они подошли к Мидасу, древний бог стоял над поверженным врагом, широко расставив ноги и тяжело дыша. Он пробежал всего два десятка метров, но его мучила отдышка, и Карн хорошо понимал почему – в окружающем воздухе было мало кислорода, регенерационные системы корабля работали на пределе мощности, половина вышла из строя, а оставшиеся едва справлялись, обеспечивая пригодной для дыхания смесью столь невероятные площади.

Фригийский царь нагнулся и подобрал оброненный гавменнескером карабин, проверил магазин и патронник, а потом со злобой отбросил опустошенное оружие прочь. Существо на полу дергалось и что-то лепетало на непонятном языке, держась за разбитую голову. Карн наклонился к нему и замер на несколько мгновений.

– Этот по-нашему не может, что ли? – резонно поинтересовался Акке.

– Нет, – покачал головой Карн. – У него нет затылочного имплантата, зато есть другой. Не могу понять назначение, он поврежден и не функционирует. Я бы предположил, что если те, которые вышли к нам, были…

– Опять какие-то имптанаты! – прорычал Сван и неожиданно вонзил секиру точно в голову гавменнескера. Серая кожа мгновенно лопнула, а череп раскололся, наружу выплеснулся мозг неестественно-черного цвета в окружении алых разводов. – Этим тварям нельзя жить!

Мидас отвернулся, Карн пожал плечами. Было наивно полагать, что они смогли бы хоть чего-то добиться от этого жалкого выродившегося существа, которое едва ли понимало, каким образом варвары из внешнего мира оказались в его священной обители. Судя по его увядающей ауре, которая сильно отличалась от аур убитых ранее гавменнескеров, Карн предположил, что это существо было толи жрецом, толи инженером, а скорее – и тем и другим одновременно. В сущности, теперь это не имело значения.

– Сколько их еще здесь, ты можешь сказать? – Акке вновь озвучил общий вопрос. – В этот раз нам повезло, он не слишком метко бросал свои колдовские разряды.

– Не знаю, – развел руками Карн. – Мне трудно их ощущать, они сливаются с аурой корабля. Возможно даже, что это последний. Но я не уверен.

– Не обнадеживает, – насупился Акке, и тут же осекся, вспомнив, что говорит не с простым смертным, а с великим притенским друидом. – Прости, я не хотел проявить неуважение.

– Все в порядке, – Карн дернул губами, изображая подобие улыбки, и хлопнул воина по плечу. – Ты прав, нам нужно быть осторожнее. Хотя мы уже у цели, вперед и направо, там будет арка.

Через считанные минуты, как и обещал Карн, они оказались в сердце чудовищной субмарины. Без сомнения, это было самое большое помещение подлодки – широкий атриум с рядами металлических колонн вдоль стен и шарообразными лампами под потолком на многометровой высоте. По периметру каждой колонны располагались вытянутые металлические капсулы с прозрачными стеклянными крышками. Капсулы выглядели старыми, многие были заляпаны грязью и ржавчиной, некоторые сильно деформированы, из их оснований сочилась черная маслянистая жидкость.

– Сван был прав, – проговорил пораженный Акке, подходя к ближайшей капсуле и заглядывая через мутную крышку. – Если мы не в Хельхейме, то…

– У каждого свой Хельхейм, друг мой, – перебил его Мидас, хотя с недавнего времени он стал одним из немногих существ во Вселенной, которому было достоверно известно – место с таким названием действительно существует. И оно одно.

Он подошел к капитану и заглянул через пожелтевшее стекло, давно потерявшее две трети своей прозрачности. Древний бог хотел сказать что-то еще, но слова застряли у него в глотке, когда он увидел, что находится внутри – в окружении мертвенно-бледного фосфоресцирующего свечения стерильного вакуума. Там был человек, мертвый молодой человек в притенской одежде, к рукам, ногам и груди которого были подключены гибкие прозрачные трубки. Трубки были пусты, как и сам человек, но на них остались темно-алые потеки, происхождение которых не вызывало сомнений.

Мидас обернулся, чтобы рассказать об увиденном Карну, но парень уже все знал. Он стоял на коленях посреди кровавого атриума, задрав голову к потолку и сотрясаясь в конвульсиях беззвучных рыданий. Из-под льняной повязки, скрывавшей его глаза, вытекали ручейки слез. А потом парень встрепенулся, будто его ударило током. Внезапно он оказался на ногах.

– Живой, – прошептал Карн и его губы дернулись в призрачной улыбке, которая на изможденном лице напоминала скорее оскал мертвеца. – Не все мертвы, есть один. Живой.

Он протянул руку в сторону Мидаса, тот верно истолковал жест парня, подхватил его и стал водить от одной капсулы к другой. Они обходили колонну за колонной, на пятой в мысли древнего бога закрались сомнения – ведь Карн сам говорил, что ему трудно сосредоточиться в этом жутком месте, то есть он мог ошибаться. Но фригийский царь немедленно изгнал предательскую мысль из своей головы. По воле судьбы Карн стал единственным, кому он был готов верить безоговорочно.

– Здесь! – радостно вскрикнул парень, в его голосе звучал юношеский восторг и вновь щеки пониже льняной повязки оросила соленая влага. Но теперь это были слезы счастья, Карн был на грани и просто не мог сдерживать свои чувства.

Мидас заглянул в капсулу и увидел седовласого мужчину, почти старика. Мужчина был одет подобно нордману, он выглядел слабым и больным, по прозрачным трубкам, подключенным к его телу, медленно текла багровая жидкость. Но главное – его грудь вздымалась и опадала. Вздымалась и опадала! Это было чудом – что им удалось найти живого человека в этом кошмарном месте.

– Открывайте, – проговорил Карн, буквально задыхаясь от нахлынувших эмоций и отступая назад, чтобы освободить место зрячим. – Скорее, мы еще можем успеть!

– Мы успеем, – кивнул Мидас, осматривая капсулу и прикидывая, как она должна открываться.– Не можем не успеть.

Мидас и Акке подсунули лезвия своих ножей в зазор между крышкой и корпусом капсулы, с силой надавили. Со второго раза крышка поддалась, вакуумные запоры, размещенные по ее периметру, не выдержали, раздалось шипение и сухой треск. Крышка подскочила и Акке отвел ее вверх. Мидас протиснулся в капсулу и, морщась от ударившего в нос запаха нечистот, стал отключать трубки от тела мужчины.