У меня сжимается в груди. Ей бы не понравилось видеть, в какую машину я превратился. Ей бы не понравилось, насколько я укоренился в этой группе. Мама всегда пыталась увести меня как можно дальше от отца.
Я выбрасываю воспоминания о своей матери из головы. — Я отвез эту машину в автосалон. Они не смогли ее починить. Возил ее по всему городу, и она вернулась с той же проблемой. Никто не заставлял ее так развиваться.
— Это не значит, что ее работа великолепна. Машина может снова сломаться.
Он прав.
— Почему ты заступаешься за нее?
Еще один хороший вопрос.
Я обдумываю это. Может быть, это потому, что услышав, что мисс Баннер сделала с Хиллсом, я расхохотался в своем кабинете, когда подумал, что настоящий, искренний смех мне больше не подходит. Или, может быть, я просто устал и на грани психического срыва.
— В любом случае, ее обслуживание клиентов было ужасным. — Хиллс разводит руками. — Можно подумать, что женщина-механик должна быть нежной. В конце концов, она женщина. Я имею в виду, вы не смогли бы сказать этого под мешковатым комбинезоном, но по ее лицу это довольно ясно. Зачем тратить всю эту красоту на такое плохое отношение?
Моя бровь подпрыгивает. — Она симпатичная?
Хиллс пожимает плечами, как будто не хочет признавать это словами.
— Хм. — Я потираю подбородок.
— Неважно, как она выглядит. У нее неправильная профессия. Я бы не доверил ей машину твоей матери. Я бы не доверил ей никакую машину.
Мой разум цепляется за слово "доверие", и мне в голову приходит идея.
Доверие.
Доверие.
Франшиза, которую мы приобрели, потеряла деньги в тот момент, когда ее связали с Stinton Group. Франшизе нужен укол в руку. Полное обновление бренда.
Мои пальцы водят ручкой по кругу. Пресса взяла бы женщину-механика и сбежала бы с ней. Феминистские журналы, те, что обрушивали ненависть на Stinton Group, будут первыми, кто выстроится в очередь и пожмет нам руки.
С этого момента мы можем начать действовать…
Хиллс перестает расхаживать по комнате. — Я знаю этот взгляд. Ты только что кое-что придумал.
— Да, это так. — Я вскакиваю со стула. — Мне понадобится директор по маркетингу.
— Сейчас? — Хиллс смотрит на часы.
— Да, сейчас. — Мои брови сводятся вместе.
— Макс, все дома. Работа закончена.
— Не для нас.
— По определению, для всех все кончено. Ты единственный сумасшедший, который работает до полуночи каждый день.
— Stinton Group находится в чрезвычайном положении. Команда маркетологов сыграет жизненно важную роль в нашем спасении. Работа не может быть закончена, пока мы не решим этот кризис.
Он закатывает глаза. — Так чертовски драматично.
Я прохожу мимо него, распахиваю дверь и направляюсь к лифту.
Хиллс суетится у меня за спиной, прижимая телефон к уху и стопку папок, прижатых локтем к боку. — Да, — говорит он по телефону, — да, он хочет, чтобы ты пришла сейчас. Я не знаю почему. Просто приезжай.
Я нажимаю кнопку вызова лифта. Хиллс устраивается рядом со мной и отключает телефон. — Ты не хочешь объяснить, что все это значит?
Моя челюсть сжимается и разжимается.
Женщина-механик как лицо автомобильной франшизы Stinton Group.
Заголовок практически напрашивается сам собой. Я представляю статьи. Шумиха в интернете. Публика высказывает свое мнение и переключает внимание с грехов Тревора на блестящую новую королеву Stinton Group.
Мое сердце так громко бьется о ребра, что с тем же успехом может бить в барабан.
Хиллс издает драматический стон. — Отлично. Ты делаешь это снова.
Я быстро поворачиваюсь к нему. — Дай мне отчет о менеджере этого магазина и всех сотрудниках. В частности, о той сотруднице, которая чинила мою машину. Я хочу знать как можно больше информации, которую ты сможешь собрать.
Его рот неодобрительно поджимается.
— Что?
— Так ты ее не увольняешь?
— Нет, это не так.
— Но я же говорил тебе…
— Мне все равно, что ты о ней думаешь. Просто сделай это.
Черт. Когда это мне приходилось вот так ходить на цыпочках перед своим исполнительным помощником? Когда в последний раз я давал инструкции, и они просто выполнялись?
Раздраженный, я выхожу из лифта.
— Куда ты идешь? — Хиллс остается внутри.
— Ухожу. Я вернусь к тому времени, как приедет пиар-команда. — Я сурово смотрю на него, чтобы он не подумал, что я шучу. — Лучше бы мне иметь всю информацию о ней к тому времени, как я вернусь.
— Да, да. — Он отмахивается от меня, и лифт закрывается за ним.
Я прохожу мимо охранника, который приветствует меня улыбкой. — Мистер Стинтон.
Я отступаю и киваю ему, поджав губы. — Мистер Кавински. Как поживает ваша жена?
— Хорошо. Хорошо. Извините, что останавливаю вас. Вы выглядите так, словно спешите.
Да, но я не собираюсь ему говорить. Ему явно есть что сказать.
Румяные щеки становятся немного краснее, он ерзает. — Я хотел поблагодарить вас. Моя жена ценит кулинарные книги с автографами, которые вы ей прислали. Она большая поклонница Вани Скотта. После операции она не могла есть то же самое, и ей было тяжело. Эта кулинарная книга заставила ее снова есть. Она снова улыбнулась.
— Я рад.
Его глаза блестят, когда он наклоняется ближе. — Кстати, ты случайно не видел ее, не так ли? Ваня Скотт — единственный знаменитый шеф-повар, который не выставляет свое лицо на всеобщее обозрение. Моя жена умирает от желания узнать.
— Извините. — Мой тон резкий, но улыбка вежливая. — Тут ничем не могу помочь.
— Ну что ж…
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, мистер Стинтон.
Его взгляд задерживается на моей спине, когда я ухожу. Жена Кавински страдала той же болезнью, что и моя мать. Разница в том, что его жена выжила.
Я делаю мысленную заметку позвонить Ване как-нибудь на следующей неделе и взять у нее еще одну кулинарную книгу. Она выпускает эти бестселлеры в рекордно короткие сроки, и я знаю, что жена Кавински была бы этому признательна.
Когда я приезжаю, парковка почти пуста. Моя машина ждет прямо у двери. Я сажусь на переднее сиденье. Пытаюсь представить женщину-механика, возящуюся с капотом. Улыбаюсь, когда представляю съемочную группу и интервью.
Ты забегаешь вперед, Стинтон.
Машина заводится без проблем. Нажимая на ручную передачу, я выезжаю со стоянки и беру Black Beauty на пробежку, следя за любыми проблемами. Их нет. Одна женщина-механик починила автомобиль, который не смогли починить техники в автосалоне.
К тому времени, как я возвращаюсь в компанию, у меня трясутся руки. Я поднялся по лестнице, и Хиллс уже там, в вестибюле.
Его взгляд скользит по моему лицу. — У меня плохие новости.
— Нет. — Я прохожу мимо него, и он встает в очередь позади меня. Взмахнув рукой в воздухе, я говорю ему: — Никаких плохих новостей. У меня есть план.
— Дон Баннер кажется знакомой.
— Хиллс, у меня есть план.
— Я думаю, она одна из женщин Тревора.
Это останавливает меня на полпути. Я медленно поворачиваюсь и смотрю на него. Мой голос звучит стальным шепотом, когда я спрашиваю: — Что?
— Вот. — Он протягивает мне файл. — Я поискал ее в Интернете и почти ничего не увидел. Когда я копнул глубже, я понял, что эта женщина — призрак. Никаких социальных сетей. Никакого присутствия в Интернете. У нее даже нет профиля на веб-сайте автомобильной компании. Поэтому я просмотрел нашу базу данных, чтобы найти информацию о ее сотрудниках. Я хотел хотя бы убедиться, что она существует. — Кивая на папку, Хиллс хмурится. — Во время поиска я нашел это.
Я переворачиваю папку. Меня охватывает ужас, когда я вижу, что внутри. Это записка, написанная от руки. Мои каракули, похожие на крабов. Форма, которую я заполняю по всем личным вопросам, связанным с Stinton Group.
У меня отвисает челюсть. — Я ее не помню.
— Я верю. Она единственная, кто швырнул деньги нам обратно в лицо.
