Этот день становится все хуже и хуже. Мне удавалось избегать Стинтонов в течение семи лет, и все же за один день я не могу сделать и шага, чтобы не столкнуться с ними.

Пыхтя, я захожу в механический отсек и замечаю, что Клинт машет мне рукой, приглашая пройти.

— Что? Спрашиваю я, складывая руки на груди.

— Тебя зовут.

— Меня?

Он кивает и протягивает мне городской телефон.

Я беру телефон и подношу его к уху.

Грубоватый акцент Макса Стинтона пронизывает меня насквозь. — Это было не очень мило, мисс Баннер.

Я убираю телефон.

— А-а. — Его голос слабый, но твердый. — Повесьте трубку еще раз, и мне придется появиться лично.

От этой мысли меня передергивает. Я снова подношу телефон к лицу. — Я не имею никакого отношения к Stinton Group. Не связывайся со мной больше.

— К сожалению, я не смогу удовлетворить вашу просьбу. — Он делает паузу. — Я хотел бы увидеть вас в своем офисе. Завтра. Ровно в восемь.

— Мне все равно, чего бы тебе хотелось, и я определенно не хочу тебя видеть.

— Тогда я приду и найду тебя.

Мои ноздри раздуваются. Это угроза, и она мощная. Я бросаю взгляд на свою дочь, которая достает тетрадь с домашним заданием.

Стиснув зубы, я выплевываю: — Хорошо. Увидимся завтра.

ГЛАВА 2

ЛИЦО

МАКС

Закат окрашивает небо в огненные тона, превращая то, что когда-то было спокойной синевой, в красно-оранжевое пламя. Луна уже взошла и борется за господство, отражаясь серебром на небоскребах, которые сияют в предвкушении.

Это был долгий день.

Множество пресс-туров и ток-шоу.

У большинства комментаторов был только один вопрос — как Stinton Group оправится от этого гигантского удара?

Я беспокойно барабаню пальцами по столу, наблюдая, как ночь поглощает город, в то время как движение на дороге становится плотнее. Цепи спадают с лодыжек сотрудников, работающих с девяти до пяти. Честные, трудолюбивые люди покидают свои столы и кабинеты, чтобы жить своей жизнью. Жизни, которые не контролируются такими людьми, как я, которые сидят в моем большом офисе, любуясь закатом.

Они едут домой, но мой день далек от завершения. Устал я или нет, но исчерпывающий список дел говорит мне, что я даже близко не в состоянии расслабиться.

Управление таким предприятием, как Stinton Group, требует машинного подхода. Это постоянная война с поставщиками и новыми счетами, а также хождение по тонкому канату под названием ‘получение одобрения правления’.

Соучредители моего отца подобны животным, почуявшим кровь. Они поддерживают меня и аплодируют за работу, которую я вложил в Stinton Group, но им так же не терпится увидеть мое падение. Будет еще приятнее, если они смогут доказать, что старший сын Джорджа Стинтона был неудачником, как и семья со стороны его матери.

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, и отворачиваюсь от окна, как раз в тот момент, когда в комнату входит мой ассистент. Дверь с грохотом захлопывается за ним, и у меня мгновенно начинает болеть голова.

— Хиллс, сколько раз я говорил тебе не хлопать так дверью?

Развязав галстук, Хиллс плюхается на модный диван напротив моего стола. — Макс, ты собираешься уволить ее завтра, верно?

— О чем ты говоришь? — Я открываю свой ноутбук и набираю пароль.

— Та женщина-механик. Ты позвал ее, чтобы уволить, верно?

Я вглядываюсь в Хиллса. Он высокий и худощавый, со склонностью к узким галстукам и амбициями, которые вывели его из трейлерного парка в один из лучших колледжей страны. Именно эта неконтролируемая жадность делает его одновременно ценным активом и распущенным человеком.

В этом смысле он напоминает мне моего брата.

Это одна из причин, по которой я, похоже, не могу его уволить.

Это и еще то, что он был моим лучшим другом с тех безумных университетских дней. Он последовал за мной в Stinton Group, где был моим ассистентом с тех пор, как я сменил отца.

В последнее время я получаю на него все больше и больше жалоб. Любой другой человек и он получил бы ходячие документы несколько месяцев назад. Но сейчас для меня больше, чем способности, значит тот, кому я доверяю. Особенно когда совет директоров смотрит на меня, чтобы я исправил все, что сломал мой брат, и готов обрушить топор мне на голову, если я этого не сделаю.

— Я не понимаю, какое отношение к тебе имеют мои планы с ней, — бормочу я, просматривая отчет, который директор по маркетингу отправил на мой почтовый ящик.

От беглого просмотра у меня сводит живот. Их идеи по оживлению и ребрендингу сети автомастерских Cross Roads смехотворны. Какого черта я плачу им за то, чтобы они извергали одни и те же старые идеи?

Эта проблема требует свежего решения. Новый взгляд. Мне нужно что-то грубое и привлекающее внимание. Но мне также нужно что-то мягкое. Что-то, что будет связано с сердцем нации.

Stinton Group не просто потеряла средства, когда Тревор сбежал со всеми деньгами Stinton Investment. Если бы беспорядок, который оставил после себя мой брат, был таким простым, я бы уже разобрался с ним. Деньги легко достаются Стинтонам.

Но деньги не укрепляют доверия.

Чтобы вернуть его таким образом, чтобы это не бросилось нам в глаза, нам нужно задеть правильную струнку — где-то между доступностью и устремленностью. Это тот ответ, который мне нужен от широких слоев населения. Это не способ стереть дурную славу нашей группы с глаз общественности, а способ заставить их посочувствовать нам, даже поболеть за нас.

Как я собираюсь это сделать…

Понятия не имею.

Вот почему я не пойду домой сегодня вечером, пока не разберусь во всем.

У меня в голове все перемешалось, и я не понимаю, что Хиллс смотрит на меня, пока он не откашливается. Я бросаю на него тяжелый взгляд.

Он хмурится. — Ты снова делаешь это, когда уходишь в себя и полностью игнорируешь то, о чем я спросил.

Если бы он не знал всех моих секретов, я бы уволил его только за такой тон. Поскольку мы друзья, Хиллс проводит действительно тонкую грань между профессионализмом и нарушением порядка.

— О чем ты говорил? — Я потираю переносицу.

Он принимает сидячее положение, расставив ноги и прижав локоть к бедру. Слегка наклонив голову, он хмурится. — Эта девушка-механик. Она маньячка. То, что она сделала сегодня, должно привести к тому, что на нее подадут в суд.

Мои губы кривятся.

— Ты думаешь, это смешно? — Его глаза почти вылезают из орбит.

Я пожимаю плечами. Хиллс привык, что женщины заискивают перед ним, и наслаждается вниманием. Я впервые вижу, чтобы кто-то сбил его с толку, и это странно радует.

— В этом не было ничего смешного. — Он проводит пальцем по форме круга у своего уха. — Я имею в виду, она чокнутая. Что это за человек, который запирает тебя в комнате, чтобы она могла поработать с твоей машиной? А потом, — он вскидывает руку, — и потом у нее хватает наглости вести себя так, будто я плохой парень? Она фактически угнала твою машину и ожидала моей благодарности.

— Ты должен был подарить это, — просто говорю я.

Хиллс брызжет слюной. — С какой стати мне это делать?

— Она починила ее. Машина работает как новая. Я планирую поблагодарить ее за это.

— Поблагодарить ее? После того, что она сделала?

Я киваю и постукиваю ручкой по столу, вспоминая напряженный разговор мисс Баннер со мной по телефону. Она дважды вешала трубку. Дважды. Это было что-то новенькое. Я с нетерпением жду встречи с ней.

— Ты сентиментален, Стинтон. Тебе это не идет.

— Она добилась результатов.

— И?

— И я это уважаю.

"Черная красавица", моя машина, принадлежала моей матери. Я купил ее для нее, когда меня повысили в компании. Сначала она отказывалась водить ее. Сказала, что ей не нужно ничего из того, что я покупал на эти деньги, но я упросил ее, и, как только она села за руль, все было кончено. Она обычно разъезжала по городу на этой машине, улыбаясь, с ветром в волосах и включенным на полную мощность радио.