Санни подходит ко мне и заключает в свои объятия. От нее пахнет солнцем и безопасностью. Меня переполняет благодарность за то, что в моей жизни есть она, мама Мойра и даже Кения и Алистер.

— Все в порядке. — Она успокаивающе поглаживает меня по спине. — Ничего страшного, если ответ сложный. Нормально двигаться медленно и проверять каждый шаг, прежде чем решиться. Никто тебя не торопит. А если и торопят, это означает, что тебе следует еще больше сбавить обороты и не торопиться, чтобы убедиться в уверенности в собственном сердце.

Дверь ванной открывается.

Заходит еще один клиент и бросает на меня любопытный взгляд.

Я отхожу от Санни. — Спасибо.

Она подмигивает. — Девочка, я здесь для этого. — Ее телефон жужжит, и она смотрит на него с улыбкой, которая появляется только рядом с Даррелом. — Ты готова идти? Даррел интересуется, не похитили ли нас.

— Да. — Я делаю шаг и останавливаюсь. — Вообще-то, — я сжимаю ее руку, — ты не против после этого отвести Бет на ферму?

— Конечно. Но почему?

— Я хочу поговорить с Максом.

— Это что, разговор с ночевкой? — Она шевелит бровями.

К моим щекам приливает жар. — Посмотрим.

— Молодчина. — Она хлопает меня по плечу, переплетает наши руки и выталкивает меня из ванной.

Когда я подхожу ближе к столу, взгляд Макса отрывается от моей дочери и останавливается на мне.

Мое сердце отзывается на удар.

Бедствие.

Я даже не уверена, что дать ему шанс — хорошая идея или колоссальная ошибка, но я не могу отрицать, что в нем есть что-то, что заставляет меня приблизиться.

Я также не могу отрицать, что исследовать эту связь ужасно.

Он все еще Стинтон.

Он всегда будет Стинтоном.

Но судить о нем, основываясь на грехах его семьи, значит отрицать, что он мужчина со своими мыслями и ценностями.

Есть причина, по которой Макс Стинтон продолжает дергать за струны моего сердца и заставляет меня трепетать так, как никогда раньше.

Я просто надеюсь, что у меня хватит смелости докопаться до правды, скрытой за этими холодными глазами и костюмами убийц.

И я надеюсь, что, когда эта правда откроется, я смогу в это поверить.

— Мы можем поговорить?

Я ошеломлена, когда Макс спрашивает меня первой.

Я поражена, что он способен спрашивать, а не приказывать.

И я поражена тем, как мое сердце ударяется о ребра, когда он смотрит на меня с надеждой.

— Да. Я просто… — Черт. Почему я так нервничаю? Не похоже, что он перестал быть злым повелителем Максом Стинтоном. Не похоже, что он стал менее смертоносным и опасным. — Сначала мне нужно переодется.

— Пока, мистер Стинтон. — Бет машет ему оттуда, откуда она уходит с Бейли, Даррелом и Санни. — Помни о своем обещании.

— Какое обещание? — Я поднимаю бровь, уже на взводе.

— Расслабься, мама-медведица. Бет хочет увидеть Красную Красавицу. Я сказал ей сначала спросить тебя. Она была совершенно уверена, что ты откажешь, если она попросит. Я сказал ей, что ты определенно откажешься, если я соглашусь. Мы играли в камень-ножницы-бумага, и я проиграл.

Мои губы невольно подергиваются. Эта история совсем не то, что я ожидала.

— Красная красавица? Ты назвала так свою машину, потому что другая — Черная красавица?

— Они одинаково красивы, поэтому мне нужен был отличительный фактор, — решительно говорит он.

Я фыркаю от смеха.

Его глаза подмигивают мне.

Макс Стинтон способен шутить. И дразнить. И быть милым с семилетними девочками.

Я борюсь с охватившим меня восхищением и открываю рот.

Прежде чем я успеваю сказать хоть слово, к кафе-мороженому подходит группа подростков. Они бросают взгляд на Макса и начинают приглушенно хихикать, бросая на него многозначительные взгляды.

Я немедленно начинаю хмуриться.

На что они смотрят?

Затем я снова перевожу взгляд на Макса и понимаю, что даже не могу их осуждать.

Он великолепен.

Макс сегодня без костюма, но вполне может быть, потому что он выглядит так же импозантно в рубашке на пуговицах и джинсах.

Бьюсь об заклад, что эти джинсы дизайнерские. Бьюсь об заклад, что эти модные кроссовки тоже.

Я бы осудила его за поверхностность, но должна признать, что в его одежде есть определенный класс. Темно-серая рубашка обрисовывает его мускулистую грудь, позволяя его чудовищным грудным мышцам на мгновение оказаться в центре внимания. Джинсы темные и накрахмаленные, плотно облегают бедра и удерживаются на месте кожаным ремнем, который, вероятно, стоит столько же, сколько все четыре шины моей машины.

Посадка и качество — это именно то, чего я ожидала бы от любого богатого парня.

Но в том, как Макс носит свою одежду, есть элегантность, из-за которой от него трудно отвести взгляд.

— Дон? — шепчет он, выгибая бровь.

Я проверила его, и он это знает.

Поднимается ветер и треплет его волосы в одну сторону. У меня перехватывает дыхание, когда я замечаю, как хорошо ему идет этот растрепанный вид. Как сильно я хочу запустить пальцы в его волосы и взъерошить их сама.

Невозможно остановить биение моего сердца, которое хочет выскочить прямо из моего тела.

Раздетый до самого необходимого, Макс по-прежнему выглядит как убийственно опасный принц. Уверенный в себе, великолепный и плутоватый.

Да.

Я определенно в беде.

— Я поеду с тобой. — В его голосе слышатся веселые нотки. — Я дал Джефферсону выходной.

— Почему?

— Потому что я беру выходной. — Он смотрит на часы. — Где твой грузовик?

У меня отвисает челюсть, и я крадусь за ним к парковке. — Ты знаешь, как сделать перерыв?

— Не смотри так шокировано. Это оскорбительно. — Он выгибает бровь. — И разве ты тоже не взяла выходной днем?

Интересно, откуда он это знает. — Да, но я мотаюсь по безостановочным пресс-турам, потому что мой придурок босс не знает, что такое баланс.

Он хихикает.

Мое сердце замирает.

Ладно, больше не смотри на Макса Стинтона, когда он улыбается.

Я не могу мыслить здраво.

Он занимает слишком много места в моей машине. В моей квартире.

Он заставляет меня остро осознать вещи, о которых я раньше никогда не заботилась.

Типа одежды.

Я смотрю на свой шкаф, полный футболок и джинсов, и паникую, потому что мне нечего прилично надеть.

Мы ни для кого не меняемся, помнишь? Особенно для Стинтонов.

Я тянусь за обычной футболкой и шортами, но я все еще женщина, поэтому освежаю помаду, сбрызгиваю водой волосы в стиле афро, чтобы они были приятными и увлажненными, и добавляю немного духов.

Я делаю это для себя, а не для Макса.

Верно.

— Вау. — Его взгляд скользит по моему телу, когда я вхожу в гостиную. Я почти сгибаюсь от интенсивности этого взгляда.

— Что? — Резко спрашиваю я.

— У тебя есть что-то еще, кроме комбинезонов и всего остального?

— Жаль разочаровывать.

— Я найду способ справиться с этим, — сухо говорит он. — Я удивлен. Я думал, ты спишь в рабочей одежде.

— О, пожалуйста. А как насчет тебя? У тебя есть что-нибудь, кроме трусиков на пуговицах? Разве ты не чувствовал бы себя голым без своих костюмов-тройок?

— Я чувствую себя голым, когда я голый, Дон. — Он тянется к пуговице. — Хочешь, я докажу это?

У меня отвисает челюсть.

Он флиртует со мной.

Мое сердце бьется так быстро, что может запустить воздушный шар.

Я хмурюсь, потому что альтернатива — хихикать, как одна из тех девочек-подростков, которые мельком увидели его красивое лицо. Да. Я не собираюсь этого делать. — Я бы предпочла избавить свои глаза от травмы.

Несмотря на мои резкие слова, жар разливается по всему телу, когда я представляю Макса Стинтона без рубашки.

Он кладет руку на ручку кресла и подпирает подбородок ладонями. — Почему ты так нервничаешь?

— Почему ты хочешь поговорить со мной? — Я перевожу разговор в другое русло, прищурив глаза и напуская на себя вид, что мне наплевать, надеясь, что он не видит дрожащую женщину под ним. — Что такого важного, что ты нарушаешь мой мирный день своим раздражающим выражением лица?