Дядя. Он дядя Бет, Дон. Возьми себя в руки.

Подло думать о нем в таком ключе.

Но я заперта внутри.

Я не могу отвести взгляд от нежности в его глазах.

Я не могу удержаться, чтобы не заглянуть глубже в его кобальтово-голубой взгляд и не задаться вопросом, настоящий ли это Макс Стинтон или это просто иллюзия.

Эта мягкость проявляется только тогда, когда он с людьми, которых считает семьей?

Применяет ли он эту нежность где-нибудь еще? Например, когда целует любую супермодель месяца, которая ему приглянулась, крепко прижимая ее тело к себе и касаясь губами ее кожи…

Я задыхаюсь от собственного дыхания и начинаю кашлять.

Макс с трудом поднимается на ноги, озабоченно наклоняясь. — Дон, ты в порядке?

— С ней все в порядке. — Санни тянет меня за собой. — Пойдем.

Я, спотыкаясь, плетусь за ней, совершенно подавленная.

Моя голова полна ваты, и в ней застревают всевозможные липкие мысли о Максе Стинтоне.

Мне не позволено испытывать чувства к этому мужчине.

Меня не волнует, достаточно ли он амбициозен, чтобы превратить гигантский пиар-бардак в золото для своей компании.

Мне все равно, достаточно ли он ответственен, чтобы взвалить грехи своего брата на себя и расплачиваться за них, брать вину и гнев на себя без жалоб.

Меня не волнует, что он продолжает тихо присматривать за мной и что ссориться с ним — это то, чего мне не хватало последние несколько недель.

Ничто не изменит того факта, что он Стинтон, и, следовательно, этого никогда не может случиться.

Санни врывается в ванную, распахивает все кабинки, чтобы убедиться, что мы совершенно одни, а затем набрасывается на меня. — Ладно, выкладывай. Я думала, ты ненавидишь Stinton Group и всех с этой фамилией. Что происходит?

— О чем ты говоришь? — Я отстраняюсь от нее. Поскольку я в ванной, я могу с таким же успехом вымыть руки, ополоснуть лицо холодной водой и взять себя в руки.

Медленная, понимающая ухмылка сменяет озабоченное выражение лица Санни. — О боже. Он тебе нравится.

— Нет, это не так. — Дерьмо. Я говорила слишком быстро. Я знаю, что это звучит виновато.

— Дон, ты весь последний час строила ему глазки типа "липучки". Пожалуйста, дай мне разумное оправдание, если собираешься мне лгать.

Я судорожно втягиваю воздух, благодарный за то, что мои легкие все еще способны фильтровать кислород. Мой разум балансирует на грани срыва, и Санни не помогает.

Она подходит ближе. — Когда это случилось? Пока вы двое работали вместе?

— Нет. — Я наклоняюсь над раковиной и хватаюсь за края столешницы. Втянув плечи до ушей, я изо всех сил стараюсь держаться прямо. — Он под запретом.

— Почему? Что именно ты имеешь против Stinton Group?

— Я не хочу об этом говорить.

— Теперь ты говоришь как Алистер. — Она закатывает глаза. — Дон, ты выглядишь так, словно разваливаешься на части. Утаивание правды тебе не поможет и уж точно не помешает тебе чувствовать то, что ты делаешь.

— Говорю тебе. Я не могу, Санни.

— Почему бы и нет?

Я меряю шагами ванную. — Он… он враг. — Я разводю руками. — Все в его семье ядовитые. Ты знаешь… — Я не могу отдышаться. — Ты знаешь, что перед рождением Бет юристы Stinton Group ворвались в мою квартиру. Они предлагали деньги, чтобы… они хотели, чтобы я избавилпсь от Бет.

У Санни отвисает челюсть.

Мое собственное сердце бьется о ребра.

Произнесение этих слов вслух только подчеркивает, насколько нелепо я себя веду. Насколько Макс не подходит ни мне, ни Элизабет.

— Подожди. — Санни медленно моргает. — Если Stinton Group пытались заплатить тебе за прерывание беременности, это означает, что Элизабет…

— Да.

— Макс? — Санни ахает.

— Нет, его брат. Тревор.

Она прикрывает рот. — О, это только усложняет.

— Видишь? — Я перехожу на другую сторону ванной. — Неважно, что я чувствую. Важно держать Элизабет подальше от этой компании. Макс принадлежит Stinton Group. Его невозможно отделить от нее. Заботиться о нем слишком опасно.

Она отступает назад. — Хорошо. Дай мне минутку подумать.

— Подумать? — Я визжу. — О чем тут думать? Этого не должно было происходить. Тот факт, что я даже позволила ему приблизиться к Бет, был огромным просчетом. Вот что он со мной делает. Он морочит мне голову. Я уже совершаю большие ошибки. Я не могу позволить ему приблизиться еще больше.

— Ты знаешь, это был он?

— Что?

— Это Макс приказал адвокатам попытаться оказать на тебя давление, чтобы ты избавилась от Бет?

Я с трудом сглатываю. — Я… я не знаю.

— Может быть, тебе стоит спросить его. — Она кладет руку мне на плечо. — Прежде чем обвинять целую компанию в том, что сделал безответственный отец Бет, может быть, тебе стоит выяснить, заслуживает ли Макс всей этой ненависти или он просто ближайшая мишень, потому что он здесь, а его брата нет.

Ее слова заставляют меня замереть на месте.

Санни заправляет за ухо прядь своих блестящих прямых волос. — Когда Тревор сбежал с деньгами "Стинтон Инвестмент", он сбежал и с моей зарплатой. Я была так зла из-за этого. Я хотела, чтобы вся компания потерпела крах. Но потом Макс позвонил мне лично и извинился от имени своего брата. Он заплатил мне то, что был должен, и сказал, что это его вина, что Тревор все испортил. Тот единственный телефонный звонок показал мне, что он за человек. Человек ответственный до такой степени, что готов распять себя.

— Это могло быть рекламным трюком…

— Этого не было. Макс позвонил мне наедине в моей машине. Никаких камер. Никаких записей. Ничего. Я была наименьшей из его забот, и он все равно сделал это лично.

У меня неприятно сжимается горло.

Карие глаза Санни становятся задумчивыми. — Макс привык быть козлом отпущения, когда что-то идет не так. Мне действительно стало не по себе, когда я услышала, как он извиняется за то, чего не совершал. — Она качает головой. — И Дон, ты, возможно, делаешь то же самое. Тебе это нравится?

Я думаю о Максе, взявшем на себя ответственность за машину Милы Дюбуа. Он действительно из тех людей, которые берут на себя всю ответственность. Это почти вторая натура. — Я… — Мое сердце бешено колотится в груди. — Не может быть, чтобы все было так просто.

— Но что, если это так?

— Он все тот же Стинтон, — огрызаюсь я.

— Да, но он не Тревор.

Это заставляет меня замолчать.

— Ты хочешь огрызнуться на отца Бет, но не можешь, потому что его больше нет. Он сбежал задолго до того, как Stinton Group прислала тех юристов. Но ты можешь огрызнуться на Макса, потому что он здесь. Он не сбежал, когда узнал, что у него есть племянница. Он остался и пытается быть частью ее жизни.

Слезы застилают мне глаза, и я прислоняюсь к раковине. Такое чувство, что Санни хватает меня за внутренности, вырывает их наружу и разбрасывает по всему полу.

Макс не такой уж доброжелательный.

Он использовал Бет, чтобы заставить меня работать в Stinton Group.

Но он также учредил фонд для колледжа Бет, пытался обойти твои правила и побаловать ее приготовленными завтраками, и он пришел на день ее карьеры, когда ты знаешь, что у него есть миллион более важных дел в его компании. С другой стороны, Тревор знал, что я беременна, и исчез.

Я качаю головой, чтобы утихомирить этот голос.

Это все еще слишком рискованно.

— Послушай, я не указываю тебе, что делать. И я бы даже не заводила с тобой этот разговор, если бы ты не казалась такой явно расстроенной из-за Макса. Я не могу сказать, хороший он человек или нет, и только ты знаешь, хороший ли он для вас, но я призываю тебя подумать о нем — не как о представителе Stinton Group, а как о человеке, оценивающем его собственные достоинства. Я думаю, это единственный способ быть честной по отношению к себе и к нему.

Я не пойду туда как Макс Стинтон. Я пойду туда как к Макс.

Это то, что он сказал мне по телефону, когда я капитулировала перед своей дочерью и позволила Стинтону приблизиться к ней.