Я отнимаю телефон от уха, морщусь и кладу обратно. — Мы собираемся починить ее машину.

— Почему? Они даже не обсуждают удаление видео, заплатим мы компенсацию или нет. Известно, что Мила преувеличивает. Они не могут позволить, чтобы эти обвинения всплыли снова.

У меня голова идет кругом. Я рассчитывал, что они снимут видео. Это становится немного сложнее.

— Почему ты вдруг задумался о ремонте машины? Это ненужный жест доброй воли, и они даже не просят об этом. — Хиллс задыхается. — Это из-за Дон?

Я снова смотрю на фотографию Дон и моей племянницы.

Ты никому не доверяешь, и это делает невозможным ответное доверие к тебе.

Сосредоточься на бизнесе, Макс.

— Только не говори мне, что именно поэтому тебя нет в офисе. Ты сейчас с ней? — Его голос снова становится раздражающе громким. — Ты с ума сошел? Stinton Group буквально разваливается на части благодаря твоему маленькому плану, а ты развлекаешься с женщиной, оказавшейся в центре этого беспорядка?

Я вздрагиваю. — Джефферсон еще не вернулся?

— Что? — На заднем плане раздается шарканье. — Да. Он только что вошел.

— У него есть список того, что мне нужно. Я буду в офисе позже.

— Позже? Во сколько позже? И что мне делать с правлением?

— Скажи им, чтобы они доверяли мне.

— Доверяли… — Он отрывисто смеется. — Они даже друг другу не доверяют. И им с самого начала была ненавистна идея о Дон как лице Stinton Auto. Ты действительно думаешь…

— Мне все равно, что они думают. Просто собери все, что мне нужно, и отправь это с Джефферсоном. — Я делаю паузу. — Кроме того, отправь нескольких парней в автомастерскую. Скажи Клинту, что им не следует давать никаких интервью и что я лично позабочусь о Дон. Вот почему я не разрешаю ей входить.

В коридоре раздаются шаги.

Приближается Дон.

Я вешаю трубку с Хиллсом и оборачиваюсь.

Мы встречаемся взглядами. Я почти дрожу, когда смотрю в ее глаза.

Слова Хиллса вертятся у меня в голове.

Что я здесь делаю? Я должен быть в Stinton Group. Я должен быть со своей командой, устраняющей ущерб.

— Ты принесла воду?

— А?

Ее взгляд падает на фотографию ее и Элизабет. Она сжимает челюсть, но никак это не комментирует. Скользя по полу, она направляется к холодильнику и открывает дверцу.

Я наблюдаю за каждым ее движением с каким-то зачарованным благоговением. Ее тело облачено в свободный выцветший комбинезон. Ее волосы собраны сзади в пучок, спереди повязана бандана. Черные кроссовки завершают образ, который на любой другой женщине выглядел бы старомодно, но на Дон у меня захватывает дух.

Она поджимает губы, когда ловит мой пристальный взгляд, и от вида ее пухлых губ у меня ломит кости.

Я хочу ее больше, чем стакан воды в ее руках.

Ее брови низко нависают над глазами, и она высовывает язык, чтобы смочить уголок рта, который никогда полностью не закрывается. Быстрое прикосновение оставляет влажный блеск.

Я чувствую, что мое самообладание рушится еще больше, когда она вздергивает подбородок, как будто мы участвуем в каком-то национальном соревновании в гляделки. Солнечный свет падает на ее темно-карие глаза и подчеркивает более светлые тона, часто скрытые тенями и яростью.

Сжалься.

Даже когда она дома и нервничает рядом со мной, она так непримирима к себе, и это потрясающе сексуально.

Это не должно выводить меня из равновесия. Я видел ее в джемперах практически на каждой встрече. И я не из тех мужчин, которым нравится, когда их женщины прячут свои изгибы под лишней тканью.

Но уже рассвело.

И я начинаю понимать, что она — исключение из всех правил.

Она водит пальцами по воде. — Ты понимаешь, насколько это жутко, да?

— Что?

— Пристальный взгляд, не моргая. — Она выглядит готовой сразиться со мной, даже продолжая соревнование без моргания. — Скажи мне. Честно. Ты инопланетянин?

Я отвожу взгляд, потому что смех вырывается из меня без моего разрешения. — Нет.

— О.

— Ты разочарована?

Она морщит нос. — Это многое объяснило бы.

— Например?

— Почему ты такой хладнокровный.

Я снова хихикаю и подхожу к ней. На этот раз она не уклоняется, не сводя с меня взгляда. Протягивая руку, я накрываю ее пальцы своими и беру чашку, отмечая, как она дрожит, когда я прикасаюсь к ней.

— Спасибо. — Я опрокидываю стакан и пытаюсь утолить жажду, которую не утолит вода. Нет, это может сделать только Дон.

И признавать это так опасно.

Она околдовала меня.

Я больше не узнаю даже собственных мыслей.

Ее ресницы трепещут, и она торопливо удаляется. — Если ты закончил, давай спустимся вниз.

Я следую за ней в гараж и наблюдаю, как она открывает ярко-красный ящик с инструментами. Когда она открывает его, верхняя часть раскрывается, открывая три гигантские полки. Внутри аккуратно разложены инструменты. Как и ведерко с леденцами на палочке.

Дон хватает леденец, засовывает его в рот и достает гаечный ключ из глубины. Она оборачивается, видит, что я смотрю на нее, и хмурится. — Я не собираюсь предлагать тебе его, но ты можешь прийти и взять его сам.

— Я в порядке. Спасибо.

Она подходит к своему грузовику и открывает капот.

Я складываю руки на груди. — Тебе это нравится? Чинить машины?

— Я бы не посвятила этому свою жизнь, если бы не любила. — Она такая маленькая, что кажется, будто капот съедает ее заживо, когда она наклоняется, чтобы посмотреть на двигатель. — Множество более высокооплачиваемых и менее опасных способов заработать деньги.

— Опасных?

— Все может случиться, когда работаешь с машиной весом в три тысячи фунтов, сделанной из металла и движущихся частей.

Я хмурюсь при мысли о том, что Дон может пострадать. Может быть, мне стоит купить ей какие-нибудь защитные перчатки…

О чем ты думаешь, Макс?

Она соскальзывает обратно на землю и вытирает руку о штаны. Вытаскивая леденец, она протягивает его мне. — Это гораздо веселее, чем жить в офисе, прикованный к письменному столу двадцать четыре часа в сутки.

— Кто тебе это сказал? Хадин? — Я качаю головой. Они с Ваней настаивают на том, чтобы объединить меня.

— Кстати, я никуда больше с тобой не пойду, если ты снова бросишь меня без объяснения причин.

Я прикрываю рот, чтобы скрыть свое веселье. — Принято к сведению.

— Ты намеренно попросил Хадина подбросить меня до дома, чтобы он мог замолвить за тебя словечко? Это было похоже на засаду. — Она подходит к своему ящику с инструментами.

Я не могу удержаться от короткого смешка. — Засада?

— Да ладно, давай. Ты не прочь заплатить кому-нибудь, чтобы тот замолвил за тебя словечко. Ты бы сделал это и многое другое.

— Никто не может заплатить Хадину за то, чтобы он делал то, чего он не хочет. Поверь мне. Его родители годами безуспешно пытались заинтересовать его компанией. — Я ухмыляюсь. — Если твое мнение обо мне улучшается, это твое личное дело.

Ее взгляд мерцает, перемещается на меня, а затем скользит прочь. Ее рот открывается, но она ничего не говорит.

Я не возражаю. Мне нравится ловить каждое ее слово, по-настоящему бездельничать в ожидании в тишине и представлять мир, где такие комфортные моменты тишины случаются чаще.

Я бы тоже не возражала против мира, где царило бы молчание, потому что ее губы делали что-то более интересное, чем просто пялились на меня.

Каково было бы ощутить, как ее восхитительный рот прокладывает себе путь к моему…

Снаружи раздается звуковой сигнал.

— Джефферсон, должно быть, здесь. — Дон потирает затылок и легкой походкой возвращается к своему грузовику.

Я выхожу из гаража, чтобы забрать свои вещи у Джефферсона, а затем привнести их обратно, туда, где Дон работает над своим грузовиком.

— Послушай, я не собираюсь убегать. — Дон хмуро смотрит на меня, когда я начинаю устраиваться в углу. — Кроме того, Даррел и Санни через несколько часов привезут Бет обратно…