— Мисс Баннер, я же говорил вам, что пришлю машину.
— Не называй меня мисс Баннер. — Она крадется к моему столу с грацией пантеры, вся сдержанная сила и взрывная энергия. — Я думала, мы договорились. Ты не приближаешься к моей дочери. Ты держишь ее подальше от Stinton Group. Это единственная причина, по которой я согласилась на это.
— Я бы хотел, чтобы вы указали, где я нарушил это обещание.
— Не прикидывайся дурочком.
О, мужчина мог бы подавиться этим язвительным тоном. — Уверяю вас, я на такое не способен.
Мисс Баннер усмехается и закатывает глаза.
Она в два раза пылче, чем была вчера.
В лифте она надула губы и гордо откинула голову назад. Ее пальцы сжались в кулаки, а рука была готова влепить мне пощечину.
Сегодня она опасна настолько, что может вонзить нож мне в спину, когда я отвернусь.
Дикий кот в одночасье превратился в хитрую росомаху.
Я окидываю взглядом ее мешковатую одежду. Индустриальные ботинки со стальными носками. Сегодня без сережек, и я обнаруживаю, что скучаю по жизнерадостным африканским расческам. Красивая смуглая кожа мерцает золотистыми и медовыми оттенками.
Моя оценка смещается с профессиональной на… что-то другое. Интересно, какие у нее изгибы под этим нелепым джемпером оверсайз. Надела бы она что-нибудь смелое и женственное? Или выбранное ею нижнее белье было бы таким же утилитарным, как и все остальное?
Мое тело твердеет при этой мысли.
Она хмурится, поджимая свои сочные губы. — Знаменитый шеф-повар? Неужели? Ты прислал еду, которая, вероятно, стоит больше, чем мои расходы на машину за завтрак.
— Тебе это не понравилось?
Хмурый взгляд усиливается.
Я открываю файл и просматриваю его, чтобы перестать пялиться на ее потрясающее лицо. — Я позвонил Ванье Скотт и попросил ее сначала прислать свою команду, но у нее очень плотный график. Она мне не подходила. — Я впервые попросил Ваню о чем-либо, и она подняла из-за этого такой шум, что я тут же пожалел, что обратил на нее внимание. — Шеф-повар Эймсли пользуется большим уважением…
— Прекрати. — Она зажмуривает глаза.
Я выгнул бровь, все еще не видя проблему. Все женщины Тревора были в значительной степени компенсированы в связи с участием репродуктивных органов моего брата.
Мисс Баннер не получила ни пенни, и все же она та женщина, которая на самом деле родила человека с кровью Стинтонов. Полукровка — как я. Которая привлекает Бет ко мне еще больше.
Я не могу позволить, чтобы со случайными женщинами, которых бросил Тревор, обращались лучше, чем с моей племянницей и ее матерью.
Мисс Баннер прерывисто вздыхает. — В какую игру ты играешь?
— Это не игра. Судьба Stinton Group зависит от нашей кампании.
— Я имела в виду, — она открывает глаза и бросает на меня тяжелый взгляд, — что ты делаешь с Бет?
Я встаю и подхожу к ней поближе. Достаточно близко, чтобы выразить свою искренность. — Моей племяннице понравился завтрак?
Мисс Баннер откидывает голову назад, смотрит на меня и ничего не говорит.
— Не стесняйтесь рассказывать шеф-повару Эймсли обо всем, что вам понравилось, а что нет. Он не из тех, кто чопорен. У него настоящая страсть к еде, и он заботится о том, чтобы блюда были вкусными.
Она раздувает ноздри. Сжимает пальцы в кулаки. Кажется, раздумывает, стоит ли ей нанести удар. — Если ты продолжишь выкидывать подобные трюки, у моей дочери возникнут подозрения.
— Разве шеф Эймсли не объявил, что ты выиграла пожизненный…
— Бет семь. Она не идиотка.
— Хм. — Я потираю подбородок. — Ты права. В следующий раз я буду менее величественным.
— В следующий раз? Нет, следующего раза не будет. Моей дочери ничего не нужно от Stinton Group. — Она взмахивает рукой в воздухе.
Я улавливаю это. Обхватываю пальцами ее запястье, пока не чувствую, как бьется ее пульс напротив моего. Ее кожа мягче шелка. Я бессознательно провожу большим пальцем по ее венам.
— Что ты делаешь? — Она отдергивает руку.
— Извини. Привычка. Я думал, ты собираешься дать мне пощечину.
Ее глаза сужаются до щелочек.
Да, сегодня она определенно похожа на росомаху.
Она здесь не для того, чтобы причинить мне вред способами, которых я ожидаю, — выпустить клыки и когти.
Мисс Баннер пришла, чтобы найти то, что причиняет боль.
Я поворачиваюсь и иду обратно к своему столу, хотя и не сажусь на свой стул. — Я понимаю твои чувства по поводу Stinton Group.
— Меня не волнует, что ты понимаешь. Меня волнует, что ты разрываешь контракт.
— Моя семья до сих пор понятия не имеет о ее существовании.
— Но она узнает, если ты продолжишь присылать к нам знаменитых шеф-поваров.
— Семь лет я не знал, что у Тревора есть дочь. Ты не можешь ожидать…
— Я ожидаю, что ты продолжишь жить своей жизнью и притворишься, что никогда об этом не узнавал.
— Боюсь, я не смогу этого сделать.
Она скрещивает руки на груди, и это движение прижимает ее к телу, намекая на тонкую талию и пышную грудь.
Черт бы побрал эту женщину.
Она отвлекает меня так, как я никогда раньше не испытывал.
— Пошел ты, Стинтон. — Ее натуральные коричнево-розовые губы произносят такие ненавистные слова.
Я смотрю на нее гораздо дольше, чем положено.
Не только тоска в штанах вдохновила меня на эту оценку.
Я пытаюсь понять ее.
Она расхаживает во всем этом с перепачканными маслом руками, ориентируется в индустрии, где доминируют мужчины, и при этом умудряется сохранять видимость женственности. Создается впечатление, что она научилась балансировать между двумя мирами и нацелена на завоевание обоих.
Чем дольше я смотрю, тем больше она ерзает. Ее взгляд тускнеет, как мокрый песок. Ее хмурый взгляд опускается, превращаясь в задумчивый.
— Ты что, не моргаешь? — Она быстро отводит глаза.
Кажется, она нервничает впервые с тех пор, как влетела в мой офис.
Мои губы кривятся. Я ничего не могу с собой поделать.
Дон Баннер — странное существо.
И, возможно, я был бы не прочь поиграть с ней в эту игру.
— Садись.
— Нет.
— Сейчас.
— Ты когда-нибудь спрашиваешь? — Она наклоняет голову, уперев руки в бедра. Ее защита восстановлена. Полностью. — Ты когда-нибудь говоришь "пожалуйста"? Ты когда-нибудь вел себя как нормальный человек при надлежащем домашнем обучении? Даже мой ребенок знает основы хороших манер.
— У меня нет времени на хорошие манеры. — Я обхожу стол и беру дневной план.
— Верно. Потому что, когда ты говоришь ”прыгнуть", мы все должны спросить: "с какого утеса"?
Я прячу улыбку за папкой. — У тебя есть какой-нибудь опыт выступления перед камерой?
— Неужели я выгляжу так, будто у меня есть опыт перед камерой? — Ее тон саркастичен.
Я бросаю папку на стол и с нетерпением хватаюсь за это приглашение понаблюдать за ней снова, запечатлевая в памяти каждую деталь. Изгиб ее носа. Форму ее губ. Нежный изгиб ее горла.
— Полагаю, что нет.
— Ты заплатил за куклу. Не за фотомодель.
Я вздыхаю и наклоняюсь вперед. Такая сильная враждебность может быстро надоесть. Я не возражаю против этого здесь, в моем офисе, но там нам нужно будет работать вместе. — Я не собираюсь домогаться вас, мисс Баннер.
— Правда? Вчера, когда ты сыпал угрозами, ты не казался таким уж доброжелательным.
Эти колкости следуют одна за другой.
— Ты не жертва. Ты согласилась подписать контракт по собственной воле.
— Когда кто-то выкручивает тебе руку, это все еще считается свободой воли? — Она хмуро смотрит на меня. — Ты убедился, что только у тебя здесь есть власть, Стинтон.
— Напротив, у тебя есть свои карты для игры. — Почему я указываю ей на это? Почему я всегда хочу играть в эти игры в жестком режиме? — Ты станешь публичным лицом дочерней компании Stinton Group. Все, что ты делаешь и говоришь, отразится на нас.
Ее глаза сверкают, как будто она только что осознала правду. Хорошо. Я излагаю это жирными красками. Она может трепать языком по телевизору и привести к обвалу наших акций. Не говоря уже о том, что у меня были бы серьезные разногласия с советом директоров. Я продвигаю эту идею, не посоветовавшись с ними. Последствия могут зайти дальше и быть более разрушительными, чем она может себе представить.
