— Просто так получилось, что он находится там, где сейчас Санни.

Мои брови сводит. Я пытаюсь уловить смысл в ее словах. — А?

— Мой пиджак, Даррел. Холодно.

— Вот. — Я снимаю пиджак от костюма. В то время как мальчики с восторгом срывали с себя траурные одежды и переодевались в пижамы, которые купили для них Санни и Кения, я был менее чем склонен разгуливать в одежде с обезьяньим принтом.

— Нет. Я хочу свой пиджак, Даррел. Свой.

— Ты даже не знаешь, где он находится, — слегка разочарованно замечаю я.

— Санни знает. — Ее взгляд острый.

Наконец, загорается лампочка.

Облизывая губы, я притворяюсь, что все еще ничего не понимаю, и говорю резко. — Если ты настаиваешь.

Дина смеется. Обычно я бы отругал ее за игру в сваху, но на этот раз я действительно не возражаю.

— Присмотри за мальчиками вместо меня, — говорю я, указывая большим пальцем на палатку. — Бейли обычно встает ночью, чтобы сходить в туалет. А Майкл не любит темноту. — Он никогда не признается в этом, потому что ему одиннадцать, скоро будет семьдесят пять, но я несколько раз видел, как он приоткрывал дверь, чтобы поймать свет в прихожей.

— Я позабочусь о мальчиках, Даррел. — Она отмахивается от меня и натягивает одеяло на колени.

Я бегу трусцой по лесу, пробегая мимо листвы и пригибаясь к низко нависающим ветвям. Мои парадные туфли хрустят сухими листьями и сучьями, когда я приближаюсь к дому. Звук тарахтящих двигателей грузовиков почти останавливает меня на полпути.

Санни уже уезжает? Я внимательно прислушиваюсь. Этот низкий, гортанный звук двигателя не от ее грузовика. Поспешив поближе к дому, я замечаю удаляющихся строителей.

Я в шоке смотрю на свой телефон. Сейчас предрассветный час. Я думал, рабочие ушли в середине нашего первого фильма о Бэтмене.

Грузовики исчезают на дороге в облаке выхлопных газов. Одинокая фигура остается на ступеньках крыльца. Она окружена светом из дома. Золотистые лампочки отбрасывают мягкое сияние на ее блестящие черные волосы, смуглую кожу и длинные-предлинные ноги.

Санни разворачивается, и по какой-то нелепой причине я ныряю в тень, чтобы понаблюдать за ней. Она поднимает изящные руки над головой и потягивается. От этого движения ее футболка задирается и обнажает подтянутый живот.

Мое сердце колотится сильнее. Несмотря на неприятное ощущение в животе, что шпионить за ней — ужасная идея, я посвящаю себя этому и легко хожу по дому.

Ты идиот.

Рациональный мозг прав.

Просто подойди к ней и попроси пиджак Дины.

Нечеткий, одержимый солнечным светом мозг Кетцаля имеет другое мнение.

Ты знаешь, почему Дина послала нас в дом. Это было не из-за дурацкого пиджака.

И теперь я спорю сам с собой.

Возможно, Дина была права. Мне следует обратиться за профессиональной помощью.

Санни исчезает внутри, пока я стою в тени, размышляя, хватит ли у меня мужества зайти туда и поговорить с кем-то, кто не должен причинять мне столько мучений, но справляется с этим блестяще.

Сделав глубокий вдох, я выпрямляюсь во весь рост и поднимаюсь по лестнице. Дверь заперта, но я легко достаю ключ из кармана и захожу внутрь.

— Санни, — тихо зову я.

Ничего.

Я прочищаю горло, потому что я не трус, и выкрикиваю ее имя. — Санни.

Ответа нет.

Я захожу в гостиную, съеживаясь от беспорядка отпечатков ботинок, инструментов и дивана, который был задвинут до упора в угол, чтобы не загораживать дверь.

Не смотри на это, Даррел. Не смотри. Я загоняю в угол свою потребность в порядке и чистоте, вместо этого сосредотачиваясь на поиске Санни.

— Санни? — Я взбежал по лестнице, хмуро глядя на ведра с краской и пластик, свисающие с дверных проемов.

Пыль, висящая в воздухе, вызывает у меня кашель. Надо было захватить маску для лица, прежде чем заходить сюда.

Проходя мимо спальни Бейли, я замечаю краску на стенах и уже расставленную мебель. Я сопротивляюсь желанию взглянуть на проделанную работу.

Сначала Санни.

Затем слежка.

В комнате Майкла что-то стучит. Я спешу туда и резко останавливаюсь, когда вижу Санни Кетцаль, лежащую на полу, ее конский хвост в нескольких дюймах от плоского контейнера, в котором еще осталось немного краски.

— Санни? — Я бросаюсь к ней. Мое сердце колотится в таком бешеном темпе, что я боюсь, оно скоро остановится.

Когда я протягиваю руку, чтобы перевернуть ее на спину, Санни протягивает руку и обхватывает мою ногу. — Черные потолки — это круто. Они ему понравятся.

Я быстро моргаю.

Она отпускает мою ногу и переворачивается на другой бок, бормоча во сне неразборчивые слова.

Я кладу руку на согнутое колено и облегченно смеюсь. Только Санни Кетцаль заснула бы на пол, как будто это был обычный вторник.

— Санни. — Я пожимаю ее руки. — Давай. Давай отвезем тебя домой.

— Нет. — Ее слова невнятны, как будто она выпила. Я не удивлен. Недостаток сна воздействует на мозг так же, как употребление алкоголя. Это проверенное исследование, и это предполагаемая причина несчастного случая с Клэр и Алистером, так что я знаю, насколько сильным может быть истощение.

— Санни, — мой тон мягок, но тверд, — даже если ты не хочешь идти домой, ты не можешь спать на полу.

Санни приоткрывает глаза. И затем она улыбается. Это ослепительная улыбка с морщинками в уголках ее кошачьих глаз. В тот момент, когда она показывает мне это, я вспоминаю, как влюбился в нее с первого взгляда.

— Мне нужно закончить эту комнату, — рыдает она, выставляя темный палец. — Мне нужно работать.

— Ш-ш-ш. Нет, тебе не обязательно работать. Тебе нужно поспать.

Ее голова мотается, как будто в ней ослабла пружина. — Должна.

— Санни.

Ее ладони касаются моей груди, и она отталкивает меня.

Я отшатываюсь назад, мой рот округляется. Эта женщина.

— Ты такой же, как Даррел. — Ее глаза приспущены, а волосы торчат по всей голове, как будто она только что подверглась опасному воздействию электрического тока. — Ты раздражаешь.

Она самая надоедливая.

С тобой всегда должно быть сложно, Санни?

Я разочарованно вздыхаю и снова подхожу к ней. Если она не собирается поддаваться на уговоры сдвинуться с места, мне просто придется быть немного настойчивее.

— Он думает, что он такой идеальный. — Санни показывает язык. — Только потому, что он умный и горячий.

Горячий? Это останавливает меня на полпути.

— Так устала. — Она медленно падает навзничь, ее веки закрываются.

— Вау. — Я бросаюсь к ней, обхватываю руками ее талию, чтобы она не ударилась головой об пол.

Я в панике хватаю ее за тело, и она снова просыпается. Я смотрю ей в лицо широко раскрытыми глазами.

Она смеется и показывает пальцем.

— Что? Что тут смешного?

— Даррел.

— Что?

— Я собираюсь все закончить и не мешать тебе.

Я вздыхаю так тяжело, что мир, вероятно, немного смещается со своей оси. — Никто тебя не торопит, Санни. Ты можешь не торопиться.

— Я могу это сделать! — Она бьет меня кулаком. Это почти не производит эффекта.

Я вижу, что ее высокомерие живо и в полном порядке. Некоторые вещи никогда не меняются. Санни и самоуверенность идут рука об руку. Ее лобная доля устроена таким образом. У нее нет опыта слышать слово "нет". Чего еще я могу ожидать от женщины, которую годами обожали учителя, ученики и родители? У меня бы тоже было большое эго, если бы я был на ее месте.

— Хватит. Я несу тебя в постель. — Я подхватываю ее под колени и несу, как подобает невесте. Она начинает тонуть, и я мягко подбрасываю ее на руках, чтобы как следует ухватиться.

Ее пальцы сжимаются вокруг моей рубашки. — В постель?

— Мм-хм. — Я распахиваю дверь в комнату Майкла и поворачиваюсь боком, чтобы крадучись выйти, не ударив ее головой о дверную ручку.

Она прижимается щекой к моей груди. Я бросаю на нее взгляд. Она теплая и мягкая в моих объятиях. Футболка, в которую она одета, забрызгана краской, как и ее лицо. Это ни черта не делает ее менее красивой. На самом деле, она еще привлекательнее, когда спит и не набрасывается на меня.