— Мисс Кетцаль, — скрипит мне в ухо низкий незнакомый голос, — это Макс Стинтон.

— Стинтон? — Имя запоминается, и вместе с ним приходит поток негативных эмоций. Я говорю о Помпеях — уровнях лавы, затопляющей мою душу и вызывающей покалывание в пальцах рук и ног.

Я включаю индикатор и рывком сворачиваю машину на обочину. Эта болтовня требует моего полного внимания, и я не могу рисковать врезаться в другую машину, когда у меня такое шаткое финансовое положение.

Схватив телефон с пассажирского сиденья, я прижимаю его к уху. — У тебя хватает наглости звонить мне после того, как ты сбежал с моими деньгами, ты, лживая, вороватая крысиная морда.

— Крысиная морда, о которой ты говоришь, — мой брат. Тревор Стинтон.

Я делаю паузу, и мой гнев проходит достаточно надолго, чтобы его слова нашли отклик во мне. Это верно. Имя, которое я видела во всех газетах, было не Макс, а Тревор.

Все еще с подозрением, я прищуриваюсь, глядя на шоссе. — Откуда мне знать, что ты не Тревор Стинтон, выдающий себя за кого-то другого?

— Потому что, мисс Кетцаль, мой брат не стал бы никому звонить и извиняться.

Я замираю. — Это… извинение?

— От имени группы "Стинтон" я хочу принести свои самые искренние извинения. Мы просмотрели счета, увидели ваши недостающие платежи и вышлем вам деньги в полном объем.

У меня отвисает челюсть. — Вы сделаете это?

— Да.

Я быстро моргаю. Весь гнев застрял у меня в горле. Я должна была изрыгать ругательства, как моряк, и угрожать подать в суд, но теперь, когда мне платят, я не уверена, что делать со всей яростью, запертой внутри меня.

— Если это все…

— Подождите.

Он знает.

— Почему ты извиняешься передо мной? Это не ты сбежал.

— Я должен был лучше следить за делами Stinton Group. Надеюсь, вы сможете принять мои извинения вместо моего брата.

От его слов у меня болит сердце. Вряд ли это справедливо. Почему Макс Стинтон должен повсюду извиняться и возмещать людям зло, которого он не совершал?

Его голос звучит устало. Если он глава такого крупного международного бизнеса, как Stinton Group, это означает, что он работал не покладая рук и, вероятно, посвятил свою жизнь этой компании. Люди, которые вкладываются в работу, должны получать компенсацию за то, что они сделали. Почему он вынужден изображать мученика из-за своего придурковатого брата?

— Спасибо, мистер Стинтон. — Я прочищаю горло и убираю руки с руля. — Надеюсь, вы сможете найти своего брата и во всем разобраться.

— Спасибо, мисс Кетцаль. — Его слова бесцеремонны. Как будто он уже двинулся дальше. Я думаю, богатые и влиятельные мужчины такие. Всегда рассеянные. Занят. Готов перейти к следующему прибыльному предприятию.

Раздается телефонный гудок.

Он сбросил звонок.

Мои брови сводятся вместе, когда я пытаюсь осмыслить то, что только что произошло. Что-то во всем этом телефонном звонке кажется мне… неестественным.

Не извинения. Я верю, что Макс Стинтон имел в виду то, что сказал. И один взгляд на мой банковский счет показывает, что на мой счет был внесен депозит.

Что мне кажется странным, так это то, что владелец корпорации стоимостью в миллиард долларов позвонил мне.

Мне.

Обычной старой Санни Кетцаль.

Не миллиардеру.

Не замужем за миллиардером.

Даже не влиятельному человеку или актрисе, которые могли разбогатеть в одночасье.

Получение звонка от владельца Stinton Group вряд ли представляется вероятным. Не без внешнего давления. Я знаю только одного человека, который был бы настолько неравнодушен, чтобы сражаться с целой корпорацией от моего имени.

Поэтому я звоню Кении.

— Я как раз собиралась тебе позвонить. — Ахает моя лучшая подруга. — У нас есть какая-то родственная связь?

— Да, есть. И я должна начать первым.

— Я тоже.

— Камень-ножницы-бумага?

Она усмехается. — Сколько нам? Одиннадцать?

— Двенадцать. Ага.

Она смеется.

Я — нет. — Вы с Алистером шантажировали Макса Стинтона, чтобы он извинился и вернул мне мои деньги?

— Что? Нет.

— Правда? — Мои глаза расширяются.

— Ты знала, что Даррел прятал двух маленьких детей у себя на ферме?

— Э-э…

— Санни!

Я сглатываю. — Ты уверена, что Алистер не звонил Стинтону? Не имеет смысла, что миллиардер позвонил мне лично только для того, чтобы извиниться, Кения. Это было так странно.

— Мы все еще пытаемся разыскать Тревора Стинтона, и не меняй тему. Мы говорили о том, что моя лучшая подруга хранит от меня огромный секрет.

— Мне не разрешили ничего говорить. Даррелл убил бы меня. — В поле зрения появляется фермерский дом, и я останавливаю свою машину позади машины подрядчика.

— И ты не думала, что я убью тебя за то, что ты хранишь секреты?

— Я ненавидела лгать тебе, но я думала, что он делал это ради блага детей. — Я вытаскиваю ключи из замка зажигания. — Разве нет?

— Я не знаю. И Алистер, и я в полном замешательстве. Даррел не совсем подходит на роль отца.

— Что это значит? — Он может быть бесчувственным, но его действия говорят сами за себя. Он действительно заботится о Майкле и Бейли.

Подрядчик машет рукой с крыльца.

Как бы мне ни хотелось продолжить разговор, я не могу. — Кения, мне нужно идти. Сегодня я работаю на ферме Даррела.

— Подожди, — заикается моя лучшая подруга, — притормози. Ты сказал, что Макс Стинтон звонил тебе лично?

— Да.

— Это безумие.

Мое любопытство удерживает меня в машине. — Почему это безумие?

— Алистер сказал, что Макс большой придурок. Отличается от своего брата, но не в хорошем смысле.

Странно. Человек, который искренне извинился передо мной, не чувствовал себя придурком.

— Он беспощаден в бизнесе. Абсолютный ледяной король. Ты знаешь, какой Алистер сварливый, но в глубине души он милый и заботится о своих людях? Макс Стинтон все время холодный. Он как… мужская версия Медузы.

Ее слова пробегают круги у меня в голове. Неужели моя интуиция подвела меня? Неужели благодарность за то, что я вернула свои деньги, сломала мой радар придурковатости?

Подрядчик смотрит на мою машину так, словно у него лазерное зрение. Это напоминает мне о тикающих часах, и это как тычок в зад. Диллидоллинг может серьезно поставить под угрозу этот проект.

Как бы сильно это меня ни убивало, я торопливо прощаюсь с Кенией, толкаю Макса Стинтона в затылок и бегу в дом.

Дина в гостиной. Я потрясена, увидев ее, и это, должно быть, отражается на моем лице, потому что она смеется таким милым, бабушкиным смехом.

— Даррел попросила меня остаться и узнать, не нужна ли тебе какая-нибудь помощь. — Ее улыбка яркая и дружелюбная.

Моя сжимается до нуля. — Ты хочешь сказать, что он хочет, чтобы ты посидела со мной.

— Что? — Ее ресницы подпрыгивают.

— Невероятно. — Я собираю волосы в хвост, потому что мне внезапно становится слишком жарко. Даррел, должно быть, действительно думает, что я проберусь в его закрытую спальню и раскрою его ужасный секрет.

Или, может быть, он действительно думает, что я вор.

Или, может быть, он хочет, чтобы Дина докладывала о каждом моем шаге, чтобы он мог найти еще один повод на меня порычать.

На лице Дины появляется легкая паника. — Дорогая, я думаю, ты неправильно поняла. Я действительно здесь, чтобы просто… помочь.

— Я знаю, Дина. Это не твоя вина. — Мои глаза сужаются. — Это твой ненормальный босс.

У нее отвисает челюсть.

Мне все равно. Дина каждый день работает с сумасшедшими людьми. Наверное, она к этому привыкла.

— Э-э-э…… как насчет кофе? — Она так быстро бежит на кухню, что все, что я вижу, — это струйку дыма у нее за спиной.

Раздражение заставляет мое сердце биться быстрее. Я так завязала с Даррелом Хастингсом, и теперь я еще более полна решимости закончить эти комнаты вовремя. Вероятно, он никогда не позволит мне смириться с этим, если я потерплю неудачу.