Санни ахает и оборачивается. У меня нет времени следить за выражением ее лица, потому что я слишком занят, разглядывая детей, которые цепляются за мои ноги, как обниматели деревьев, протестующие против вырубки леса.

— Майкл? Бейли? — Я касаюсь их голов. Мои пальцы погружаются в мягкие каштановые кудри.

По комнате раздаются глухие шаги, и в мой кабинет входят Дина и мисс Беннет. Я встречаюсь взглядом с социальным работником. Ее губы наполовину втянуты в рот, и она заламывает свои темные руки. Мой взгляд отслеживает морщинку у нее на лбу, блеск пота на виске и неровный порез ногтей. Она вцепляется в ключи от машины, более тонкий конец ключа врезается ей в ладонь. Она понятия не имеет, что чувствует боль, что является признаком шока. Тот факт, что она смогла проделать весь этот путь с детьми, говорит мне о том, что она привыкла работать в условиях огромного стресса.

Совсем нехорошо. Особенно при ее работе, где стресс является постоянной частью ее дня. Я делаю мысленную пометку предложить ей поговорить с кем-нибудь, прежде чем ее стресс выплеснется более опасным образом.

Затем мой взгляд останавливается на Санни, только потому, что она смотрит на меня так, словно задается вопросом, не попала ли она в сумеречную зону. Полагаю, ее шокировало бы, что маленькие дети добровольно бегут ко мне, поскольку она считает, что я настолько бессердечен, что ем младенцев на завтрак.

Я отрываю от нее взгляд и сосредотачиваюсь на маленьких мальчиках. Никто не сказал, с чем связан этот внезапный визит, но я нутром чую. Мисс Джин, должно быть, ушла.

Я быстро моргаю, чтобы сдержать слезы. Я не могу позволить себе роскошь исследовать свое горе. Утешить Майкла и Бейли — самая насущная потребность. Они оба смотрят на меня. Наблюдают за мной. Ждут.

Лица, осуществляющие уход за ребенком, оказывают влияние на его мозг в течение всей его жизни. Это означает, что все, что я делаю в данный момент, задаст тон тому, как Майкл и Бейли будут ассоциировать меня и мою заботу в будущем.

Я опускаюсь на колени, чтобы оказаться на их уровне, и обнимаю их обоих. — Все в порядке.

— Она мертва. — Бейли, младший из двух мальчиков, рыдает мне в шею. Его очки сползают с носа, но останавливаются за мгновение до того, как упасть с его лица. — Бабушка ушла.

Его голос срывается, и это заставляет маленькую частичку меня тоже сломаться. Я могу понять, через что он проходит. Я до сих пор помню, как мое сердце выпрыгивало из груди, когда мне позвонили по поводу Клэр. Она была моей лучшей подругой, и подумать только, что я не смогу увидеть ее снова…

Я прижимаю семилетнего ребенка чуть крепче. — Плакать — это нормально.

— Нет. — Майкл, старший из них двоих, отстраняется и вытирает лицо. У него светлая кожа и светло-карие глаза, которые напоминают мне профессора Штейна. Как и его отец, он мудр не по годам и излучает меланхолию. — Бабушка сказала нам, что не хочет, чтобы мы плакали.

— Не плакать тоже нормально, — уверяю я его. — Пока ты знаешь, что я здесь ради вас обоих.

Майкл слегка отворачивается и проводит тыльной стороной ладони по щекам. Вероятно, он испытывает невероятное давление сейчас, когда он — все, что осталось у Бейли в этом мире. Я надеюсь, что в ближайшие недели он научится перекладывать часть бремени старшего брата на меня.

Бейли поднимает лицо. У него мелкие черты лица и голубые глаза, которые увеличены круглыми стеклами. — Мистер Даррел.

— Да?

— Это правда, что теперь мы собираемся остаться с тобой?

Я киваю.

Мисс Беннет прочищает горло. — Гастингс, могу я с вами поговорить? — Она указывает пальцем на дверь. — Снаружи.

— Конечно. Дина?

— Да, да. — Дина обходит стол и собирает мальчиков к себе, как наседка своих цыплят.

Я прохожу мимо Санни, которая застыла посреди моего кабинета, ее челюсть отвисла, а глаза прикованы ко мне. Мое сердце подпрыгивает на ступеньку выше. Слышала ли она вопрос Бейли? Слышала ли она мой ответ?

Мои пальцы обхватывают ее локоть, и я начинаю подталкивать ее к выходу. — Как видишь, я сейчас немного занят.

— Кто эти дети, Даррел? — Она спотыкается позади меня, когда я тащу ее в вестибюль. Ее голос низкий и настойчивый.

— Я прошу тебя уйти.

— Они действительно остановились у тебя?

Черт возьми. Она услышала. — Тебе не нужно беспокоиться, — рычу я.

— Как ты можешь так говорить? Ты думаешь, я такая же бессердечная, как и ты? — Ее брови напрягаются. — Я не могу просто уйти, когда двое детей выплакивают глаза.

— Ты можешь и сделаешь это.

— Или что? — Она складывает руки на груди, ее губы сжаты в вызове.

— Уходи сейчас же, Санни, — рявкаю я. Повторение инструкции волшебным образом не даст результатов, но я надеюсь, что в моем тоне будет достаточно резкости, чтобы напугать ее и заставить подчиниться.

— Мистер Гастингс. — Социальный работник бросает на меня нетерпеливый взгляд.

— У меня сейчас нет на это времени. — Я отпускаю руку Санни и указываю пальцем на дверь. Глаза темнеют, я одними губами говорю ей: — Уходи. — Надеясь, что она поймет намек, я отворачиваюсь от Санни и указываю на коридор. — Мисс Беннет. Давайте поговорим здесь.

Она следует за мной туда и поворачивается ко мне лицом. — Мистер Гастингс, я приношу извинения за вторжение в вашу практику. Я понимаю, что мне следовало сначала позвонить.

— Все в порядке. Расскажи мне, что случилось. Как вы… — Комок в моем горле увеличивается, когда я думаю о мисс Джин. — Как вы узнали?

— Мне позвонили из больницы и сообщили, что мисс Джин чувствует себя неважно. Я забрала мальчиков из школы и отвезла их к бабушке, чтобы они попрощались в последний раз.

— Они видели ее? — Спрашиваю я, стараясь не думать о том моменте, когда я снял простыню с безжизненного тела Клэр.

— Я не давала им выбора. Я проводила их обратно к машине и привезла сюда. — Она сжимает руки и опускает взгляд. — Это то, чего хотела мисс Джин. Она надеется, что мальчики смогут запомнить ее яркой и громкой личностью, какой она была.

Я киваю.

— Теперь, учитывая, как внезапно это произошло, я собираюсь предположить, что у вас есть не все, что мы обсуждали, на месте?

— Я работаю над этим, — выдавливаю я. Хотя сейчас я дальше от цели, чем был вчера. Возможно, я поторопился, выставляя Санни из своего офиса. Комнаты мальчиков все еще не были закончены, и я был твердо намерен нанять того же декоратора.

— Я могу оставить мальчиков в интернате, пока вас не оценят должным образом…

Мои глаза расширяются. Я открываю рот, чтобы возразить.

— Но, — она поднимает руку, — это была просьба мисс Джинс оставить их у вас. Я уважу это и порекомендую передать их на ваше попечение в качестве экстренного опекуна. Однако это не означает, что опекунство официально завершено.

— Я понимаю.

— Вы должны проработать все то, что мы обсуждали ранее. Я все еще не уверена, что это место подходит.

Я опускаю подбородок. По крайней мере, она достаточно честна, чтобы высказать свое предубеждение против меня. Мы можем с этим справиться.

Мисс Беннет бросает взгляд на мой кабинет, где мальчики разговаривают с Диной. — Позвоните мне, если вам что-нибудь понадобится, хорошо?

— Я так и сделаю. Спасибо вам, мисс Беннет.

Она выходит из коридора. Я слышу, как гудят колокольчики, когда она уходит.

Мисс Джин ушла.

Есть разница между подготовкой к переменам в своей жизни и встречей с этим моментом.

Я несу ответственность за этих детей.

Это ударяет меня прямо в грудь, двухтонный шлакоблок лежит у меня на плечах. Я провожу тыльной стороной ладони по губам, чувствую, как начинают дрожать кончики пальцев, и прислоняюсь к стене.

Сделай глубокий вдох, Даррел.

Вдох.

Профессор Штайн спас мне жизнь. Я в долгу перед ним.

Выдох.

Если я смогу научить взрослого мужчину бороться с сонным параличом, я смогу позаботиться о том, чтобы двое детей были накормлены, о них заботились и они были защищены.