И моря, и пыль, и горы –

В общем, всякая фигня

Теперь лично у царя,

Что торчит во стольном граде,

Где кончается Восток,

Пользы в ём, как шерсти клок.

Он в кафтане, при параде

Пьёть сивуху втихаря,

Матершит чертей зазря…”

Дале места не хватило

Для рифмованной строки,

Но царя уже скрутило

И пришлось его нести

В царский изолятор.

Там помять и потрясти,

Вздеть под вентилятор,

Няньку звать и лекарей –

Ставить на ноги скорей.

Лишь маленько оклемался,

Царь к ТимОну привязался:

– Вот бы взять тебе в охапку,

Да порвать, как Бобик тряпку.

Но в моём дворце большом

Измываться над дельцом,

Ткать подлючие затеи

Нету горше лиходея

Чем твоя свиняча стать.

Ты, надеюсь, помнишь мать? -

Царя было заклинИло,

Но, похоже, попустило:

– Мне привиделось вчера,

Что спешит из-за бугра,

В смысле, из ЛондОна,

Дочь моя, СимОна.

Там науки одолела,

И в манерах преуспела.

Правда, на прощание

Устроила гуляние

(Мне агенты для порядка

Доложили ранее):

Но случилась неувязка -

Всё же дочь моих кровей -

Хоть ругай, а хоть жалей… –

Царь гордыней засопел,

Раскраснелся разом,

Вдруг слезою повлажнел

И продолжил басом, -

Девка малость кренделей

Выписала сэрам,

Погоняла королей,

Обложила пэров.

И теперь спешит к отцу

Успокоиться,

А там дале и к венцу

Занеможится.

А у нас опять беда!

Стенька, шельма, ни туда…

Надоть честь не уронить

Пред моей принцессой –

Стеньку срочно удалить

И забыть балбеса.

Мне с вечОра донесли:

Стеньку прославляли,

На руках его несли,

В небеса шугали!…

Царь, взгрустнув, дугой согнулся

И привычно в нос ругнулся:

– Чай хватаешь суть беды,

Кругленький Спиноза?

Не исполнишь, так тады

Загоню в морозы!

Будешь чукчей потешать,

По снегу кататься,

Чукченяток ублажать,

В чуме – размножаться!

Ха-ха! Уха-ха! -

Царь в истерике слегка…

Вновь изводится ТимОн -

Задним местом чует он

Тундру, чукчей, чумы.

А путёвой думы,

Как извилины ни мял,

Ни на грош не нагадал.

“Эх, судьбинушка-судьба!” –

Тягостно вздыхает…

И тут чудо – вот она!

Думца обнимает:

– Эта новая судьба,

Упирается пока.

Но и в тяжкую годину

Мы на хитрую судьбину

Подберём свой болт резной

И отправим на покой.

Тут судьба угомонилась,

В потолок перекрестилась

– Ты сходи к моему свату

Плосколобому Кондрату.

Они с Бабою-Ягой

Будут свояками –

Очень миленькой роднёй

С тёртыми мозгами…

Тимон с радости вскочил,

А судьбы и след простыл.

Сват Кондрат

Не имел наград,

Хотя как-то воевал

Со своим соседом,

В том бою и лоб помял

Под велосипедом.

С тех времён ушёл в леса,

Озверел немножко,

Стал морочить чудеса

На струне с гармошкой.

Свёлся в дружбе с водяным,

Снюхался с русалкой.

Ейным мужем-домовым

Был отхожен палкой…

После, дальнею роднёй,

Местной Бабушкой-Ягой,

Был замечен и обласкан,

И на магии натаскан.

И сидит теперь Кондрат

На крылечке,

Ходит прямо и назад

По колечку.

Мыслит, крутит, петли вьёт

Среди сосен, елей,

А к нему ТимОн бредёт,

Дышит еле-еле…

Сват:

– Видно служба у царя

Протекает не зазря:

Вишь, какие телеса

Выгнал возле трона!

Чай не только колбаса

С булкой в рационе?

Тимон вроде отдышался

Низом выгнулся в бугор,

Принял дедушкин укор

И в дела свои подался:

– Эх, ты дедушка Кондрат,

Плоский лоб, умнейший хват.

Помоги в тепле остаться,

Не с оленями ж бодаться?

Ну, а я не обделю

За совет хороший,

Коровёнку приведу

И свиней подброшу.

Много мяса, молока -

Что ещё для старика?

Пропитанье рядом

И в мозгах порядок…

Сват Кондрат

Чуть не выпал в зад!

Посерел бровями,

И затряс руками:

– У тебе дружок-милок,

Чем заполнен котелок?

Видно колы, хоты-доги

Там хозяева давно,

Вон, наметились и роги

И чернявое руно.

Ещё чуть – и будешь лешим

Иль вампиром, коли грешен.

Я среди лесных бродяг

Стоки вынес передряг,

Свой поднял авторитет –

На ближайшие пять лет!

И чтоб каждый лешиёнок,

Иль последний упырёнок,

Подымал на смех и крик,

Мол, ужо зачах старик!

И не в состоянии

Кормиться без внимания…

Сват разбрызгался слезой,

Высморкался в тряпку,

Вытер губы крапивой

И натужно крякнул.

А Тимон, катнувшись ниц,

Кинулся в прощенье,

Мол, среди царёвых лиц

Отупел в мышленье…

Сват мыслЮ изобразил,

Плоский лоб избороздил,

Спрятал хмуро свой укор,

И продолжил разговор:

– Ладно, выдам свой совет,

Для начала – про обед:

Брось заморскую еду,

Перейди на нашу:

Мяту, репку, лебеду,

Щи и птичью кашу.

Можно кроличий помёт –

Он в серёдке поскребёт,

Разведёт водою,

Каку в кучу соберёт

Дажеть с перепою.

В ужин пей настой репья…

Но для большей пользы для

Завяжи, воще, с жратвой!

Лучше балуйся водой

С жабьего болота.

Помогает бег трусцой,

А зимой – охота.

Ну, а Стеньку, стервеца,

От жены и от крыльца,

Надо…

Сват ругнулся тихим матом

И Тимохе, будто брату,

Выдал шёпотом совет -

Как с умом и без обмана

Извести к утру Степана,

И царю принесть ответ.

После будто застеснялся,

Вкось упрятал глазки,

Заморгал, затрепыхался,

И пробаял тяжко:

– Мне ж не надо молока,

Мясо, ананасов,

Счёт откроешь на меня

С дюжиною баксов…

Я на этом депозите,

Без скотины буду сытым.

Лишь на миг ТимОн замялся -

В мыслях малость потерялся:

“Эти два лесных бомжа

Изъедят меня, как ржа!

Им всё зелень подавай -

Знать губа не дура

На чужой-то каравай!

Выдать вам бы дулю…”

Но, расплылся в умиленье,

Обнадёжил без сомненья:

– Эт, для нас плевок-пустяк, –

Маслится Тимоха.

– Сих бумажек как-никак,

Что того гороха!

Думщик снова округлился,

Дажеть с дедом не простился -

Покатился во дворец -

Там заждался царь-отец.

Царь метётся в суете – мысли крутятся не те. Зачесалось под ребром, перешло на пятки. Всё ему кругом дурдом, все играют в прятки. Вон, Маманьку не найти, Пулю боевого. Донесли что Рельс в пути, а Зозулю строго порешился наказать за гербарий синий. “Вы ж меня, палёна мать, сгоните в могилу!” На такой загробной ноте, объявилась Мамка, там и Пуля, как из дота, замаячил в рамке…