– Весьма правдоподобно.

– Поэтому я думаю, что будет ответ.

– В этом нет необходимости. Тот, кому, писали, совсем не обязательно должен отвечать.

Ну вот что, – решил Дальтон. – Один из двух: М. С. и 27002 – либо отправитель, либо адресат. Следовательно, ответ появится либо под теми же буквами, либо же под буквами X и Жиль.

– Теоретически возможно и это, согласился Иггинс.

– Кстати, нужно заняться еще письмами до востребования, предложил Дальтон.

– Этим займется агент.

– Все?

– Все. Встретимся завтра в пять в кафе «Америкен». Следующий день не принес никаких новостей. Наши люди просидели всю ночь над комплектами «Времени» и других газет. Это были опытные агенты, и то, что они ничего не нашли, доказывало, что раньше объявлений в газету не давали.

В полдень мы завтракали в малоутешительном обществе Ренэ Данблеза.

– Все лопается, – резюмировал Дальтон.

День тянулся бесконечно. Всего сутки отделяли нас от того «послезавтра», когда должно что-то произойти.

В пять часов явился Иггинс.

– Ничего интересного, сообщил он, усаживаясь за столик Объявление принес рассыльный из какого-то ресторана. Его никто не запомнил.

Я удрученно потягивал коктейль, Дальтон насвистывал, Данблез мрачно молчал.

Позади нас кто-то, садясь, передвинул стул, и я услышал: – Значит, решено?

– Да, очевидно, в нем отказано. Послезавтра. Дальтон вскрикнул. Одновременно с ним мы обернулись. Севший за соседний столик человек поднял голову. Это был, к моему изумлению, Маркас.

– Вы стали очень нервны, господин Дальтон, – усмехнулся он.

– Вовсе нет, – Поль быстро овладел собой. – Просто я удивился, увидя вас.

– Так удивились, что вскрикнули прежде, чем увидели меня.

Что вы хотите сказать?

– Только то, что заметил. Надеюсь, это не ваш родственник?

– Кто?

– Сольдаш.

– Сольдаш?

– Ну да, убийца старухи с улицы Мартир. Тот, кого должны казнить. Я только что сообщил эту новость племянникам убитой.

Маркас указал на сидящих рядом с ним двух мужчин. Они вежливо кивнули.

– Когда состоится казнь? – небрежно спросил Иггинс.

– Его должны были казнить завтра, но отложили до послезавтра.

– Вы будете присутствовать?

– Нет. А разве вам, господин Иггинс, хочется побывать там?

– Навидался, хватит. Вот Валлорб хочет.

– Пожалуйста, – Маркас обернулся ко мне. – Сегодня же вечером я пришлю вам пропуск.

Мы попрощались и встали.

Подлечите нервы, господин Дальтон, – смеясь, крикнул вдогонку Маркас.

– Он мне надоел, – проворчал Дальтон.

– Насчет нервов инспектор прав, – заметил Иггинс.

Он поймал такси и без объяснений затолкал нас в машину.

– Что вы скажете о сообщении нашего друга Маркаса? – спросил Поля Иггинс.

Должен сказать, что я был разочарован. В сущности, все сводилось к простому словесному совпадению. Речь, оказывается, идет об отказе в помиловании Сольдаша, о чьем существовании я даже не подозревал. Простое совпадение, не более.

– Это уже след, – сказал Дальтон.

– Возможно, – усмехнулся Иггинс. – А вы что скажете, господин Данблез?

– Я не верю в подобные совпадения. Впрочем…

– Что за дурацкая идея послать меня присутствовать при казни? – сердито спросил я Иггинса. – Что я должен делать?

– Смотреть во все глаза. В случае надобности действовать так, как подскажут обстоятельства. К тому же наши люди будут наблюдать за вами и при необходимости призовут нас.

– Но в объявлении сказано «послезавтра» – заметил Дальтон. – А по словам Маркаса казнь отложена.

– Если случится то, что я предвижу, налицо будет настоящее доказательство, – загадочно сказал Иггинс. – А что должно случиться?

– Должно появиться еще одно объявление. Раз время изменено, корреспондент, давший первое объявление, даст и второе. Теперь я в этом уверен.

– Тогда нельзя терять ни минуты! – воскликнул Поль. Едем в редакцию! Узнав, кто приносит объявления, мы найдем и самого М. С. или как его там зовут.

– Что за чепуха! – вспылил Данблез. – Какое отношение имеет казнь этого Сольдаша к Жаку Данблезу?

– Если бы знать! – Иггинс нахмурился. – Но поверьте моей интуиции: все эти совпадения неспроста.

– Пусть так. Но представьте себе, что ваше следствие построено на слове «банан». Неужели вы будете преследовать всех продавцов бананов? не сдавался Данблез.

– Выбора у нас все равно нет, – отрезал Иггинс. Следовало бы поинтересоваться прошлым Сольдаша, – заметил Дальтон.

– Но ведь он, кажется, давно сидит в тюрьме? удивился я.

– Правильно, – не отвечая мне, кивнул Иггинс. – Этим я и займусь. А вы. Дальтон, отправляйтесь во «Время». До встречи!

Иггинс выскочил из автомобиля и скрылся в толпе. Данблез тоже покинул нас. Ясно было, что он не верит в так взволновавшее нас совпадение. Впрочем, после ухода Иггинса и я стал сомневаться.

Дальтон хмуро насвистывал какую-то мелодию, отчаянно фальшивя. Он явно не желал разговаривать со мной.

В шесть часов мы были в редакции «Времени». Номер уже пошел в набор, но объявления, подписанного таинственными инициалами, в нем не было. Что ж, ничего удивительного. Возможно, таинственный корреспондент еще ничего не знает или ожидает назначенного часа, чтобы условиться о новом свидании.

Стоп! В этом случае тот, к кому он обращается, очевидно, отправится на свидание.

Мои размышления прервал Поль.

Иггинс ошибся. Нового объявления не будет, – сказал он.

В эту минуту нас позвали к заведующему отделом объявлений. Он любезно протянул нам только что полученное по пневматической почте письмо.

Большими буквами на листе бумаги было жирно выведено: «М. С. 27002. Предупрежден о перемене дня. Не пишите».

Снова загадка! Значит, первое объявление действительно предупреждало неизвестного или неизвестных о дне казни Сольдаша. Но убийство, как сказал мне Дальтон, было совершено девять месяцев назад. Я совершенно запутался.

Было досадно, что наши надежды узнать что-нибудь о таинственном корреспонденте развеялись, как дым. Что скрывается под этим странным шифром? Кто этот сверхосторожный человек? Раз М. С. 27002 предупреждает и М. С. 27002 отвечает, значит, мы имеем дело с двумя лицами или с двумя группами. Пожалуй, можно предположить, что М. С. 27002 шифр предупреждающего. Отвечающий воспользовался им для того, чтобы не выдать себя. В таком случае тот, к кому обратились, – не кто иной, как Жиль.

Но что общего между Жилем с капитаном де Лиманду? Что общего между убийствами, в которых обвиняют Жака Данблеза, и совершенным девять месяцев назад убийством старухи? Что общего между Сольдашем и Жаком?

В тот же вечер мы получили от Иггинса записку. Он сообщал, что Сольдаш – алкоголик, старуху он убил с целью грабежа. Банальное преступление, не имеющее никакой видимой связи с нашим расследованием.

Вечером я получил от Маркаса пропуск. В том же конверте была записка, в которой инспектор писал, что вынужден присутствовать при казни и что я могу не беспокоиться – он устроит меня в таком месте, откуда все будет хорошо видно. Странная любезность! Но Дальтон объяснил, что у Маркаса есть для этого веская причина: он хочет поступить к Иггинсу на службу.

Я плохо спал и целый день чувствовал себя разбитым. Прослонявшись без дела по дому почти до вечера и не зная, чем заняться, почти заставил себя выйти на улицу, перекусил в какой-то харчевне и отправился в Сантэ.[2]

Кордон полицейских сдерживал хмурую толпу. Меня пропустили. У дверей тюрьмы я увидел Маркаса, который флегматично покуривал сигарету, ожидая прибытия начальства. Впрочем, нет, не флегматично. Он был чем-то взволнован.

– Неприятности? – спросил я из вежливости.

– С этой скотиной ничего не может закончиться хорошо. Их было трое. Слишком много… Посмотрим, как они справятся теперь.

– В чем дело?