Вышел на балкон, закурил сигару из Тёнси, «мира весёлых духов», как они сами называют себя. Отличные чуваки живут в Тёнси, жалко, книжек не пишут, нечего там делать Ловцам. Зато с музыкой у них всё настолько в порядке, что меломаны из Лейна дарят друг другу билеты на тамошние концерты в знак дружбы, любви, признательности, короче, как величайшую ценность, не просто так. Понятно, что эти концерты посещают только адрэле, нормальный человек при всём желании в Тёнси не попадёт.

Самуил часто слушает музыку в Тёнси; ну как – часто, максимум раза три в год. Но с учётом глубины потрясения, которое неизбежно испытываешь на тех концертах, где ты сам как будто весь – струны (не «как будто», а так и есть), это действительно очень часто. Другие меломаны из Лейна выбираются в Тёнси, в лучшем случае, раз в пару лет, специально взяв заранее отпуск, чтобы потом было время прийти в себя. Самуил просто очень выносливый. Как он сам в таких случаях выражается, здоровый лось. А сигары из Тёнси, от которых нормальные люди примерно на середине падают в обморок, не выдержав ошеломляющей полноты блаженства, он курит, когда так счастлив, что кажется, вот-вот взорвётся, и других способов успокоиться нет.

Короче, сейчас сигара из мира весёлых духов – натурально спасение. Никогда раньше не курил их в ТХ-19, и представить не мог, что однажды понадобится. Хорошо, что запас всегда при себе, – думал Самуил, затягиваясь зеленоватым дымом, и мечтательно улыбался, прикидывая, какие сладкие сны приснятся сегодня жителям этого дома. А может, даже всего квартала? Или никто ничего не почувствует? Ну, кроме Нади и Тима, с ними всё ясно, всем нашим отлично спится, когда кто-то рядом курит сигару из Тёнси, им со мной повезло. Интересно, на жителей ТХ-19 этот дым хоть как-нибудь действует? Надо будет соседа спросить, как спалось.

• Что мы знаем о Тёнси?

Уж точно гораздо меньше, чем Шала Хан (Самуил), который часто ходит туда на концерты, курит тамошние сигары, а однажды притащил из Тёнси домой бутылку местного голубого ликёра с двуногой рыбой на этикетке; правда до сих пор её не открыл.

• Что мы знаем о Тёнси?

Что «мир весёлых духов» – неточный, плохой перевод. Это вполне неизбежно: с языка обитателей Тёнси, который представляет собой не речь в привычном нам смысле, а поток мыслеобразов, устремлённых от сознания говорящего к сознанию слушателя, даже совсем простые вещи хрен нормально переведёшь. Зато и зубрить не надо, если окажешься в Тёнси и там к тебе кто-нибудь обратится, всё сразу поймёшь. Внятно ответить сложнее, для этого нужно умение концентрироваться, сила воображения, плюс дисциплина ума, да и просто практический опыт, но местные жители терпеливы с гостями и всегда готовы помочь. К тому же, адрэле из Сообщества Девяноста Иллюзий подобным вещам обучаются быстро, а никто другой хотя бы условно похожий на человека в Тёнси и не попадёт.

В любом случае обитатели реальности Тёнси – не бесплотные духи. Всё нормально там с плотью, в смысле, с материальностью, хотя разница в свойствах наших материй, конечно же, есть, но это такие нюансы, которые словами не объяснишь. Зато их легко ощутить на практике – если ходить туда, слушать музыку, или сигары курить. У Самуила (Шала Хана, Ловца из Лейна) там даже однажды случился роман. Очень счастливый, потому что в Тёнси других не бывает. Очень короткий – дольше бы он и не выдержал. Но в каком-то смысле (не абстрактном, вполне практическом, не поймёшь, пока не попробуешь) длится с тех пор и длится, наполняя собой каждый миг.

• Что мы знаем о Тёнси?

Что даже с точки зрения путешественников из Лейна, баловней судьбы, любимых внуков богов, быть в Тёнси, слушать их музыку, курить их сигары, пить вина, ходить по тамошним мостовым, да просто дышать этим воздухом – практически невыносимо, потому что чересчур хорошо. Опыт пребывания в Тёнси – величайшая драгоценность, но только для тех, кому хватит сил её взять. Ну это известное правило – горе и боль в любого вмещаются, а для счастья надо выращивать сердце. А высокое ликование, которое в Тёнси буквально разлито в воздухе, по силам только тому, кто сам беспредельно велик.

• Что мы знаем о Тёнси?

Что этот бесконечно от нас далёкий, недостижимый, непостижимый мир, ладно, пусть будет «весёлых духов», если уж путешественники из Лейна так их самоназвание перевели, внезапно тут появился в качестве мельком упомянутого источника успокоительных сигар Самуила, чтобы на миг озарить нас всех своей невозможной радостью – вопреки воле автора, логике повествования, здравому смыслу, необходимости, да вообще всему вопреки. Потому что Тёнси любит озарять своим светом всё, до чего дотянется, нет никаких иных причин.

Встали так поздно, что из дома вышли практически в сумерках; впрочем, здесь в ноябре всё сумерки, что не ночь. Пока пили кофе и собирались, Тим удивлялся: «Я же часто подолгу живу в ТХ-19, но ещё никогда тут так сладко не спал! Чуть ли не лучше, чем дома. До сих пор ощущаю, как счастье течёт по телу. И сны совершенно волшебные, как в детстве, когда начитаешься сказок, и потом снятся такие прекрасные чудеса, что просыпаться жалко, даже если наяву тебя ждёт путешествие, школа, или игра. Это мы вчера так хорошо погуляли? Или дело в качелях над той рекой? Или наш глинтвейн настолько удался? Или просто такой лунный день? Или так действуют разговоры о Лестер Хане? Или сработало, что ты меня пляжной подстилкой укрыл?» – а Самуил помалкивал, ухмыляясь в несуществующие усы. Не потому что сигары из Тёнси такая великая тайна, просто если уж Тим решил, что порой при стечении разных удивительных обстоятельств в ТХ-19 спится так сладко, что счастье течёт по телу, не стоит его разубеждать. Чем чёрт не шутит, может от его заблуждения и правда так сделается, как минимум, в этом городе? Язык языком, но то, в чём адрэле уверен без тени сомнения, иногда становится правдой – как бы само. Тим в этом смысле сокровище, очень сильный и очень доверчивый, как и положено молодым.

Надя, конечно, помнила сигары из Тёнси и догадывалась, кому говорить спасибо за не в меру сладкие сны, но тоже помалкивала, примерно из тех же соображений. А ещё потому, что говорить ей сегодня с утра было лень.

В общем, вышли. Тим здорово волновался, потому что помнил, как Юрате вчера сказала: «Встретьте меня случайно где-нибудь в городе». Раз получили такое задание, ясно, что лучше встретить, чем нет. Но как эту встречу подстроить? Где её среди дня искать? Разве что затаиться в подворотне у «Крепости» и, дождавшись Юрате, выскочить ей навстречу: «Ой, какая приятная неожиданность! Ты в бар? Мы тоже туда!» Но вряд ли друзья согласятся полдня просидеть в засаде. Да и просто нечестно получится. Это уже не случайность и не судьба.

Так задумался, что сперва не понял, кому Самуил кричит: «Добрый вечер!» – а Надя: «Доброе утро!» – и оба ржут. А когда понял, так и сел – на лавочку у подъезда, благо она там была. Это Юрате, мамочки! Сама к нам пришла. Стоит такая вся в белом, с картонным стаканом из «Брю», смеётся и говорит: «Доброй ночи, она же день».

– Ну ничего себе! – наконец сказал Тим.

– Да, – согласилась Юрате. – Смешно получилось. Вы что, тоже к Трупу пришли?

– Нет, мы из дома вышли. Мы же с Трупом соседи. Я тебе разве не говорил?

– Ай, точно! Тем лучше. Я зачем-то вчера вам сказала, что люблю случайные встречи, и тут же прибежала наглядно продемонстрировать, чем они хороши. Как специально! Но нет. Я просто лампы добыла. Для «Крепости». Если уж затеяли выставку, пусть будет нормальный свет. Надо выбрать и вкрутить подходящие, а мне в таких делах веры нет. Я в постановке света не разбираюсь, по мне, и как есть – хорошо. Надо чтобы художник сам выбрал. А он всё проспал. Дозвонилась с пятого раза. И по голосу поняла, что без грубого насилия Труп до ночи из дома не выйдет. Но это не страшно, я люблю бесцеремонно вторгаться в чужую частную жизнь. Вот, несу ему кофе. Американо с апельсиновой цедрой. Не пробовали? Отличный! От такого и Труп воскреснет. Ну, я надеюсь, что он воскреснет. Не хотелось бы его в бар на руках нести.