– Хатан может, – со знанием дела подтвердил Самуил. – Он такой! Как старая книга, очаровывает самим фактом своего бытия. Мой тебе совет, дорогая: запасайся котами впрок, чтобы легче было смириться с потерей. Да хоть этого рыжего с собой унеси!

– Этого нельзя, – вздохнула Надя. – Во-первых, ему и так хорошо живётся. А во-вторых, он тут главный начальник. Это его магазин.

– Как – его? – удивился Тим. А Самуил укоризненно покачал головой, что в его исполнении означало: «Не морочь человеку голову, он же верит любым словам».

– Вы просто не слышали, о чём мы говорили с хозяйкой, – улыбнулась Надя. – Она рассказала, что подобрала этого рыжего котёнком на улице, принесла домой, а домашние кошки его не приняли. Так бывает, не знаю уж почему. И что в такой ситуации делать? Возвращать на улицу жалко, а у родни и знакомых своё зверьё. Но выход нашёлся. Она давно мечтала о букинистической лавке, но не решалась её открыть. Так себе бизнес в эпоху электронных читалок, когда стало модно избавляться от старых бумажных книг. Но аргумент, что в лавке можно будет поселить кота, оказался сильней прагматических соображений. И – вуаля.

– Ух ничего себе! – присвистнул Самуил. – Какой удачливый зверь! Уважаю.

– У этого кота и его хозяйки всё будет отлично, – сказала Надя на родном языке.

– На еду и аренду в любых обстоятельствах заработают, – присоединился к ней Тим.

Самуил снова укоризненно покачал головой. Теперь это означало: «Вы обалдели, мои дорогие – так подставляться по пустякам».

– Они мне нравятся. И кот, и хозяйка, – твёрдо сказала Надя. – Это не пустяки.

А Тим признался:

– Я каждый раз, когда здесь бываю, что-нибудь хорошее про них говорю. Очень люблю эту лавку. У нас дома такие – обычное дело. Много их. А в ТХ-19 она – драгоценность. Историю про кота я раньше не знал. Но и без неё отличное место. Дух, атмосфера! Столько старинных книг! И вот прямо сейчас работает как ни в чём не бывало, хотя вокруг всё закрыто на карантин. Чудо, на самом деле, здесь так не бывает. А она есть! Вы оба по дороге сюда говорили, что этот город не похож на другие города ТХ-19, и это правда. Он особенный, очень странный, я поэтому иногда тут сижу месяцами. Но такие оазисы даже здесь наперечёт.

– Ладно, вы оба правы, – кивнул Самуил. – Тогда с меня тоже взнос. Я денег хозяйке оставлю. Коту на консервы. Так же можно? Я не буду выглядеть как совсем конченый псих?

– Не будешь, – улыбнулся Тим. – Здесь посетители чаще скидываются на еду для кота, чем покупают книги. Подозреваю, на сдачу хозяйка как раз оплачивает аренду. Лучший в мире бизнесмен этот кот!

– В этом городе вообще потрясающие коты, – сказала Надя. – Все, кого мы сегодня видели, один другого прекрасней. Хоть действительно домой их тащи… А это идея! Здешние книги меня давно перестали радовать. Пора менять специализацию. Стану первым в мире Ловцом котов.

– Вот это поворот! – восхитился Тим. – А что, кота из потусторонней реальности многие захотят завести. Домашних только не трогай. Им и так отлично живётся, здесь люди любят своих зверей. Но в городе есть приют для бездомных. Мой сосед там взял своего кота. Если хочешь, найду тебе их сайт в интернете. И телефон, и адрес приюта там есть.

– Спасибо, – вздохнула Надя. – Ты прости, я опять забыла, что ты шутки не всегда понимаешь. С другой стороны, может, это мне только кажется, будто я так смешно пошутила? А через несколько дней поволоку домой мешок бездомных котят.

– Только в мешке их таскать не надо, – серьёзно сказал ей Тим. – Лучше купить нормальную переноску. Я знаю один не закрывшийся на карантин магазин.

Диспозиция такова: кот Раусфомштранд лежит на буфете и внимательно смотрит на Дану, которая варит глинтвейн в здоровенной, литров на двадцать кастрюле (она знает что делает, в такую погоду глинтвейн улетит мгновенно, ещё, чего доброго, и не хватит, зябкий у нас ноябрь). В глинтвейне плавают пряности и так прельстительно кружатся на поверхности, что глаз кошачьих не оторвать.

Куница Артемий сидит на плече Артура, страшно довольный таким обстоятельством. Они с Артуром большие друзья. На практике это, в частности, выражается в том, что Артемий скачет по Артуру, как по дереву, но при этом его ни разу не поцарапал и одежду на нём не порвал. С другими людьми этот фокус у Артемия получается не так часто, как хотелось бы всем заинтересованным сторонам. То ли Артур какой-то особо неуязвимый, то ли Артемий так его любит, что при всяком контакте с Артуром когти куницы перестают быть острыми сами собой.

Артур читает вслух «Вавилонский разговорник»[16], который нашёл в одном из книжных ящиков по дороге в бар. Эта книга состоит из абсурдных реплик, переведённых на разные иностранные языки. У «Вавилонского разговорника» только один недостаток: в нём всего сто семьдесят шесть фраз, а не, к примеру, три миллиона восемьсот сорок тысяч двести семьдесят семь. То есть книга довольно быстро закончится. Не хватит, чтобы читать всю жизнь.

– Как пройти прямо? – зачитывает Артур. – Могу я называть вас Иннокентий? Я всю жизнь мечтал купить два билета, пожалуйста. Да это самая старая шлюха в городе! Наша секта ближе к метро.

Дана хохочет, сам Артур тоже смеётся, но сдержанно, чтобы не уронить куницу Артемия. Ну, ему легко себя контролировать, он по дороге уже всё прочитал и вот тогда хохотал в голос, пугая редких прохожих, которые думали, поспешно переходя на другую сторону улицы: «очередной бедолага от карантина сошёл с ума». И это я ещё проявил милосердие, – мог бы сказать им Артур. – Не гонялся за вами и вслух не выкрикивал всё, что написано там!

Арунас по прозвищу Три Шакала уже не смеётся, а стонет, певица Наира закрыла лицо руками, у соседа Андрея и молчаливого завсегдатая, которого Дана называет «поэтом», слёзы текут по щекам. Только старуха Мальвина слушает очень внимательно, как серьёзная школьница – такая полезная книга, такие важные фразы, чего смеяться, вот же глупая молодёжь! И Труп не смеётся, потому что, во-первых, доброй половины не понимает, для него большинство разговоров в «Крепости» примерно такой же абсурд, а во-вторых, он сейчас разбирает свои отпечатанные фотографии, смотрит на них, как будто впервые увидел, его разум панически мечется между «всё ужасно» и «я чёртов гений»; короче, Трупу не до того.

Дверь «Крепости» открывается. На пороге стоят сразу трое. Вроде бы незнакомые, – думает Дана; впрочем особо гостей не разглядывает, следит за глинтвейном. – Интересно, кого это к нам принесло?

– Здравствуйте, земляне! – читает Артур, и все взрываются хохотом. Это, вероятно, называется «второе дыхание». Только что никто больше смеяться не мог.

– Вы с Марса, или с Юпитера? – сквозь смех спрашивает Дана.

Вошедшие растерянно переглядываются, наконец ослепительно бледный темноволосый мужчина в ярком (зелёное! оранжевое! лиловое!) полосатом длинном пальто отвечает:

– Сложно вот так сразу сказать. У нас нет служебной инструкции, а без неё непонятно, как лучше соврать. Войдите в наше положение, мы сами не местные, бедные космические пираты без бластеров, нам бы просто бессмысленно забухать.

«Хорошие! – думает Дана. – Вот как надо с нами знакомиться!» А вслух говорит:

– Бессмысленно забухать – именно то, чем мы здесь занимаемся. Это вы удачно зашли.

– Так это я их привёл. В смысле, нас, – говорит один из троих. – Ты что, меня не узнала?

– Ой, Тимка! Действительно не узнала. Богатым будешь, – улыбается Дана. – Ты куда так надолго пропал? Заходи. Все заходите немедленно! И дверь закройте, дует же. За это я дам вам глинтвейна. Не особо пиратский напиток, но раз вы без бластеров, для начала сойдёт.

– Не пиратский, зато совершенно космический. Офигенный глинтвейн! – говорит, попробовав, Тим.

– Какой кот прекрасный! – восхищённо вздыхает Надя. И сообщает Раусфомштранду: – Ты кот!