Утер никак не мог понять, что же внушило ему такое радостное ощущение, смотрел в потолок и заново перебирал события прошлого дня, находя лишь поводы для грусти или не слишком приятных хлопот. Он вновь потерял сына, он утратил доверие к невестке, его старшая дочь подозревает его в ужасных вещах. И еще Смайли, и еще труп в одиночной камере Северного крыла, и еще королева-мать…

И еще возраст, о котором ему продолжала напоминать головная боль, хотя выпито вчера было всего ничего.

С чего бы тут радоваться и что тут предвкушать? Можно было, конечно, порадоваться, что вчерашний день наконец-то закончился, но день сегодняшний вряд ли будет лучше, потому что посол детей ночи…

И тут Утер понял, что же наполнило его неосознанной радостью в первые же минуты после пробуждения. Он дождался вызова. Он должен будет с оружием в руках отстоять наследие предков. Он встанет в один ряд с героями прошлого. Многолетнее ожидание закончено, наступило время действовать, пусть даже повод для действий не столь грандиозен, как у древних героев. Дети ночи не стремились истребить людей или поработить их, они всего лишь хотели сохранить жизнь одному из своих, но это было против правил Большого Совета, и Утеру предстояло защитить эти правила.

Король кое-как приподнялся и сел, свесив ноги с постели. Боль стучала в висок безумным дятлом, угрожая расколоть королевский череп на сотню мелких осколков. Утер подумал о том, что мечты имеют обыкновение сбываться в самый неподходящий момент, и его случай – именно таков. Почему этот вызов не случился пять лет назад, когда Утер был на пять лет моложе и на пять лет сильнее, а главное – за спиной у него стояли двое сыновей? Почему этот вызов случился именно теперь, когда за спиной у короля лишь глупые девчонки, вообразившие о себе бог весть что?! И как вообще могло случиться, что за спиной у короля Утера Андерсона, Защитника человечества и Хранителя священных заветов, за спиной оказались лишь Анастасия, Амбер и – об этом было даже странно думать – Алиса? Было это результатом заговора или же к этому привела серия несчастливых совпадений и ошибок? Что бы сказали те великие старые короли, основоположники Династии, создатели Большого Совета? Их семьи были похожи на армии, всегда готовые к бою; они, как правило, не доживали до возраста Утера, но при этом успевали обзавестись десятком сыновей и тремя дюжинами внуков, из которых опять-таки мало кто доживал до шестого десятка.

Потом все изменилось. Жизнь стала спокойнее, поединки и войны перестали быть обыденным делом, превратившись в редкие исключения из правил. Андерсоны стали жить дольше, но как будто для достижения вселенского равновесия рождаться их стало меньше, а среди причин смерти встречались уже не удары меча, не ожоги от драконьего огня или стрелы гномьего арбалета, но злокачественные опухоли и болезни сердца, а иногда и кое-что похуже. Два младших брата Утера, Артур и Леон, были близнецами. Когда Артуру было двадцать два, он погиб в автокатастрофе; Леон впал в депрессию и через год покончил с собой, что в семье Андерсонов было делом совершенно невиданным. Принцев готовили к священной битве во имя Лионейского престола, во имя согласия между Великими Старыми расами, и в каком-то смысле жизнь молодого человека из династии Андерсонов принадлежала не ему самому, а династии. Поэтому растрата этой жизни была позорным преступлением, ввергнувшим династию не в траур, но в шок, смешанный со стыдом.

Пошли даже разговоры о том, что эта смерть – предзнаменование конца Лионеи, но Утер не обращал внимания на эти глупости, потому что сам он был здоров и полон сил, у него было четверо детей и жена, способная родить еще столько же. Король скорбел по братьям, хотя считал их уход недостойным; Андерсоны веками приносили свои жизни в жертву во имя высших целей, но уж никак не во имя упоения скоростью на горной дороге и не во имя темного отчаяния. Утер знал, что с ним никогда подобного не случится, и это оказалось правдой, но жизнь не слишком тактично напомнила Утеру, что ручаться он может разве что за себя, а вот остальные…

Сначала умерла жена Утера. Потом случилась история с Александром. Потом – Денис, и то, что произошло с Денисом, было еще постыднее, чем уход Леона, ибо Денис выбрал не уход из этого мира, но другую жизнь в нем, жизнь за пределами Лионеи. Теперь уже не только гадалки с оракулами, но и сам король Утер стал задумываться – а не проклят ли он, не приведет ли он Лионею к катастрофе? И что бы сказали на это старые короли?

Однако похоже, что время вопросов прошло и наступило время ответов, ибо посол детей ночи произнес заветное слово «вызов»… Нет, он так и не решился его произнести, это сам Утер его произнес. Впрочем, суть событий от этого не менялась. Если Утер будет стоять на своем, а дети ночи на своем, то шестидесятипятилетнему Утеру Андерсону придется сойтись в поединке с поединщиком от вампиров. «Это будет забавно», – подумал Утер и помассировал ногу, мышцы которой были повреждены во время поединка с канцлером гномов двенадцать лет назад. Сейчас эта давняя дуэль воспринималась как курьез, трагикомическое недоразумение, замешанное на непомерном честолюбии канцлера. Занявший не больше пяти секунд обмен выстрелами не шел ни в какое сравнение с подвигами королей прошлого. Будет ли более славным этот поединок? Войдет ли он в историю?

«Он наверняка войдет в историю, если меня разрубят пополам», – мрачно подумал Утер, и вдруг его посетило неожиданно яркое и четкое видение, затмившее и головную боль, и прочее тягостное наследие вчерашнего дня. Он увидел восьмиугольную арену для поединков, что была выстроена двести с лишним лет назад в Западном крыле королевского дворца, и увидел собственное тело, лежащее на спине в луже крови. Надо сказать, что со стороны Утер показался себе слишком полным, да и труп, как ему показалось, лежал без должного величия, но главное было не в этом.

Утер увидел, как чья-то рука поднимает с забрызганного кровью пола королевский меч. Некий молодой человек – Утер так и не решил, будет это Денис или же Александр – гневно сверкает глазами и бросается в бой…

– Славься, славься, Лионея, – прошептал Утер строчку из старой песни. Поединок, безусловно, войдет в историю. Если Утеру нужно умереть, чтобы вернуть своих сыновей в Лионею, а точнее – вернуть своих сыновей на праведный путь, – он был готов на это.

А если даже его смерть не вернет Александра и Дениса, тогда он и вправду проклятый король, и Лионея обречена, и ему стоит погибнуть, чтобы не видеть ее гибели.

В обоих вариантах смерть оказывалась предпочтительнее.

«Только бы не узнала мама», – с тревогой подумал король Утер.

Когда Настя сказала, что хочет посетить тюрьму, Смайли не удивился. Он просто кивнул своей непропорционально большой головой, прошелся по комнате, посмотрел в окно, зачем-то постучал по стеклу и сказал, глядя на присыпанный снегом город:

– Сегодня мы снимем это дурацкое оцепление. Пусть все идут куда хотят. Потому что я не знаю, как расследовать это убийство. Я ведь не знаю, что там было у него внутри, поэтому я не знаю, что нужно было сделать, чтобы она… – он раздраженно взмахнул рукой, обозначая случившийся внутри Покровского взрыв.

– Может быть, ничего не надо было делать, – предположила Настя. – Может быть, это случилось само собой. Эта сеть, что росла внутри него, она просто дозрела и сделала свое дело. Убила Покровского.

– А мне нравится твоя версия: это случилось само собой. Прекрасно. Я начальник королевской службы безопасности, и когда в королевском дворце происходит убийство, все, что я могу сказать, «это случилось само собой».

– Это не твоя вина…

– О да, разумеется.

– Эти кошмарные штуки, которые выдумывает Леонард… Ведь раньше ничего подобного не было, так?

– Это не оправдание, Анастасия. Все когда-нибудь случается впервые, и мой долг…

– Я к тому, что корень зла – не здесь, корень зла – в Леонарде. Надо найти его и… – Настя задумалась, а потом применила то замечательно нейтральное слово, которому она научилась у Андерсонов: – Изолировать.