Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Через несколько минут ее охватило отчаяние, невыносимое настолько, что Настя вернулась в начало списка и ткнула в надпись «Армандо»… Но чуда не произошло.

Точнее, оно произошло, но только не так и не с тем. Так обычно и происходят чудеса; собственно, поэтому они так и называются – чудные дела, непредсказуемые и неконтролируемые.

Когда все номера оказались недоступными, Настя увидела на дисплее незнакомый номер. Она едва не нажала его автоматически, но потом решила посмотреть дату внесения номера в записную книжку. Дата ей ничего не сказала. Конец февраля. Так много всего происходило в это время, так плотно были набиты событиями недели и дни, что Настя даже не вспомнила, где она была в это время – в Лионее, в Праге, в Берлине?

Поэтому она нажала на кнопку «вызов», не ожидая ничего, кроме серии долгих гудков или автоматического отказа в связи.

Однако ей ответили.

– Здравствуйте, принцесса, – сказал кто-то. Голос был женский. Или нет. Голос был горгоний.

Настя отключила телефон. Ей нужно было подумать, но никто не собирался предоставлять ей тайм-аут, и в то время, когда Настя спускалась по лестнице, снизу, навстречу ей, вдруг взлетели испуганной стаей крики, и не требовалось распознавать слова, чтобы понять – что-то случилось.

Что-то очень плохое случилось.

8

Она бежала по лестнице, громыхая амуницией, когда вдруг рация на бедре запищала и замигала красным огоньком.

– Принцесса?

– Я! – выкрикнула она как на перекличке.

– Где вы?

– Тут! То есть…

– Прорыв на северном направлении…

– Что? Какой прорыв?!

– …так что если вы поблизости от северного входа, уходите…

Настя была в Южном крыле, так что можно присесть и подождать, пока сердце перестанет бешено колотиться. Между тем, даже здесь, в Южном крыле, было слышно, как дворец наполняется новыми, неслыханными прежде звуками, которые грязной волной вливаются в него через северный вход и растекаются по всему первому этажу: топот сотен усталых ног, удары лопат и ломов, камней и палок. Что-то трещало и падало, скорее всего, это была мебель, выставленная как заслон на пути штурмующих, но отсюда, со стороны, эти звуки приобретали иной характер – казалось, что весь мир трещит по швам.

Настя завороженно прислушивалась к этим звукам, потом встала и пошла в Северное крыло.

Когда что-то случается с нами в последний раз, мы, как правило, не знаем этого. За очевидными исключениями, типа – если вы собрались выбросить старые туфли, то можете заранее сказать себе: «Сегодня я надела этот древний ужас в последний раз». И, скорее всего, вы не ошибетесь.

Но сейчас речь не о туфлях. Отложив в сторону рацию, вытянув ноги и прислушиваясь к замедляющемуся ритму собственного сердца, я не знала, что это происходит со мной в последний раз. То есть – это моя последняя возможность просто присесть на пыльное кресло в стиле барокко, отдышаться… Последняя возможность как будто потеряться, спрятаться от всех этих грандиозных и пугающих событий, что происходят слева и справа, сверху и снизу, в Северном крыле и в Южном, внутри дворца и снаружи. Меня никто не видел, я никого не видела. При желании я могла бы свернуться клубком и уснуть здесь же…

Бог знает, когда бы я потом проснулась, а самое главное – где бы я проснулась. И проснулась бы вообще. Хотя, раз уж мы заговорили о снах…

Нет, речь не об этом. Речь о том, что это был мой последний привал, после которого покоя мне уже не достаюсь.

Но я об этом не знала. Поэтому вместо трогательного прощания с мягким креслом и тихим коридором я просто встала и пошла.

То, что было потом, происходило настолько же стремительно и суматошно, насколько медленными и тягостными были дни ожидания катастрофы.

Голос из рации вывел Настю к группе охранников, которые только что отступили от северных дверей, точнее, только что успели убежать оттуда. Некоторые были в крови, и у всех без исключения были бледные от страха лица.

– Что случилось? – крикнула еще на бегу Настя. – Как они прорвались, ведь еще утром…

– К-как? – один из охранников повернулся к ней, и сигарета выпала из его дрожащих пальцев. – Как они прорвались? Х-хороший в-вопрос…

И я знала ответ на него. То есть должна была знать, потому что эта гримаса на лице Гарджели… Он ведь не скрывал свои намерения, он считал себя выше этого. Если бы я чуть внимательнее присмотрелась к волшебнику-недоучке, я бы могла догадаться, что за вальяжными жестами и рассудительными речами прячется все тот же худощавый юноша, которого вел по жизни старший брат, а когда брата не стало…

Когда брата не стало, то худощавый грузинский юноша стал ангелом мщения. Со временем он разжился хитростью и терпением, но все равно нынешний Давид Гарджели по сути ничем не отличался от того Давида Гарджели, который посылал за мной болотных тварей или десантировался с вертолета в Старых Пряниках, чтобы потом разнести дом вампира Макса…

После смерти Покровского и поимки Елизаветы ему было нужно лишь одно, и это одно Давид мог получить, запустив зомби во дворец, даровав Леонарду победу и пригласив на празднование этой победы. Последствия его мало волновали. Он хотел выманить Лох-Несское чудовище, а потому собирался обрушить в озеро каменную глыбу. Насколько сильными будут волны и что при этом станется с рыбацкими лодками – его мало волновало….

– Он п-пришел и сказал, чтобы м-мы открыли ворота, – проговорил охранник, с сожалением глядя на упавшую сигарету. – Я спросил: «Это чт-то, шутка?» Он сказал: «Нет, не шутка». А Казимир, мой напарник, ск-казал, что он видел лица тех т-тварей, что толкутся у дверей, поэтому…

Поэтому Давид Гарджели продемонстрировал своим охранникам маленький фокус и доказал им, что ни в коем случае не шутит. Гарджели был не слишком опытным магом, но знал приоритеты – каждый маг в первую очередь учится обеспечивать себе жизненное пространство, проще говоря – учится делать людям больно. Давид показал небольшой фокус, после которого Казимир ударился затылком об стену, упал и больше не поднялся. Для второго охранника, который потом заикался и тщетно пытался закурить, Давид исполнил облегченную версию трюка, просто сбив его с ног. Потом Гарджели пришлось попотеть, разбирая завалы у дверей и отпирая сами двери – за это время второй охранник успел подняться и вызвать подкрепление. Но когда подкрепление прибыло на место, оно увидело, как рушатся под напором толпы двери и как сотни зомби вваливаются в зал дворца, спотыкаясь, падая, наступая на себе подобных, истово колотя чем попало по стенам и полу…

Охрана пустилась бежать, немного постреляв для острастки по первым рядам штурмующих – занятие бесполезное, потому что зомби даже не заметили, что еще несколько из них упало и умерло. Они постоянно это делали, безо всяких автоматных очередей со стороны.

И, между прочим, насчет лиц. Покойному Казимиру не понравились лица «тех тварей». Я бы хотела отметить, что эти твари были такими же людьми, как сам Казимир, как я или король Утер. Просто они подвернулись Леонарду под руку. Как говорится – оказались в неудачном месте в неудачное время. И превратились в зомби, расходный материал в руках честолюбивого волшебника. Что ж, с каждым может случиться. Каждый из нас может подвернуться под руку честолюбивому деятелю с возможностями, превосходящими среднестатистические. И тогда наши лица помимо нашей воли начинают меняться. Так что будьте бдительны, следите за временем и местом.

Хотя обычно и это не помогает.

Что сталось с самим Давидом, охранники не знали, да их это теперь не слишком интересовало. Они предпочитали думать, что толпа зомби, ворвавшись во дворец, первым делом затоптала Давида Гарджели. Настя так не думала.

101
{"b":"90367","o":1}