Поиск и поимка преступников, лиходеев по всей Империи питали его фантазию, помогали творить шедевры. А в неуравновешенном поведении беглецов Суиз черпал поистине непередаваемое вдохновение, прямо как сейчас, когда он ожидал чего-то большего, нежели примитивный допрос куклы.

Хрусть, хрусть, хрусть. Стекло под подошвой его ног продолжило скрипеть, неприятно отдаваясь в ушных раковинах. Звуки – вот его слабость, которая могла вывести великого маэстро из равновесия. Ни запахи, ни мигающий свет, ни психопатическое поведение преступников – ничто не могло вывести его из себя. И лишь одна слабость, о которой было несложно догадаться.

«Неужели кукла ждала нас, и поэтому намеренно разбила некую стеклянную ёмкость?» – думалось ему, когда он шёл в дальнюю комнату.

– Мы здесь, – позвала его помощница.

Подняв голову, Суиз обнаружил Флопси, сидящую на потолке, как какой-то паук. Её волосы блестящей волной свисали вниз, а руки и ноги словно прилипли к стене, не позволяя девушке упасть. Из её когтей торчали в разные стороны нити паутины.

Беглец сейчас был пойман в дальнем от входа углу – распластан в разные стороны ловушкой.

– Он пытался сбежать через окно, – произнесла Дакер.

Подняв руку, она потянула удерживающую кукольника паутину. Раздался скрип.

– Ха! – хихикнул Мишем. – Думаете, я чувствую боль?

Голос у куклы был мужским, взрослым.

Еле заметная улыбка озарила лицо маэстро, когда он, игнорируя вонь и трупы, лежащие на полу, прошёл в комнату и устремился прямо к объекту лютого интереса. Секунда. И в его руках блеснуло лезвие кортика, вынутого из рукава формы.

– Думаешь, я с тобой поиграю по правилам и затем отпущу?

Флопси, неестественно скрипя суставами, быстро переместилась к выходу, будто освобождала место своему кумиру для последующей «работы».

Подняв кортик на уровень глаз, Суиз полноценно ухмыльнулся.

– Ты когда-нибудь играл кинжалом по струнам вместо смычка? – праздно уточнил маэстро у кукольника. – Думаю, за свою жизнь ты принёс немало боли и смерти в жизни простых людей, лиходей.

– Ха! Об этом несложно догадаться.

Кукольник кивнул вниз, будто намекал, что эти трупы – его рук дело.

Подавшись вперед, так, что лицо маэстро и Мишема поравнялись, Шомпаль зло прошептал:

– Ты смердишь! Твоя душа в сосуде стонет от раскаяния!

– Так ты один из нас?.. – Безобразное лицо куклы вытянулось от удивления. – Тогда почему служишь ищейкой?

Но Суиз промолчал вместо ответа, он, наоборот, отмахнулся от слов преступника, как от назойливой мухи. И снова кортик появился перед глазами обоих. Так близко, что его лезвие могло с лёгкостью ранить кожу переносицы маэстро. Вот только смотрел он прямо перед собой на безобразную куклу, словно пытался пронзить взглядом.

– А я играл. Вот этим кинжалом. На струнах души преступника… – Маэстро сделал небольшую паузу, напитываясь эмоциями лиходея. – Нить за нитью я выковыривал его душу из тела куклы!

– Что ты хочешь?! – не выдержал Мишем. – Что?!

– Правды! – выкрикнул Суиз. – Я хочу правды! Кто ты? На кого работаешь? Что это за трупы? Откуда в шкафу столько сосудов душ? Всё!

На секунду поддавшись собственному страху, лиходей быстро собрался и в ответ лишь расхохотался, глядя прямо в лицо маэстро.

Хрусть!

Тело куклы разлетелось на осколки, раздавленное силой натяжения нитей паутины.

– Дакер… – недовольно проворчал маэстро. – Я же ещё не закончил.

– Простите меня, – извинилась помощница. – Но я не смогла терпеть. Он-он… он смеялся над вами! Да как он мог!

Девушка дрожала от неистовой ярости. Её невероятно злила наглость лиходея, который позволил себе невероятное, позволил себе насмехаться над её кумиром! Секунда, и она спрыгнула обратно на пол. Выверенным движением поправила растрепанные волосы – откинула их за спину и поклонилась, словно стояла перед публикой.

– Мы можем забрать сосуд и прочитать его душу, а значит, увидеть воспоминания. Так зачем нам тратить время на такого как он?

Суиз бросил разочарованный взгляд на кортик в его руке.

– Эмоции, милая Флопси. Всё дело в эмоциях. Я хотел получить вдохновение от игры на струнах его души…

Глаза девушки загорелись безумием, когда она в сердцах выпалила:

– Я! Маэстро! Я достойна вашей игры! Поиграйте со струнами моей души!

Тишина воцарилась в комнате в следующий миг.

Кортик исчез из ладони мистера Шомпаля, будто и не было.

– Не говори глупостей, Дакер. Ты не лиходей, а я ещё пока не настолько чокнулся, чтобы играть с душами законопослушных граждан.

– Но…

– Довольно! – оборвал её маэстро, не позволяя и дальше развивать тему.

Помощница начальника ГУП расстроенно понурила голову.

– Но ты молодец, привела меня в такое место благодаря своим экстраординарным способностям, благодаря умению чувствовать большие скопления душевной энергии. Ты бесподобна, Флопси Дакер. – С этими словами маэстро сел на корточки и протянул руку, чтобы достать глиняно-фарфоровый сосуд души лиходея. Коричневое, исполосованное заклинаниями изделие лежало среди множества острых черепков.

– И всё-таки ты права, проще будет прочитать его воспоминания, – тихонько прошептал Суиз.

Неожиданно он ощутил невероятный прилив сил, предвкушая предстоящую работу. Вот только у предложенного метода имелся один существенный изъян, о чём и сообщил гениальный музыкант, оборачиваясь:

– Но ты меня подстрахуешь, чтобы я не заразился его безумием в процессе…

Живая кукла, сотворённая из разных кусков плоти, скрипела гнилыми связками, пытаясь взять контральто, рекомендованный оригинальной партитурой для известнейшего произведения во всей Аттийской империи – «Реквием бабочки». Скрипач наигрывал грустные мотивы, а позади музыкантов выстроилась целая армия трупоедов, словно на подпевку. К счастью слушателей, монстры молчали, плотно сомкнув свои клыкастые пасти.

Приглушённый свет множества свечей в черепах-подсвечниках окружали концертную площадку, организованную близ каменных рек – курумов, вынесенных песком далеко от мест откола – гор, снизу ограждающих Аттийскую империю от территорий лангуджи.

Великаны-кочевники то и дело нападали на заставы Могильного леса, неспроста названного именно так. Однако, несмотря на это, Моам Баал сумел преодолеть его крысьими подземельными тропами вместе со всей своей армией. С лёгкостью минуя заставы, он и его армия выбрались на поверхность. Немного прошли вперед через барханы, прежде чем недовольный маг изъявил желание разбить лагерь.

Поэтому сейчас опытный лиходей второй час подряд сидел в излюбленном костяном кресле и ждал захода солнца, а заодно прибытия лангуджи. А живая кукла исполняла реквием, чтобы ускорить наступление долгожданного события.

– Уини-Уини, Унслиан, Лиана, – Моам Баал катал имя первой жены Фиджеральда на языке. Воспроизводил голосом, исторгаемым из глубин фарфоровой куклы. – Почему же ты связала свою жизнь с таким ничтожеством? Почему не захотела примкнуть ко мне, а вместо этого испытала сыворотку инвиктуса на собственном муже?

– Мастер? – живая кукла прервала исполнение реквиема. – Вы у меня спрашиваете?

– Нет! – раздражённо рявкнул Кровавый. – Продолжай! Иначе выпью!

Кукла икнула, прежде чем продолжить нещадно фальшивить. А взгляд Баала устремился к горизонту, туда, где под закатными лучами от поверхности пустыни поднималось маленькое пыльное облачко.

– Отряд налётчиков?

Отвечать в этот раз ему никто не рискнул. Тем более что из говорящих кукол, имеющих собственное сознание, в рядах его марионеток было всего трое.

Облачко продолжало приближаться до тех пор, пока не приобрело очертания большого отряда великанов, восседавших верхом на пещерных крысах. Выносливые и невероятно прожорливые создания были не прочь полакомиться любым мясом даже в стадии разложения.

Двухголовые представители лангуджи обычно кочевали по пустыне от края до края, чтобы совершать набеги на невезучих соседей. Но в этот раз их внимание было привлечено фальшивым исполнением излюбленного произведения Кровавого мага.