«Новый-старый мир приоткрыл своё нутро, но, честное слово, лучше бы я его не видел. Помниться, после Генетических войн природа планеты и так стала довольно-таки агрессивной, а сейчас же… Теория выживания хоть какой-то человеческой популяции становится всё более и более сомнительной. Ведь местное зверьё при желании могло и бункерные двери вскрыть…»

Однако даже со всеми препонами, удалось набрать целых шестнадцать тушек. Но разделывать их сразу не стал — хотелось исследовать богатый внутренний мир трофеев при нормальном освещении, а не в отблесках ложного света тусклых лесных огоньков.

Что же, утро наконец настало. Значит, пришло время для более грязной работёнки.

* * *

Над каменными кучами вился дым, да стоял тихий, но отчётливый хруст. От этого звука, что повторялся всё вновь и вновь, казалось, дрожали и осыпались мелкие камешки, поднимая сероватые клубы пыли. Но мне не было до этого никакого дела. Потому что сейчас я впервые в новой жизни завтракал нормальной, вкусной пищей! Что же до костей… С моим организмом они из проблемы превращаются в ещё один вкусный источник питательных веществ. Разве что слегка громкий при разжёвывании, да и только.

«Первый серьёзный шаг, что ты совершил в новом для себя мире, вылился в охоту и приготовление шашлыка, — с непонятным клубком эмоций в голосе произнёс я-человек. — Наши предки наверняка гордились бы тобой…»

«Это вкусно! — тем временем в некоем ошеломлении продолжал твердить инфильтратор. — Почему, почему я тогда не приготовил тела „создателей“? Свежее, хорошо прожаренное мясо — вот, ради чего стоит бороться! А вовсе не эти… брикеты…»

Я старался игнорировать все сторонние мысли, однако оные нет-нет, да посещали мою бедовую голову. Впрочем, уже гораздо реже, чем в первый день после пробуждения. Мне бы радоваться… Да только с течением времени я всё меньше понимал, какие именно эмоции испытываю, вспоминая о закономерном итоге существования фантомных личностей. Они растворятся во мне… Так испытаю ли я от того облегчение, как изначально планировал? Или же печаль?..

«Высокоразвитый разум свойственен социальным животным, и сверхчеловек тут никак не исключение. Тем более, с кем ещё в ближайшие столетия удастся нормально поговорить, если не с самим же собою? Человек хоть и тот ещё мягкотелый слюнтяй, но довольно начитан. А инфильтратор уже далеко не столь твердолоб и высокомерен, каким был первые часы после слияния».

Прерывая размышления, где-то недалеко в лесу вновь началась уже знакомая возня. Опять кто-то кого-то поймал, побил и принялся увлечённо жрать. Заживо, естественно. Как будто иначе вкус может испортиться, право слово…

Кстати, по поводу вкуса. Ткнув острозаточенной палочкой новую порцию жарящегося мяса и не обнаружив вытекающей жидкости, я сноровисто поснимал шашлык с импровизированного мангала. Замер на несколько мгновений, пытаясь вычленить где именно происходит животная возня. И не иначе как от прилива благодушия, отправил один деревянный шампур в полёт по направлению к шуму. Как дротик. Судя по наступившей тишине — долетело. Благо расстояние тут небольшое, расположился ведь едва ли не на границе с лесом. Здесь поменьше радиоактивной пыли, а всякая живность достать всё ещё не решается. Спокойное, приятное местечко для вдумчивого насыщения трудами ночной активности.

Отдых… Для тела, но не для разума. Тот продолжает без устали обрабатывать массивы данных.

И так. Образцы, собранные за ночь, мотивировали. Пока неясно, правда, к чему больше — к познанию новой природы этого мира, или же к набору сил для выживания. Поскольку при сохранении текущей тенденции, даже при всём моём желании рано или поздно изучение мира закончится в желудке какой-нибудь мощной твари. Неизбежный финал любознательного, но не слишком адекватного зоолога.

«Лучше пусть кто-нибудь другой образцы добывает. Целее буду».

В конце концов одно дело догадываться об истинной природе живущего вокруг зверья, и совсем другое — чётко её понимать. В лесу живут потомки биогенетов, это факт. Характерные черты и признаки вмешательства описаны в памяти инфильтратора, а также довольно просто угадываются при некотором знании биологии. Например, отсутствие ряда тех же атавизмов, характерных практически для любых естественных организмов. Благо эволюция в этом мире по каким-то неведомым для меня причинам шла чуть ли не нога в ногу с таковой на старушке Земле… Что, впрочем, как вызывало массу вопросов и подозрений, так и не имело какой-либо существенной важности в данный момент. Просто ещё один вопрос к списку тех, которыми нужно будет заняться уже после возрождения цивилизации.

Сейчас же куда более важной проблемой была сама специфика биогенетов. Они — живые инструменты, орудия, машины. Не универсальные по своей природе, жёстко ограниченные создателями, однако какого-то чёрта вполне выжившие и давшие потомство в условиях ядерного апокалипсиса. Такого не должно было случится. Ни со стороны людей, ни уж тем более со стороны пришельцев. В конце концов открывать ящик Пандоры попросту глупо, если планируешь когда-нибудь вернутся на этот булыжник посреди бескрайнего космоса. Однако, как бы я того ни желал, оно случилось. И мне теперь здесь со всем этим жить.

«Откровенно отвратная перспектива. Сафари-парк размером с целую планету, где самая ценная добыча — я. Хо, боюсь представить, что там теперь в морях и океанах обитает. Разнообразие водных биогенетов, конечно, было не столь обширно, однако и препон на их пути должно было быть поменьше. Вот и ещё одна, возможно даже более гадкая перспектива…»

Другое дело, что определив сам факт наличия генетически модифицированных организмов, затесавшихся в предках современной живности, определить конкретные виды последних оказалось не так уж и просто. Начиная с того, что инфильтратора просто не успели этому научить, заканчивая тем, что даже при смутно узнаваемых чертах потомки каким-то не постижимым для меня образом успели существенно измениться по сравнению с теоретическими прародителями. И дело не в окрасе или увеличении когтей, но в общей, принципиальной морфологии. Та же модификация на дополнительную пару конечностей — это то ещё испытание для учёного, ведь в большинстве случаев базовая генетика организма в принципе не предполагает подобное. В то время как прямо сейчас, неспешно проворачивая над огнём шампур с шестью нанизанными лапками одной примечательной зверушки, я мог воочию наблюдать настоящее чудо — коренную модификацию потомков одного вида. В дикой природе. Всего за восемь десятков лет. Возможно даже в частично или полностью закрытой экосистеме.

«Да что за херня здесь творится⁈»

Нет, кое-какие идеи у меня нашлись. Причём, что уж совсем удивительно, в обоих комплектах воспоминаний. Человек помнил один примечательный выдуманный мир, где в последней трети двадцать первого века люди тоже устроили ядерный апокалипсис. Но, как это водится, не только лишь атомными бутонами пожелал развлечься человек. Был там и некий ВРЭ — вирус рукотворной эволюции, который превращал людей в «орков», а обычную живность — в настоящие машины смерти. В общем, занимательный инструмент, по слухам основанный на неких внеземных образцах.

«Неудивительно, что всё это мне что-то очень сильно напоминало…»

С другой стороны, инфильтратор тоже кое-что помнил. Мельком, пару раз и исключительно от невнимательности персонала базы, к нему в учебные материалы попадали фрагменты информации о БАВКУА — биологически активном вирусном комплексе ускоренной адаптации, по терминологии зелёненьких. Штука, на первый взгляд, чем-то напоминающая упомянутый ВРЭ, однако с другой стороны — кардинально отличная. Начиная с того, что БАВКУА в принципе не предназначался для использования в военных целях, и заканчивая огромным количеством генетически запрограммированных ограничениях. Всё же, что бы там я не говорили о глупости зелёненьких, совсем уж конченными кретинами они не являлись. И создавать себе проблем на ровном месте совершенно не желали. Не желали больше, чем хотели обрести ещё несколько пригодных для колонизации планет.