Один из всадников рухнул с коня, индейцы что-то закричали, трое повернули в мою сторону и я дёрнул за скобу-рычаг, досылая новый патрон и тут же стреляя ещё в одного индейца. Когда мишень движется прямо на тебя — очень удобно, не надо брать упреждение. Рухнул второй, оставшиеся начали стрелять в мою сторону на полном скаку, и я низко пригнулся к лошадиной гриве, выскользнул из седла и застрелил третьего апача. Оставшийся закричал что-то своим соплеменникам, развернул коня и зигзагами поскакал прочь. Выстрелить в него я не успел, он доскакал до своих и скрылся за дилижансом, и все остальные индейцы тоже поскакали прочь, гикая и улюлюкая.

Похоже, краснокожие вышли на тропу войны. Или они с неё и не сходили. Я ещё около минуты просидел под кустом с винчестером наперевес, готовый застрелить любого, кто покажется в поле зрения, но апачи предпочли убраться прочь. Их было не так много, чтобы бездумно лезть на меткого стрелка, а в моей меткости они убедились очень хорошо. Три выстрела — три трупа.

— Эй, живые есть кто⁈ — крикнул я.

Ответом мне стала тишина.

— Ну-ка, леди и джентльмены, за мной, — тихо произнёс я, мягко дёргая Паприку за узду, а потом пошёл к дилижансу с винчестером в руках.

Пыль и песок хрустели под ногами, я медленно приближался к горящей телеге. Я узнал этот мини-караван, он обогнал меня сегодня днём, бесцеремонно подняв целый столб пыли мне прямо в лицо.

Извозчик определённо был мёртв, он лежал мордой вниз и под ним растекалось огромное пятно крови, а вот охранник, похоже, был ещё жив, он сидел, привалившись к колесу дилижанса, и тяжело дышал. Тоже поймал пулю, бедолага.

— Спасибо, мистер… — просипел он, заглядывая мне в лицо.

— Ну-ну, тише, — произнёс я. — Куда ранило?

Он показал себе пальцем в левый бок. Жаль, но я не медик. Лечить и штопать не умею, но вроде шансы у него есть. Если апачи не вернутся, конечно.

— Ясно, — сказал я.

Я подошёл к дилижансу и распахнул дверцу, чтобы заглянуть внутрь. Раздался выстрел, рядом с моим ухом просвистела пуля, обдав меня волной горячего воздуха. Стреляла девчонка, и слава Богу, что у неё от ужаса дрожали руки.

— Ой! — вскрикнула она. — Мистер, простите, мистер, ради Бога! Я думала, это апачи!

— Будь это апачи, вам стоило бы целиться чуть лучше, мисс, — сказал я, чувствуя, как по телу пробежал холодок.

Девчонке на вид было лет двенадцать, и огромный довоенный Уокер в её маленьких ручках смотрелся поистине чудовищно.

— Простите, ради Бога, простите! — снова запричитала она.

Кроме неё внутри дилижанса сидела ещё старушка в чёрном платье и белом чепце, ни на секунду не прекратившая молитвы, и мертвец, привалившийся к противоположной двери, в которой зияло несколько пулевых отверстий.

— Вы не ранены? — спросил я.

— Нет, нет… Мистер Фоули… Он мёртв, а мы с бабулей нет, мы не ранены, — сказала девочка.

— Ясно, — сказал я.

Пришлось отойти от дилижанса и закурить, чтобы успокоиться. Заметка на будущее: не врываться так в чужие дилижансы.

Вечерело, тени удлинялись, начало холодать. Вообще, я рассчитывал, что успею до вечера добраться до какой-нибудь деревушки, но что-то, видимо, пошло не так. Я мог бы, конечно, вернуться в седло и на рысях доскакать до ближайшего ранчо или городка, но я оглядел ещё раз следы этого побоища и понял, что не могу теперь просто так взять и оставить этих людей на произвол судьбы. Тем более, что апачи могут вернуться.

Придётся ночевать тут, посреди дороги. Не хочется, а придётся.

— Как вас зовут, мистер? — спросила девочка, осторожно выбравшаяся наружу и озирающаяся по сторонам.

Казалось, кровь и трупы её ничуть не пугают. А вот раненый охранник заставил её потерять самообладание.

— Ох, мистер Барнс, вы ранены! — воскликнула она. — Сейчас, я принесу воды!

— Спасибо, мисс, — просипел тот.

Я безучастно наблюдал за тем, как она хлопочет над раненым. У меня были дела и поважнее, я собрал оружие убитых индейцев, а трупы оттащил в пустыню. У койотов сегодня снова будет пир. Извозчика и мистера Фоули трогать пока не стал. Разжёг костёр из обломков телеги, напоил и расседлал лошадей.

Оружие у апачей, кстати, оказалось не самое дрянное, армейские винтовки и карабины, обильно украшенные резьбой по дереву, в основном, сценами охоты.

— Вы так и не представились, мистер, — девчонка подошла ко мне в тот момент, когда я ставил котелок с водой в огонь, чтобы сделать себе кофе.

Она встала прямо напротив меня, уперев руки в бока, и смотрелась несколько комично с огромным Уокером за пояском своего платья, но она была предельно серьёзна. Как и я.

— Шульц, — сказал я. — Джек Шульц.

— Мы должны сказать вам спасибо, мистер Шульц. Если бы не вы… — начала она, но я грубо её перебил.

— Не стоит, — сказал я.

С детьми и, особенно, с девочками я общаться никогда не умел, да и не стремился к этому. Но она, кажется, ничуть не обиделась.

— Меня зовут Сьюзен Тейлор, — сказала она.

— Приятно познакомиться, мисс Тейлор, — я прикоснулся к краешку шляпы.

— Там, в фургоне, моя бабуля Элизабет. Мне нужна ваша помощь, перетащить мистера Барнса внутрь, сама я не справлюсь, — сказала она.

Я молча поднялся и пошёл вслед за ней. Барнс, хоть и был бледным как полотно, держался вполне бодро, так что я заключил, что жить он будет. Девчонка его вроде как заштопала. Я не вникал.

— Хватайтесь за меня, мистер Барнс, — сказала она, и мне пришлось отодвинуть её в сторону.

Уж лучше я сам. Поднять такого борова, как Барнс, ей не под силу, а вот я, с его помощью, справился. Втащил его внутрь дилижанса, на мягкое сиденье, а мистера Фоули, наоборот, выволок наружу. Ему не повезло, поймал случайную пулю в голову.

Его я затащил под дилижанс, вместе с извозчиком, лучше будет похоронить их не в пустыне, а в ближайшем городке.

Над пустыней сгущались сумерки, на ясном небе одна за другой зажигались звёзды, необычайно яркие. Я сварил себе кофе покрепче, выпил, съел несколько крекеров. Спать я сегодня не собирался, придётся караулить, больше это делать некому. Да уж, не так я себе представлял завершение этого дня, но что поделать. Раз уж начал геройствовать, надо идти в этом нелёгком деле до конца.

Одно радовало. Скальп этой милой девчушки останется на её черепе, а не украсит чью-то индейскую избу. Фиг вам.

Маленький костерок мерцал в ночи красным пляшущим пятном. Я сидел к нему боком, не глядя на пламя, чтобы себя не слепить. Уж лучше пусть глаза привыкают к темноте. Ночь сегодня выдалась тёмная, густая, чёрная, безлунная. Только звёзды бескрайней россыпью неогранённых алмазов блистали наверху, складываясь в созвездия, и даже Млечный Путь виднелся широкой полосой.

— Не спится, мистер Шульц? — раздался тихий голосок мисс Тейлор.

— С удовольствием бы завалился спать до самого утра, — хмуро сказал я и взглянул на часы.

Полвторого ночи. Глаза уже слипались, но я продолжал караулить, зная, что завтра об этом пожалею.

— А мне вот не спится, — вздохнула мисс Тейлор. — Бабуля опять храпит. И на этом сиденье… Всё затекает, неудобно.

Кольт Уокер по-прежнему торчал у неё из-за пояса, и ей постоянно приходилось его держать одной рукой, чтобы тяжёлый револьвер не свалился вниз.

В темноте постоянно кто-то шуршал, где-то вдали выли койоты, трещали сверчки и другие насекомые. На границе видимости плясали тени, складываясь в угрожающие фигуры, но на поверку оказывалось, что это всего лишь колючий куст или лошадиная задница. Было тревожно.

— Мы ехали в Санта-Фе, к родственникам мистера Фоули, — сказала она. — Даже не знаю, стоит ли теперь туда ехать.

Я хмыкнул и отхлебнул ещё кофе, от которого уже на языке поселилась несмываемая горечь. Не знаю, какая это кружка по счёту, пятая? Главное, чтобы живот от него не скрутило. Апачи только обрадуются, если застанут меня со спущенными штанами.

— А вы куда направляетесь, мистер Шульц? — спросила девочка.