– Что ты хочешь этим сказать? – Лике не планировала вступать в спор, но ей захотелось всё выяснить раз и навсегда. – И о чём это вы там шушукаетесь с Максом за моей спиной, пока я в одиночестве страдаю?

Ведьме было до слёз обидно слышать подобный несправедливый выпад от названной сестры, и она даже подумала вернуться в дом, дабы избежать скандала. Но это было бы нечестно по отношению к Лике, да и к самой себе – тоже: невозможно вечно бегать от проблем. Кто-то должен был начать этот неприятный разговор. Что ж, пусть это будет она.

– Как ты можешь так говорить! Мы ни о чём не шушукаемся, что б ты знала. А Макс пережил не меньшую трагедию – ты сама прекрасно видела, как это на нём отразилось. Но теперь самое время отвлечься от грызущей внутри тебя боли, Лика! Как мне тебя убедить в этом? Эти розы – ежедневное, изнуряющее тебя напоминание о твоей утрате. Но так не может больше продолжаться: ты нужна нам, Лика! Всем троим.

С минуту вампирша безмолвно стояла, опустив сжатые в кулаки руки. Сделав глубокий вдох, словно перед глубоким прыжком в воду, она со слезой в голосе очень тихо ответила:

– Я не могу выкопать этот куст и выбросить его, словно мусор – ведь под ним похоронен мой ребёнок. Там лежит моя дочь, которую я хотела назвать твоим именем. Ты когда-то спасла меня, Дина, и мне казалось, что наша дружба – самое важное событие, произошедшее со мной после ухода из клана. Я думала, что ты понимаешь меня – даже лучше, чем Макс. И когда у меня случился выкидыш, я верила в твою поддержку, но теперь я вижу, что никто меня не понимает. Мне нужны эти розы! Я хочу чувствовать их терпкий запах, хочу смотреть на молодые распустившие лепестки, нежно ласкаемые ветром – только так я могу чувствовать её присутствие. Этот куст – своеобразный памятник дочке, и я никогда не перестану ухаживать за ним! Ты задаёшься вопросом, больно ли мне на него смотреть каждый день? Перестала бы я так часто вспоминать свою девочку, не будь его здесь? Возможно… Но не розы опустошают меня, а жуткая усталость от ощущения, что меня, как зверя, загнали в угол, и так – день за днём. Чтобы я не нападала на людей, мы перебрались в эту глушь, где очень мало соседей – и то они далеко. Я хочу, чтобы меня приняли такой, какая я есть – вампиром, но вы пытаетесь меня переделать, завалив с головой домашними делами.

– Но, Лика, дорогая, ты сама приняла такое решение. Ты захотела семью, и тебе пришлось выбрать: мы или вампиризм.

– Да, конечно, я выбрала и не пожалела об этом. Но, знаешь, когда я поняла, что никогда не смогу переделать свою сущность, мне пришлось просто принять это… Но боль от воспоминаний остаётся – ведь она хочет, чтобы её чувствовали, так ведь?

Дина бессильно закатила глаза и печально покачала головой:

– Ты ведь знаешь, что именно я хотела сказать.

– Да: что ты меня любишь и беспокоишься обо мне, – неожиданно мягко отозвалась вампирша, смахивая слезу. – Но я не могу избавиться от роз, просто не могу. Разрешите мне хоть оставить их!

Всхлипывая, подруги тепло обнялись, поглаживая друг друга по спинам, успокаивая и мирясь одновременно.

– Я обещаю, что буду реже здесь находиться, если вас с Максом это так беспокоит. Как ты считаешь?

– Начни хотя бы с малого: перестань ходить сюда каждый день. Может быть, однажды произойдёт чудо, и ты услышишь меня! – Дина уткнулась в плечо Лики, отчего её слова прозвучали слегка неразборчиво.

Вампирша вздохнула, высвобождаясь из объятий, и попыталась сквозь слёзы улыбнуться:

– Я тебе завидую, Дина! Правда. Ты всегда была хорошей… И у тебя не бывает метаний то в одну, то в другую сторону. Добро стабильно.

– Всё наладится, и твоя депрессия уйдёт.

– Спасибо, – шмыгнула носом Лика. – А хочешь, я заварю успокоительный травяной чай со свежими цветками из нашего сада? Или сварю чего-нибудь покрепче? Кажется, что ещё чуть-чуть, и я сорвусь и отправлюсь охотиться на заблудших в лесу глупых людишек!

Дина, слегка поменявшись в лице, оглянулась на глухую стену леса за своей спиной:

– Боюсь, дорогая, ты не можешь позволить себе такой роскоши.

На следующее утро Дина осторожно поднималась по лестнице, медленно перебирая ногами и крепко держась за резные перила, чувствуя, как слегка кружится голова после вчерашнего падения.

Девушка думала о том, что с недавних пор временную работу помощника у знаменитого в городе адвоката, карьеру которого можно было с уверенностью назвать успешной, ей удивительным образом пришлось совмещать с обязанностями довольно-таки могущественной ведьмы. То там, то сям требовалась её помощь людям – будь это решение правовых дел или утрясание магических неурядиц.

Кажется, это было её призванием, судьбой, но, к сожалению, совмещать две обязанности – быть помощником адвоката и ведьмой, оказалась намного сложнее, чем она могла себе представить.

Однако проблемой номер один с недавних пор являлся для неё никто иной, как когда-то горячо любимый муж, бракоразводный процесс с которым слишком уж затянулся. Чрезмерная эмоциональность мешала Дине сохранять ясную голову, и у неё постоянно путались мысли – особенно после ночного разговора с Лероем по телефону.

«Поверить не могу: этот идиот мне угрожал, обещая, что, если я не заберу заявление о разводе, он поговорит с моим начальником – его другом, и тот меня уволит! И это после всего, что я пережила вчера. Посмотрела бы я на него, если б он потерял одну из своих жизней! Напыщенный индюк! Ненавижу!» – яростно подумала ведьма.

Дина наконец-то поднялась на мансарду, уставленную антикварными предметами. Она поставила плетёную корзинку с гортензиями и чашку чая на деревянный стол у решётчатого окна. Это были те же гортензии и чашка, которые ведьма не удержала в руках при кошачьем «нападении».

Хорошо, что с помощью волшебства Максу удалось спасти и новое растение для сада Лики, и любимую кружку Дины.

«Скоро всё изменится», – продолжала беседовать сама с собой девушка, ставя на плиту колдовской котёл. – «Для таких случаев у меня где-то припасено особое зелье…».

Нетерпеливо сдув прядь волос с лица, она прикрыла глаза, чтобы настроиться и очистить мысли.

Глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, Дина начала вслух перечислять ингредиенты, добавляя их в котёл:

– В кипящую розовую воду добавляем свою каплю крови, бросаем в эту смесь семь соцветий гортензии, медленно помешивая против часовой стрелки тринадцать раз. Варим зелье на медленном огне в течение получаса. После чего добавляем пять сушёных лепестков ромашки. Так… Настаиваем день.

Ведьма прикрыла разные глаза и с довольной ухмылкой на лице торжественно произнесла:

– И остаётся дело за малым: опаиваем любимого.

Этой ночью сон навещал другие кровати в их доме.

Лика с лёгкой завистью слушала, как на верхнем этаже сладко похрапывает Дина. Сама же вампирша уже как третий час не могла уснуть.

«Похоже, бесполезно даже пытаться. И что же делать в два часа ночи? Раньше в это время я бы вовсю охотилась, но теперь всё изменилось. Даже я сама!».

Лика поцеловала в лоб ангельски-мирно спящего рядом мужа, который, в отличие от неё, никогда не ворочался в кровати от беспокойства, не был преследован кровавыми кошмарами и не терзался муками совести из-за воспоминаний о прошлом, заполняющими каждый раз уши криками ужаса её многочисленных жертв.

Вампирша не удержалась и осторожно пригладила смешной хохолок на курчавой шевелюре любимого и, вновь нежно поцеловав Макса, взяла с себя обещание почаще дарить ему ласку.

Наконец, она неслышно выпорхнула из постели.

«Словно летучая мышь», – хохотнула про себя вампирша. У неё определённо было особое чувство юмора.

«Как же хочется обратиться, аж клыки чешутся!».