Рина облизала губы и решительно взглянула на Крегара.

– При чрезвычайном положении вы получите больше контроля, – сказала она. – И власти.

Крегар усмехнулся.

– Думаете, дело во власти? Должность Верховного военного комиссара временна, это первое. А еще она подразумевает куда более суровые меры ответственности за допущенные ошибки, это второе. Чтобы избежать этой ответственности, нужно стать узурпатором и установить диктатуру. Пожалуй, это решило бы обозначенную проблему, но ненадолго.

– Почему же ненадолго?

– Потому что диктатура не терпит перемен, а без изменений общество и страна не развиваются. У каждого следующего поколения свои потребности, и власть должна под них подстраиваться. Вот моему поколению важно было найти свое призвание, и чтобы оно тебя прокормило. А еще быть смирным и… скажем так, непроблемным гражданином. Вы же с трудом соглашаетесь на то, что дают. Впрочем, не настолько уж я вас старше. – Рине показалось, что Крегар на секунду смутился, но потом быстро взял себя в руки. – И, возможно, между нами не такая большая разница. Но это я отвлекся. А сказать я хотел вот что: диктатура не способна учитывать желания новых поколений, только свои. И мне это не кажется здравым.

Рина ошеломленно заморгала. Она не ожидала, что Крегар станет говорить с ней так откровенно, а еще больше – что его слова отзовутся в сердце. Но по опыту работы в Совете Рина знала: мир слов и мир действий не всегда пересекаются. Нельзя доверять всему, что тебе говорят, пусть и с такой ненаигранной прямотой.

– Дело не в поколении, – сказала Рина, сплетя пальцы в замок и посмотрев вперед, на кожаный подголовник сиденья, – а во мне. В том, что в нарушение… – она сглотнула, – в нарушение в-всех моих гражданских прав меня с-силой привели на допрос, не предоставив адвоката и даже не объяснив, в чем дело. П-просто потому, что вы и в-ваш следователь могли это сделать. Потому что у в-вас была такая власть. Возможно, я преувеличиваю, – чтобы не заикаться, Рина понизила голос до еле слышного шепота, – но если вы обошлись так со мной, какие гарантии, что так не поступят со всей страной?

Повисла тяжелая тишина, в которой Рина отчетливо ощущала, как громыхало ее сердце. Она вдруг поняла, что водитель и помощник Крегара стали свидетелями этого неуместного разговора, и у нее запылали не только щеки, но и уши. Рине было очень страшно так говорить с начальником полиции, но в глубине души она гордилась собой.

Крегар шумно выдохнул и нахмурился.

– Это была ошибка, Рина, – сказал он тоном, каким выносят приговор. – Человеческий фактор. Я поставил своему следователю жесткие условия, а он очень хотел их выполнить. И боюсь вас разочаровывать, но ошибки будут случаться. Главное, чтобы они не тянули вас назад, вы меня понимаете?

– Нет, не понимаю, – призналась Рина.

Она правда не понимала: это ведь не она ошиблась, почему ошибка будет тянуть назад именно ее?

Крегар помассировал переносицу и посмотрел в окно. После чего сказал:

– Мы приехали.

Рина огляделась и обнаружила, что машина уже стоит возле ее дома, а водитель глушит двигатель.

– Благодарю, что подвезли, – вежливо сказала она и потянула на себя ручку двери.

– Я провожу, – безапелляционно бросил Крегар.

Он быстро обошел машину и помог девушке выбраться. К счастью для Рины, в это время дня им не встретились соседи и кабина лифта, приветливо открывшая скрипучие двери, была пустой. Оказавшись близко к Крегару, Рина еще раз оценила рост мужчины и обнаружила, что едва достает ему до ключицы.

Когда они подошли к дверям ее квартиры, Крегар неожиданно нарушил молчание:

– Возвращаясь к нашему разговору про ошибки, которые тянут назад. – Его низкий голос с менторскими нотками эхом отозвался на лестничной клетке. – Вы знаете, велик соблазн войти в роль жертвы, если вас однажды обидели. А это ни к чему хорошему не приведет. Вы не жертва, Рина. Вы смелая, умная и красивая девушка. А я не палач и уж точно не алчный до власти узурпатор, в чем вы меня явно подозреваете.

– Я не…

– Просто не судите по одной ошибке, – поднял руку Крегар, останавливая ее попытку оправдаться. – Доброго дня.

– До свиданья, – выдавила из себя Рина, наблюдая, как за Крегаром закрываются двери лифта.

Она повернула ключ в замке, шагнула в квартиру и стянула с шеи шарф. Из кухни вышел ее брат – светловолосый и, как большинство подростков, немного долговязый юноша. Его тело сохраняло детскую худобу, но руки, ноги и черты лица начали крупнеть, а голос – басить.

– И кто это был? – дерзко спросил он, дожевывая бутерброд.

– О ком ты? – уточнила Рина, отвернувшись к шкафу и снимая плащ.

Парень прошел в гостиную, постучал костяшкой указательного пальца по окну и громко сказал:

– А вот о том полицейском, который тебя провожал. Где-то я его видел.

– Тише ты, – Рина подошла к брату. – По телевизору ты его видел, Тин. Это начальник Главного полицейского управления.

Юноша с интересом взглянул на сестру.

– Губа не дура.

– Глупости не говори! – Рина попыталась потрепать его по голове, но он, увернувшись, отряхнул руки и серьезно посмотрел на сестру.

– Рина, он к тебе пристает? Хочешь, я с ним поговорю? Я обещал отцу, что присмотрю за тобой.

– Не выдумывай, Тин, – сказала Рина, покручивая колечко на пальце. – Он… он, кажется, очень старомодный и совсем не похож на этих мужчин из Совета, которые ни в чем не знают границ. Такие, как Крегар-абвенц, не пользуются своим положением. Я думаю.

– Ну как знаешь, – буркнул брат.

– Но мне приятно, что ты так беспокоишься. Дай я тебя обниму, братишка, – Рина потянулась к Тину, дразня его, но он отшатнулся.

– Еще чего! Иди кого другого тискай, – пробубнил он и убежал в свою комнату.

Рина какое-то время постояла у окна, рассматривая узкий выезд со двора, через который несколько минут назад проехал черный автомобиль. Мысли, встревоженные непривычным развитием самого обычного, казалось бы, дня, суетливо проносились в сознании. Перед ее внутренним взором вспыхивали картинки: то переживающая из-за отравлений Меллар, то покалеченные улицы города, то лоск и теснота дорогого автомобиля, то мужское лицо. У этого фрагмента памяти Рина задержалась подольше, рассматривая его. Лицо это было скуластое, с бороздами морщин на высоком лбу, широкими темными бровями, точно росчерками чернил на светлой коже, и прямым, проникающим внутрь взглядом. Портила его только прилипшая к нему, как маска, хмурость.

Внезапно в голову Рины закралась мысль, что она что-то упустила. Что-то очень важное. Рина провела пальцами по цепочке с кулоном, задумавшись, и направилась к матери, которая в последние годы была постоянным источником ее тревоги и забот. Как Рина и думала, после сделанных в обед уколов женщина крепко спала.

Девушка постояла в дверях, разглядывая родное лицо, такое умиротворенное в эти редкие часы спокойного сна, и вышла в коридор. Стены в нем были увешаны семейными фотографиями, с которых на Рину смотрели она сама и ее брат в разные годы своего взросления, родители, бабушки и дедушки с обеих сторон, а еще – многочисленные друзья отца. После его кончины они время от времени помогали Рине держать семью на плаву, оплачивая дорогое лечение матери и подготовку Тина к поступлению в университет.

Подумав о брате, Рина остановилась и едва не хлопнула себя по лбу.

– Тин! – вскрикнула она и двинулась в сторону одной из комнат. – Совсем забыла! Я же пришла пораньше, чтобы кое о чем с тобой поговорить! Послушай, а почему дома никто не отвечал, когда я звонила?!

Рагиль

– Необычный выбор для первого свидания, – заметила Меллар, когда мы подошли к Собору.

Его высокие стены безмолвно взирали на посетителей, таких маленьких и незначительных на фоне древнего сооружения.

– Сегодня здесь кое-что намечается, – сказал я и, вытащив из внутреннего кармана пиджака два буклета с вложенными в них билетами, передал один Меллар.