На днях, когда мы узнали пол ребенка, он обнял меня и сказал, что нам нужно начинать готовить детскую. Мы обошли все магазины в городе в поисках красок. В конце концов, я сказала Ксавьеру выбрать то, что ему нравится. Кажется, я никогда не видела его таким счастливым. Мы вышли из Home Depot с тележкой, полной образцов краски, грунтовки, кистей, валиков и десятка других предметов, которых я никогда раньше не видела.

С тех пор я размышляю о нашем общем будущем и готов к тому, что оно вот-вот начнется.

— Почему именно сейчас? — Спрашивает Кристин. — Почему не через пару месяцев? Возможно, после окончания семестра мне не придется провести оставшийся год в одиночестве, — предполагает она.

— Почему я не сказала "да" той ночью?

— Потому что тебе нужно было, чтобы он проявил себя, — повторяет она мои рассуждения.

— Но я с самого начала знала, что скажу "да". Это был лишь вопрос времени. — Прошло три месяца. Ксавьер сделал все, чтобы стать идеальным отцом и женихом. Он ходил со мной на курсы по подготовке к родам и часами искал идеальное автокресло, чтобы привезти нашего новорожденного домой из роддома. Он стал тем мужчиной, которому я хочу сказать "да". Если подождать еще пару недель или месяцев, это ничего не изменит.

Кристин вздыхает и тянется через стол, чтобы взять меня за руку. Она рада за меня, но в то же время ей грустно за себя. Мы думали, что следующие четыре года будем жить вместе. В следующем году мы бы купили нашу первую квартиру и обустроили ее так, как нам захочется. Мы бы здорово напились на свой 21-й день рождения и веселились бы до рассвета. У нас остались бы воспоминания на всю жизнь.

Но все изменилось, хотели мы того или нет. У нее есть Никколо; у меня — Ксавьер.

— Если ты этого хочешь, я тебя поддержу. Но скажи Ксаву, чтобы он подготовил комнату и для меня, ведь я буду проводить у тебя почти все время.

— Мне бы не хотелось, чтобы было иначе.

Эпилог

Кей

Кристин подвозит меня к Ксавьеру после ужина.

— Если ты не уверена насчет этого, я могу отвезти нас обратно в общежитие. — Она кладет руку мне на плечо: — Ты не обязана говорить "да" сегодня вечером, Кей. Ты можешь подождать, пока…

Я прерываю ее, прежде чем она успевает закончить.

— Крис, это произойдет сегодня вечером. Я люблю тебя, но…

— Не говори, что любишь его больше! — Она свирепо смотрит на меня. — Потому что я больше никогда с тобой не заговорю.

Усмехнувшись, я качаю головой.

— Я бы никогда не сказала, что люблю его больше, чем тебя. Мои чувства к Ксавьеру отличаются от моих чувств к тебе, но, думаю, пришло время сосредоточить свою энергию на отношениях, которые я выстраиваю с ним.

Драматическим жестом она показывает мне выйти из машины.

— Все в порядке, — говорит Кристин со вздохом, призванным вызвать чувство вины, — Я вижу твое отношение ко мне. Иди, живи долго и счастливо.

— Не будь такой. Ты тоже не годишься для романтики, — напоминаю я ей, бросая на нее острый взгляд. — Ты хочешь поговорить о Никколо сейчас или позже?

Кристин игриво прибавляет громкость радио.

— Что? Я тебя не слышу!

Я закатываю глаза и вылезаю из ее машины.

— Увидимся позже, Крис!

Когда она отъезжает, на крыльцо выходит Ксавьер. Должно быть, он ждал меня. Я написала ему, пока мы были в ресторане, чтобы сообщить, что скоро приеду.

— Как раз вовремя! — Объявляет он с усмешкой. — Джексон только что ушел.

Я рада, что они начинают ладить. Мы с мамой забеспокоились, когда Ксавьер и Джексон рассказали нам свою версию событий об их первой встрече. Мы думали, что эти двое никогда не помирятся, но были приятно удивлены тем, насколько они сблизились.

— О? — Иду я по дорожке. — И чем вы с Джексоном занимались?

Ксавьер протягивает мне руку, чтобы помочь подняться по ступенькам на крыльцо. Я не настолько беременна, чтобы не видеть свои ноги, но на 21 неделе беременности мой детский животик уже не спрячешь. Чем больше я становлюсь, тем сильнее он меня опекает.

— Это сюрприз, — шепчет он мне на ухо. — Закрой глаза.

В ответ мои брови изгибаются.

— Я не люблю сюрпризы, Ксав.

Он наклоняется и прижимается своими губами к моим в сладком, непритязательном поцелуе. Это приятный контраст по сравнению с той страстью, которую мы обычно разделяли в жарких, гневных перепалках.

— Это небольшой сюрприз. Просто закрой глаза.

Я поддаюсь его энтузиазму и делаю, как он говорит. Ксавьер хватает меня за руку и ведет к входной двери.

— Как прошел ужин с Кристин?

— Думаю, можно с уверенностью сказать, что ты ей все еще не нравишься. — Я все еще надеюсь, что они подружатся, но пока их разногласия только усилились с тех пор, как я сообщила о своей беременности. У них разное видение всего, начиная с того, как должны проходить мои роды, и заканчивая тем, как мне следует готовиться к осеннему семестру. Я очень люблю их обоих, но моя жизнь стала бы намного проще, если бы они смогли найти общий язык.

— Не знаю, почему нет, — хмыкает Ксавьер. — Я ведь добр к ней.

Это немного преувеличивает правду. Он язвит в адрес Кристин так же часто, как она высмеивает его.

— Возможно, и это всего лишь идея, вам двоим следует смириться с тем, что вы не станете близкими друзьями. — Или, может быть, это мне нужно смириться с этим.

— Мы очень скоро станем лучшими друзьями, — возражает Ксавьер.

Кто я такая, чтобы спорить? Если это означает, что в будущем они будут добрее друг к другу, пусть думает, что хочет.

Ксавьер останавливается, когда мы входим в комнату, и новый, тревожащий запах атакует мои чувства.

— Мы не можем оставаться здесь надолго, потому что я не знаю, насколько полезны эти пары для ребенка, — колеблется он, — но я просто хотел, чтобы ты увидела, над чем мы с Джексоном работали весь день. Открой глаза.

Я делаю, как мне велено, и передо мной открывается новое зрелище. Несколько дней назад здесь была комната для гостей, но теперь стены бледно-голубого оттенка, который задевает струны моего сердца. Это детская.

— Во время ужина мы с Джексоном рассматривали обои на Amazon. Я заказал этот лесной принт, который огибает плинтусы. На нем обезьяны выглядывают из-за деревьев и играют со львами и зебрами. Думаю, это отлично подойдет для детской нашего сына. Ксавьер оглядывает пустое пространство, на его лице написано волнение. — А ты что думаешь?

— Думаю, вселенная знает, что делает.

Ксавьер оборачивается и хмуро смотрит на меня, сбитый с толку.

— Что? — Его взгляд опускается немного ниже, и напряжение на его лице становится глубже. — Подожди. Где твое кольцо? Что происходит, Кей?

Я пришла сюда сегодня вечером, чтобы сказать ему, что, наконец, готова принять его предложение. Я могла бы согласиться три месяца назад, когда он попросил, но мне нужно было, чтобы Ксавьер доказал свою состоятельность. Я хотела убедиться, что мужчина, которому я посвящаю всю оставшуюся жизнь, действительно изменился.

Он ходил со мной на прием к врачу, задавая наводящие на размышления и проницательные вопросы, которые я даже не подумала задать своему гинекологу. Он служил верой и правдой, предлагая удовлетворить любое мое желание, независимо от времени суток. Он ушел из студенческого братства и сменил специальность. По его словам, и то, и другое было сделано для того, чтобы обеспечить лучшую жизнь своему ребенку.

За последние три месяца я вижу Ксавьера практически каждый день, и с трудом вспоминаю, каким он был раньше. Воспоминания о нашем темном прошлом, подобно грозной туче, затмевают разум, причиняя невыносимую боль. Однако его любовь ко мне и нашему ребенку наполнила нашу историю моментами, которые сияют ярче самых ярких звезд, рассеивая даже самые мрачные тени нашего прошлого.

Например, когда он впервые занялся со мной любовью в постели, целуя меня, чтобы убрать все синяки, которые он оставил, когда мы были вместе в последний раз. Его губы были мягкими и теплыми на моей коже, оставляя за собой следы его ласк. Каждый поцелуй был похож на обещание, на клятву, что он больше никогда не причинит мне боли. Он оставлял следы любви, которые напоминали мне о его чувствах каждый раз, когда я смотрелась в зеркало.