В груди поднимается тревожное чувство; кажется, я знаю, к чему это приведет. У меня снова начинает болеть живот, но я слишком боюсь пошевелиться.

— Думаю, ты выросла очень похожей на Ксавьера. Твоя мама следует правилу "пожалеешь розги — испортишь ребенка". Но, возможно, ей не следовало быть такой. Хорошая порка может научить тебя вести себя подобающим образом на рабочем месте.

Я открываю рот, чтобы ответить, и единственное, что выходит, — это очередная порция рвоты. Улыбка Малкольма превращается в гримасу ужаса, когда я выплевываю желудочную кислоту и воду на его дорогой, отделанный красным деревом рабочий стол. Это похоже на сцену из фильма "Экзорцист".

— Прости, — стону я, закрывая лицо руками. — Я должна была позвонить и сказать, что заболела.

Все, что он надеялся получить от своей маленькой речи, не сбылось, когда он помогает мне подняться на ноги и зовет одного из своих помощников по правовым вопросам проводить меня до машины.

— Не, эм, не приходи завтра, если плохо себя чувствуешь.

Если бы я знала, что моя привлекательность будет разрушена рвотой, я бы сделала это давным-давно.

Глава 27

Ксавьер

Сердце колотится в груди, в животе неспокойно. Страх пробирает меня, как озноб, но я заставляю себя сохранять спокойствие. Глубоко вздохнув, я нажимаю кнопку "позвонить" и с тревогой жду, когда Кей возьмет трубку.

— Я не могу сейчас говорить, — шипит она в трубку, когда отвечает. Я спрашиваю ее, что случилось, но в ответ слышу гудки, потому что она бросает трубку.

— Сукин сын, — ругаюсь я. Я останавливаюсь посреди кампуса Блэкмора и ищу ее местоположение. Ее синяя точка находится на Манхэттене, недалеко от здания McCade & Manchester. Что сделал мой отец на этот раз?

Ей требуется одиннадцать минут, чтобы, наконец, ответить на мой звонок. Я смотрю, как ее голубая точка отъезжает от офиса и выезжает на шоссе, ведущее в Роуздейл. Я подумываю, чтобы позвонить ей в тысячный раз, но стараюсь поверить ей на слово. Когда мой телефон вибрирует, я отвечаю до окончания первого гудка.

— Что случилось? Ты в порядке? Малкольм что-то натворил?

Она спокойнее, чем я ожидал, учитывая, что она прислала мне сообщение SOS.

— Я переволновалась. И просто слишком драматизировала, — беззаботно говорит Кей. — Ничего страшного.

— Чушь собачья, ничего страшного, — рычу я в трубку. — Нельзя отправлять такие сообщения, когда они ничего не значат, Кей. Что он сделал?

— Откуда ты знаешь, что это сделал твой отец? — Она говорит с таким же нетерпением, как и я.

Дыши глубоко, говорю я себе. Не теряй голову. Не говори ей, что отслеживаешь ее местоположение, потому что она подумает, что ты сумасшедший.

— Разве сейчас ты не работаешь на него? — Хорошая мысль, Ксав.

Кей вздыхает.

— Это не важно. Я уже говорила с Крис, и мы планируем обсудить…

— Что он сделал? — Перебиваю я ее. Мой желудок скручивает от гнева. — Просто скажи мне. Пятнадцать минут назад это было достаточно важно, чтобы написать SOS. Так что же произошло? — Наступает долгая пауза, достаточно долгая, чтобы мне пришлось проверить экран своего телефона и убедиться, что она снова не повесила трубку. — Кей, — нарушаю я тишину, чувствуя, как энергия в моей груди портится, как прокисшее молоко. — Просто расскажи мне, что произошло.

Проходит несколько минут, но она рассказывает. Ее фразы звучат обрывочно, и каждый новый взрыв сотрясает мое нутро. Я все больше ужасаюсь по мере того, как Кей рассказывает мне о событиях последней недели. Когда она признается, что произошло сегодня, мое сердце замирает от ужаса.

Малкольм владеет страхом как ножом, пронзая окружающих себя людей и оставляя их бессильными. Его желания и амбиции затуманивают его видение, заглушая любое представление о морали или последствиях. Люди ломаются под его железной хваткой, неспособные бороться с его манипуляциями, поскольку их принуждают к подчинению. Мой отец опасен, и я не думаю, что Кей осознает, в какое уязвимое положение он ее ставит.

Она продолжает:

— Но мы с Крис придумаем план. Мне нужна эта работа, Ксавьер. — В ее тоне слышится отчаяние, и она умоляет меня ничего не предпринимать.

— Тебе не нужна эта работа, Кей. — Я сожгу дотла юридическую контору McCade & Manchester сегодня же, если она будет настаивать на том, чтобы остаться там. Я оставлю пепел на его месте — все, что угодно, лишь бы она была в безопасности.

Кей предвидит мою чрезмерную реакцию и дает свой ответ.

— Я не богата, Ксавьер. Если я уйду из M & M, то наверняка найду другую работу. Но имя Маккейд открывает двери. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Мне просто нужно придумать, как сделать так, чтобы твой отец не заставлял меня обменивать сексуальные услуги на работу.

— Это он так сказал? — Я сжимаю свободную руку в кулак.

Она разочарованно вздыхает на другом конце провода.

— Нет, но я думаю, что это только вопрос времени, когда это всплывет. Я бессильна в McCade & Manchester; мы с Крис выясним, как получить немного власти.

Я сдерживаю ругательство. Они глупы, если думают, что смогут провернуть что-то столь возмутительное, как шантаж Малкольма Маккейда. Его власть и связи слишком глубоки, чтобы у них что-то получилось.

— Позволь мне помочь.

— Нет. В этом году я совершаю ошибку за ошибкой, и почти все они касаются тебя. Мне нужно разобраться в этом самой. — Нет, не нужно. Она могла бы попросить меня о помощи. Я знаю Малкольма лучше, чем кто-либо другой. — Забудь, что я звонила, Ксавьер. Забудь, что написала тебе сообщение. Забудь обо всем. Я справлюсь с этим.

А вот и нет. Мне не хочется сообщать плохие новости, но она не контролирует ситуацию.

Ужасающая правда о богатых заключается в том, что они верят, что их деньги дают им право попирать границы и личную независимость других людей. Когда их поведение ставят под сомнение, они думают, что могут купить свою свободу от последствий с помощью глубоких карманов, нечестных платежей и взяток.

Малкольм Маккейд, может, и не миллиардер, но его богатство по-прежнему дает ему возможность делать все, что он хочет, невзирая на боль, которую он причиняет. Я больше не позволяю его безрассудному поведению оставаться безнаказанным; больше не буду бездействовать.

На этот раз я начну действовать.

Глава 28

Ксавьер

Когда Кей попадает в беду, она обращается к Кристин. Они связаны друг с другом, как сиамские близнецы. Я восхищаюсь их уважением и преданностью друг другу.

Когда у меня возникают проблемы, я обращаюсь к своей маме. В руке у нее бокал вина, но пьянство не уменьшает ее интеллекта; оно только делает ее острее.

— Нет, — отвергает идею Виктория. — Это никогда не сработает.

Я комкаю листок бумаги в шарик и бросаю его в мусорное ведро.

— Что-то должно сработать, мама. У него есть слабость.

Она отрывает взгляд от телефона, презрительно изогнув идеально ухоженную бровь.

— Его слабость — в штанах. Если хочешь поиздеваться над Малкольмом Маккейдом, подкинь ему хорошенькую девочку. Чем моложе, тем лучше, — сухо говорит Виктория.

— Мы пытаемся не допустить, чтобы он прикасался к Кей, а не преподносить ее ему на блюдечке с голубой каемочкой. — Я не должен объяснять это.

Виктория закатывает глаза и возвращает взгляд на телефон. Ее палец поднимается вверх каждые несколько секунд, просматривая фотографии и обновления ленты.

— Я вообще не знаю, почему тебя волнует эта оборванка. Она была бы идеальной приманкой для Малкольма. Я бы заплатила хорошие деньги, чтобы увидеть лицо Кэрри, когда она узнает, что ее муж трахнул ее дочь. Расплата — сука.