«На фиг мне сдался Стас? Этот клон такой миролюбивый и хороший», – уже не в первый раз горестно подумала Аня, когда они свернули с почти приличного асфальта на уж совсем убитый.

– Мы пришли. Третий двор с той стороны, – вдруг сквозь зубы процедила Салли, воровато оглядевшись. – Спрячь меня.

Сердце ёкнуло, а руки задрожали. Аня послушно опустила корзину и приподняла крышку. Салли запрыгнула внутрь и свернулась клубочком. На плохо слушающихся ногах Аня пошла по улочке и нерешительно остановилась у зелёной калитки. За ней виднелись довольно большой частный дом и сад. Сбоку – гараж с тёмно-оливковой облупившейся краской на воротах. Под забором слева росли две осыпающиеся вишни.

Салли возмущённо мяукнула. Вдохнув поглубже, не нашедшая звонка Аня гулко постучала и стала ждать.

Раздался цокот каблуков по плитке, скрип засова, и створка открылась. Перед ней стояла Евгения Витальевна.

В точно таком же сарафане.

Высокая светловолосая женщина почти двадцати двух лет, едва увидев Аню, вздрогнула и застыла, вцепившись в край калитки. Миндалевидные глубоко посаженные глаза сузились, тонкие ниточки выщипанных бровей хмуро искривились. Длинные чёрные ногти явственно выделялись на побелевших пальцах. Евгения Витальевна молчала.

– З… здравствуйте, – выдавила Аня и, кажется, даже покраснела.

– Здравствуй, – не шелохнувшись, ответила учительница, блуждая по своей визитёрше задумчивым взглядом. – Проходи. В дом.

Аня кивнула, осторожно шмыгнула мимо и, пока англичанка возилась с засовом, двинулась вперёд вдоль стены. За ней оказалась забетонированная площадка, дальше начинался запущенный сад. Прямо по курсу поднималось крыльцо. Закусив губу, Аня преодолела ступеньки и нырнула в прихожую. Англичанка вошла следом. Незваная гостья остановилась напротив пластиковой арки в комнату с разномастной столовой мебелью, повернулась к женщине, которая прикрыла дверь и, облокотившись на неё спиной, теперь пристально взирала на посетительницу.

– Как прикажешь это понимать, дорогая? – спросила она.

– Я…

Аня опустила на пол корзинку с Салли и виновато передёрнула плечами.

– Тут такое дело, Евгения Витальевна… Прозвучит странно. Может, даже ненормально. – Вид платья в горошек придавал уверенности. – Я знаю, что вы обладаете магической силой.

Следующие несколько секунд в памяти отложились плохо. Учительница вскинула правую руку, и откуда-то полыхнуло пламя, в мгновение охватившее Аню горящей верёвкой. Она шарахнулась от неожиданности, но не прошла сквозь огонь, а упёрлась в него, будто во что-то твёрдое. Успела увидеть, как из корзины выскочила Салли, но и вокруг неё образовалось полыхающее кольцо. Жгучая боль с запозданием проникла в мозг, паника накрыла сознание, и оно внезапно отключилось.

* * *

Она очнулась от резкого запаха и мотнула головой. Аня была в комнате, привязанная к стулу. Затылок гудел, рот наполнял неприятный привкус. Кожа выше локтей была обильно измазана какой-то белой пеной, немного запачкавшей и сарафан. Тело под ней горело огнём.

Салли, совершенно свободная и, кажется, невредимая, сидела на столе.

– Сорри, дорогая, – сказала очевидная (теперь Аня всё поняла) похитительница её брата, кладя на подоконник мерзко пахнущую ватку. Потом она взялась за нож.

– Подождите! – закричала пленница. – Давайте поговорим! Мы можем поискать компромисс!

Евгения Витальевна присела на корточки и принялась разрезать бельевую верёвку.

– Без паники. Я больше не буду буянить. Честно, дорогая. Твоя кошка мне всё рассказала.

– И Ева обещала нам помочь, – вторила Салли.

– Ева? – прохрипела Аня и закашлялась.

– Она просит Женей её не называть, – пояснила кошка, указав носом на Евгению Витальевну.

– Что это? – потирая запястья и морщась от боли, поинтересовалась Аня. Судя по всему, Стасю утащила всё же не агрессивная преподавательница.

– Спрей от ожогов, – смутилась англичанка. – Прости, дорогая. Ты меня ещё этим странным звонком переполошила. Я на всякий случай встретила тебя так, а когда увидела свой боевой костюм… Потом ты начала про магию. Короче, извини. Хочешь воды, дорогая? Или чего-нибудь другого? Может, коньяка?

– Нет, спасибо. – Аня облизала пересохшие губы. – Я, вообще-то, ничего не понимаю.

– Я, вообще-то, тоже, – усмехнулась учительница, опускаясь на сиденье уголка. – Салли озвучила мне безумную историю. Как и тебе.

– Угу. Слушайте, если вы уже всё равно знаете… можно я это «сниму»? Тогда раны должны исчезнуть.

– У тебя тоже? Ох, да-да, пожалуйста.

Аня поискала сумку и, обнаружив, вытащила Священный камень, после чего закрыла глаза. Платье сменилось юбкой и топом. Остатки пены и боль пропали вместе с ним. Она сконфуженно сжала свою реликвию и посмотрела на англичанку.

– Ничего не понимаю, – повторила та, изучая соцветие кристаллов взглядом. – Нет, я восприняла всё, что сказала твоя кошка. И даже верю. Ясно, что она почувствовала силу, что вы пришли ко мне – это вполне логично. Рационально всё, но, чёрт побери, почему на тебе мой боевой костюм?!

– Боевой? А вы… то есть у вас… у вас это всё откуда?

– От рождения, – хмыкнула Евгения Витальевна. – С детства матушка учила меня особым искусствам, моей природе. У неё тоже были такие способности. И такой костюм. Её во всём натаскала бабушка. Матушка объясняла, что этот дар у нас в роду и мы должны с ним управляться, раз уж он нам дан. Тщательно скрывая при этом. Я никогда не встречалась со сверхъестественным вне нашей семьи.

– А ваша мама…

– Она умерла, – сухо обронила англичанка. – Четыре года назад попала в аварию. Бабушки не стало, когда мне исполнилось одиннадцать.

– Простите.

– Всё в порядке.

– Вы нам поможете, да? – осторожно спросила Аня. – Я понимаю, что… что, в общем-то, это вас не касается.

– Почему же? – подняла брови Евгения Витальевна. – Оказалось, касается. Нужно разобраться, при чём здесь моя боевая форма.

– А вы никак не можете тоже быть с Луны?

Англичанка покачала головой.

– Во всяком случае, ни я и ни моя мать. Плюс вряд ли бабушка. Это очень странно. – Она положила локти на стол и запустила пальцы в волосы. – Всё это офигительно странно! Надо подумать. Кофе будете? – Потом покосилась на Салли. – Или молоко? Честно, не знаю, дорогая, чем угощают говорящих кошек.

– Молоко буду.

– А я буду чай, – отозвалась Аня. – Спасибо.

Евгения Витальевна ушла на кухню, которая приютилась тут же, за стеной. А Аня устало оперлась на спинку стула.

– Ты вообще как, в порядке? – обеспокоенно прошептала Салли. – И перепугала же она меня.

– Нормально.

– Хвала Милитте. На самом деле я довольна. По крайней мере есть ещё один человек, к тому же умеющий пользоваться своим даром. Это немаловажно.

– Да, пойдём по́ миру спрашивать у всех, не видели ли они Стасю. А если пристанут разбойники, сожжём их. Какой от этого прок? Мы же не имеем понятия, где он!

– Спокойно. Сначала разберёмся с Кристиной и Николаем. Может, всё не так плохо.

– Секретничаете? – вышла с подносом англичанка. Она поставила перед Аней чашку и сахарницу, подвинула Салли тарелочку с молоком и стала размешивать свой кофе. – Дорогая, ты не напутала насчёт Кристины Прошиной? Сомнительно, что в одном из моих классов аж две девочки-чародейки.

– Это совершенно точно.

– Больно крутое совпадение. Особенно если за шестнадцать лет ты заметила подобное только в трёх людях. Что тебе известно о Кристине Прошиной, Аня?

– Она моя одноклассница… учится на отлично…

– Это я и без тебя знаю.

– Живёт, кажется, с папой. Одевается по-дурацки. Немного замкнутая.

– Замкнутая – это неплохо, – кивнула Евгения Витальевна. – Вдруг нам повезёт и девочка осведомлена о своей природе. Тогда получится обойтись без истерик, разрывов сердца и обмороков. – Она повернулась к Салли: – Можешь подготовить Прошину во сне, как Аню?

– Нет, – огорчилась кошка, – я лишь в сны принцессы проникаю. К сожалению.