Теперь голос часового осмелел и стал вызывающим:
— Onde você vai?100
И как будто для усиления драмы, послышался звук второго взводимого АК.
Навыки, отработанные за все долгие часы тренировок в те темные ночи на военно-воздушной базе Худспрюйт, включились мгновенно и инстинктивно. За долю секунды я перебрал в уме все возможные варианты — кратчайший путь в безопасное место, наилучший способ действий в случае включения света, самый эффективный способ представить себя как наименьшую возможную мишень, — и пробормотал пьяным голосом по-португальски, машинально припоминая фразы, которые мы так часто отрабатывали:
— Companheiro, o que você faz...?101
По предыдущему опыту я знал, что они откроют огонь не сразу. Я знал, что мой враг напуган и не уверен. Они не могли четко видеть меня и понятия не имели, кто я такой. Теперь мне нужно было двигаться. Это был мой единственный шанс.
Продолжив бессвязно бормотать, я притворился, что спотыкаюсь, и при этом низко пригнулся к асфальту, уменьшая тем самым четкую цель, которую мой силуэт представлял на фоне горизонта. Пригнувшись, я пополз обратно к нашему пункту сбора, где меня с тревогой ждал Дидис. Он слышал эту стычку и был готов действовать. Мы торопливо обсудили варианты наших дальнейших действий, ожидая реакции от часовых. И хотя ничего не было видно, мы слышали приглушенную возню, доносившуюся со стороны самолета. Можем ли мы воспользоваться их замешательством и подойти к самолету с другой стороны? Вскоре вдалеке на фоне света мы увидели какое-то движение, а затем нас осенило, что автомобиль с прожектором начал двигаться по асфальту в направлении стоянки.
Стало ясно, что необходимо выбираться отсюда.
— Дыра в заборе… Мы должны найти дыру в заборе! — прошептал Дидис.
Я щелкнул компасом и посмотрел на юг, чтобы найти обратный азимут к маршруту нашего выхода к стоянке самолетов. Когда я снял показания компаса и посмотрел на ночное небо, чтобы найти подходящую звезду, то увидел Южный Крест. В тот момент он был в апогее своего пути в небе, указывая вертикально вниз и почти приглашая нас следовать за ним. Мы оба посмотрели на созвездие и поняли, что это уже третий крест за эти несколько ночей, который произвел на нас такое неожиданное, но столь сильное впечатление.
Это было странное, успокаивающее чувство — следовать за крестом среди суматохи, нараставшей вокруг нас. Ясно, что противник теперь нас ищет, очевидно, усиливая свою охрану вокруг самолетов, так как мы могли слышать, как на позиции выдвинулись несколько машин. Мы двигались быстро, следуя за Южным Крестом и низко продираясь через кусты, снова избегая скопления бункеров, которые встретились нам ранее.
Когда мы приблизились к забору, позади меня медленно и очень тихо, снова заговорил Дидис:
— Ты должен найти дыру, Коси, мы не сможем его перелезть…
Мы добрались до дороги, по которой ранее проезжал патруль, но реакция противника, по всей видимости, так далеко еще не дошла. В направлении взлетной полосы послышались машины и голоса — враг начал координировать свои поиски. Я отвел взгляд от Южного Креста и вдруг заметил дыру в заборе прямо перед нами, прямо по курсу.
Не теряя времени даром, мы пробрались в относительную безопасность кустарника, находившегося снаружи забора, в считанные секунды преодолели его и вскоре снова оказались на железнодорожной линии. Дидис настаивал, чтобы мы остановились и заново оценили обстановку. Оба испытывали огромное облегчение, когда поняли, что четко вышли к безопасному выходу.
— А как насчет поездов? — прошептал я. — Может, двинемся вдоль железной дороги и подорвем несколько паровозов?
Дидис даже на мгновение не задумался об этом.
— Либо самолет, либо ничего, — ответил он. — Нельзя портить свои шансы на будущее, да и в любом случае это не было целью операции.
Для Дидиса второго варианта никогда не было достаточно. Первый принцип войны — следование своей цели — не подлежал обсуждению. Мы либо выполняли работу, за которой пришли, либо терпели неудачу. Много позже, когда мы тщательно проанализировали и заново пережили эту операцию, и еще раз взвесили свои шансы на успех, я понял, насколько был важен этот принцип. Было бессмысленно отвлекаться на второстепенную цель, не имевшую никакого отношения к более значительным военным усилиям — особенно в ситуации, когда поражение было зримым, а потребность получить какое-то чувство успешности было подавляющим.
Мы быстро двинулись назад по рельсам. Несмотря на все волнения, за временем мы не следили и знали, что должны покинуть этот район до рассвета, так как поиски наверняка начнутся. Потом мы снова миновали кубинскую базу, но на этот раз все было тихо.
У подножия горы удалось немного передохнуть. Вскарабкавшись наверх, мы попытались вызвать по радиомаяку Да Косту и когда подошли к тому месту, где оставили его прошлой ночью, он внезапно отозвался, на что получил от нас отзыв «все чисто» — Жозе появился из темноты под деревом и сказал, что слышал, как мы карабкались по склону горы, но не был уверен, свои это или нет. После того, как Дидис кратко рассказал ему о событиях той ночи, у него была та же реакция, что и у меня: что, не было другой цели? Разве мы не можем остаться и найти что-нибудь еще, чтобы уничтожить? Неужели мы просто вернемся домой с пустыми руками?
У нас не было времени спорить, и, хотя это тяжким бременем давило нам на мозги, мы все понимали, что отход и эвакуация оставались нашим единственным вариантом. Да Коста повел нас в бамбуковую чащу, и мы снова упаковали свое снаряжение, предварительно разрядив подрывные заряды. Затем, пока мы разбирались со своим снаряжением, он настроил радиостанцию. Когда Жозе послал знакомый четкий сигнал кодом Морзе, ему немедленно ответил Дейв Скейлс, который явно просидел у радиоприемника всю ночь. Удивительно, но, несмотря на непредусмотренное время выхода в эфир, у нас был четкий сигнал.
Дейв спросил, нужно ли ему «вытаскивать» нас, переведя обе радиостанции в режим скачкообразного изменения частоты. Да Коста ответил «Да-ди, да-да-да», что означало «нет». Затем Дейв поинтересовался, все ли в порядке и вместе ли мы, на что Жозе ответил утвердительно. Затем последовал вопрос, ответ на который ожидал весь штаб: «Успешно ли ваше предприятие?» На это наш товарищ ответил очень обдуманно: «Да-ди, да-да-да».
Задав еще несколько вопросов, Дейв убедился, что Да Коста общается не под принуждением. Он понимал, что мы отходим и что следующий сеанс связи будет только ближе к вечеру.
Надев противоследопытные чехлы, мы двинулись в юго-западном направлении, еще дальше в горы. Я сразу взял быстрый темп, так как нам хотелось как можно быстрее уйти из района, непосредственно прилегавшего к аэродрому, где утром противник, вероятно, будет вести поиск на вертолетах. Время от времени в долинах попадались небольшие деревушки или фермы, которых мы старались избегать.
Там, где позволяла местность, мы рассредотачивались и использовали способы антиследопытства, насколько это было возможно, учитывая скорость нашего отхода. В какой-то момент мы прошли под группой деревьев, что-то вроде фруктового сада. До меня донесся знакомый запах свежей гуавы,102 и в темноте я протянул руку, чтобы достать несколько фруктов. Мы остановились на мгновение, чтобы взять по горсти плодов. Бóльшая часть гуавы оказалась спелой и вкусной, и каждый из нас проглотил по несколько штук, а затем набил ею карманы, прежде чем снова двинуться в путь.
Как и в тот раз, когда я проходил через апельсиновую рощу во время подготовки младших командиров, это был бодрящий момент. Он оживил наши тела и приободрил наш дух. После гуавы настроение стало приподнятым, несмотря на нашу неудачу и вероятность того, что нас искал каждый солдат ФАПЛА и кубинский военнослужащий в Южной Анголе.
Мы двинулись дальше и просто продолжали идти, час за часом. В середине утра разразился ливень, которым мы хорошо воспользовались и которому были благодарны за то, что те немногие следы, которые мы могли бы оставить, теперь стерлись. Только ближе к вечеру, когда дождь утих и одежда на наших телах начала сохнуть, мы остановились выпить по чашке кофе и разогреть что-то перекусить. Далеко на северо-востоке слышалось движение самолетов и вертолетов, но, за исключением нескольких МиГов, пролетавших высоко над головой, ни один летательный аппарат не приближался.
