Мы с Да Костой не теряли времени даром — в крайний раз проверили связь, сложили свое снаряжение в один из «Унимогов» и попрощались с остальными. Я ехал с командиром отделения на первой машине, постоянно проверяя азимут на предполагаемое место нахождения цели. Через 20 километров мы остановились, до темноты оставалось совсем немного. До сих пор мы не встретили никаких следов. Высадив нас, машины тут же развернулись и уехали. Перебравшись в подлесок, мы подождали, пока наши глаза не привыкнут к наступающей темноте. Шум «Унимогов» стих, и наступила тишина.

Взошла Луна, и мы решили воспользоваться естественной освещенностью, зная, что до объекта нашей операции еще далеко, и преодолели добрых пятнадцать километров, постоянно применяя способы антиследопытства и следовой маскировки настолько, насколько позволял относительно быстрый темп. Когда в два часа ночи Луна зашла, мы несколько часов поспали, но рассвет снова застал нас в движении.

Имея Солнце за спиной, мы решили украсть несколько часов дневного света. Следов мы так и не видели, буш оставался нетронутым. К середине утра мы решили не испытывать судьбу и укрылись, ведя рутинное наблюдение и прослушивание, и ближе к вечеру были вознаграждены первым разведпризнаком присутствия врага — серией разрывов далеко на западе. Я взял азимут и записал его, примерно нарисовав направление на карте.

Мы снова решили воспользоваться дневным светом, но на этот раз вечернее Солнце находилось напротив нас. Поскольку передвигаться в таких условиях было очень опасно, было принято решение подождать, пока Солнце не сядет за линию деревьев. Тем не менее, нам удалось неплохо скоротать время, и мы отправились в путь глубоко ночью при яркой и красивой Луне. Встав рано утром следующего дня и двинувшись снова в путь, мы вскоре обнаружили старые следы СВАПО, вероятно, охотничьей партии, и решили надеть свои антиследопытные ботинки.⁸⁷ К середине утра мы снова были в укрытии.

Вскоре до нас опять донеслись звуки непрерывных разрывов.

— Минометчики тренируются… — прошептал Да Коста.

Я снова взял азимут и записал их на карту. Ну что ж, до тех пор, пока враг находится там, мы обязательно его найдем.

В разгар дня я подполз к Да Косте, чтобы обсудить наше проникновение к объекту. План состоял в том, чтобы выдвинуться под углом к ​​району расположения вражеского лагеря, отмечая звуки разрывов по мере своего приближения, и продолжать движение, пока не пройдем подозрительный район. Только после того, как удастся получить представление о приблизительном расположении базы, мы развернемся и начнем выдвигаться непосредственно к ней. Окончательно приближаться к базе мы должны будем только тогда, когда определим ее точное местоположение. Пока же я старался не думать о проникновении. Это всегда была самая опасная часть разведки — и, надеялся, что в этом необходимости не возникнет.

К вечеру третьих суток возникла уверенность, что мы близки к цели. Были обнаружены свежие следы, все они вели к предполагаемому месту расположения вражеского лагеря, и время от времени до нас доносился отчетливый треск выстрелов из автоматов Калашникова. В ту ночь мы продолжали двигаться на северо-восток по азимуту, минуя район, который, как мы теперь знали, являлся «горячим местом». Ранним вечером мы впервые услышали звук передвигавшегося транспорта. Я взял на него азимут и отметил его на карте. Бинго! Правильное направление, правильное расстояние.

На следующее утро с первыми лучами Солнца мы спрятались в зарослях, —рюкзаки замаскированы, еда и вода под рукой на весь день, антенна развернута, а радиостанция готова к работе. В любой момент можно было ожидать появления патруля охранения или охотничьей партии. По опыту мы знали, что человек, сидящий неподвижно на месте, обладает преимуществом. На равнинной местности, в саванне, с ее изредка густым подлеском, передвигающийся человек всегда обнаруживается первым — именно поэтому поиск в районе в условиях южноафриканского буша и был таким сложным.

В округе не было никаких возвышенностей, на которых можно было бы выставить наблюдательный пост. Залезать на дерево было не вариантом, так как вас окружала бы только крона дерева, и в процессе лазания вас могли бы заметить посты охранения. В мире, который хорошо знал любой «борец за свободу», вы были незваным гостем, и скорее всего, вы бы появились с направления, которое он определил заранее — с позиции, которую он выбрал для своей базы. И у него будут хорошие сектора наблюдения и ведения огня через шану или пойму реки, которые он выбрал и заранее подготовил.

Четвертый день прошел медленно и лично для меня крайне напряженно. Из-за неопределенности и срочной необходимости определить точное местонахождение вражеской базы, мне было трудно скоротать время. Мы спали по очереди, недолго и прерывисто.

У нас оставалось два дня, чтобы визуально подтвердить местоположение лагеря, провести его непосредственную разведку и вернуться к основным силам. Я нашел некоторое утешение в расслабленном поведении большого человека, своего напарника. Он казался невозмутимым. Я подготовил сообщение с подробным описанием всех наших достижений за день, и Да Коста, лежа на боку рядом с радиостанцией, следуя процедуре противодействия средствам радиоэлектронного противодействия, передал его нашим войскам.

Пришло также радиосообщение для нас — от Джеймса Хиллса: «УНИТА начинает беспокоится. Придется выдвигаться через два дня. Скуимболле. Дж. Х.».

В дословном переводе слово «скуимболле»⁸⁸ означает «пенные пузырьки». Это якобы относится к пене, образующейся между ягодицами взмыленной лошади, когда она тянет телегу. Таким образом Хиллс хотел сказать, что мы должны пошевеливаться и двигаться дальше.

Той ночью мы свернули со своего первоначального северо-восточного направления на запад, будучи уверенными, что прошли базу. Двигаться пришлось медленно. Луна была немного сзади, что давало нам небольшое преимущество на тот случай, если впереди кто-то появится. Кропотливая работа, — переходить от тени к тени, маскировать и путать следы после каждого шага, постоянно общаться друг с другом жестами. Пройдя около трех километров, я был уверен, что база находится прямо к югу от нас. Мы остановились и посовещались.

Да Коста со мной согласился. Это была она; мы могли начинать проникновение.

— Но я думаю, что мы должны взять рюкзаки, — сказал он. — Мы еще недостаточно приблизились к ней.

Приняли решение идти с рюкзаками, пока не зайдет Луна, а ранним утром нового дня продолжим движение, надев только разгрузки.

Как только Луна зашла, прежде, чем рискнуть и искать наш объект, мы спрятали рюкзаки и замели все следы своего присутствия, и с первыми лучами света прошли несколько сотен метров, встретив многочисленные следы и срезанные деревья, но не видя никаких бойцов СВАПО. Вскоре стало понятно, что днем ​​подойти к объекту невозможно, так как подлесок становился слишком редким. Мы залегли и, быстро посовещавшись, решили вернуться к своим рюкзакам.

Вернувшись в укрытие, мы расположились у снаряжения и, прикрыв друг друга, приготовились переждать еще один долгий, казавшийся бесконечным, день. Нам нужно было многое записать, снова нанося на карту все, что мы видели и слышали. Мы были рядом — лишь бы они не нашли нас первыми!

Во время вечернего сеанса связи мы сообщили, что этой ночью подойдем близко к базе, и вновь получили срочное сообщение о том, что основные атакующие силы будут выдвигаться на рубеж атаки на следующий день. Собравшись с рассветом, мы медленно приблизились к тому месту, где, по нашим предположениям, располагался лагерь противника. К тому времени мы патрулировали со скоростью улитки, продвигаясь прямо на юг, применяя способ передвижения, который мы называли «гусеницей» — Да Коста налегке проходил несколько сотен метров вперед, а затем возвращался за своим снаряжением, после чего мы оба продвигались вперед с рюкзаками к его крайней позиции и опускали их, после чего я повторял процедуру.