Учитель свободно говорил по-английски, по-французски, на хинди и бенгали, прекрасно знал санскрит. Он терпеливо наставлял своих юных учеников, используя определенные приемы, которые изобретательно придумал для изучения английского и санскрита.

Учитель следил за своим здоровьем, в то же время воздерживаясь от трепетной привязанности к телесной оболочке. Бесконечное, отмечал он, должным образом проявляет себя через физическое и ментальное здоровье. Он отвергал любые крайности. Однажды один ученик начал длительный пост. Мой гуру только рассмеялся: «Почему бы не бросить собаке кость?»

Здоровье Шри Юктешвара было превосходным, я никогда не видел его больным[90]. Он разрешал ученикам обращаться к врачам, если это казалось разумным. Его целью было проявить уважение к мирскому обычаю: «Врачи должны продолжать свою работу по исцелению с помощью Божьих законов применительно к материи». Но он подчеркивал превосходство умственной терапии и часто повторял: «Мудрость – величайшее очищающее средство».

Боль и удовольствие преходящи. Переносите и то и другое со спокойствием, пытаясь избавиться от их власти.

– Тело – вероломный друг. Давайте ему необходимое, но не более, – говорил он. – Боль и удовольствие преходящи. Переносите и то и другое со спокойствием, пытаясь в то же время избавиться от их власти. Воображение – это дверь, через которую входит как болезнь, так и исцеление. Не верьте в реальность болезни, даже когда вы больны, и незваный гость вас покинет!

Среди учеников Мастера было много врачей. «Те, кто разобрался в физических законах, могут с легкостью исследовать науку о душе, – говорил он им. – Тонкий духовный механизм скрыт непосредственно за структурой тела»[91].

Шри Юктешвар призывал своих учеников служить живыми связующими звеньями западных и восточных добродетелей. Своим поведением напоминая исполнительного уроженца Запада, внутренне он был одухотворенным жителем Востока. Гуру высоко ценил прогрессивность, изобретательность и гигиеничные привычки Запада, а также религиозные идеалы, которые придают Востоку ореол многовековой давности.

С детства мне привили понятие дисциплины: дома Отец был строг, Ананта часто бывал суров. Но манеру обучения Шри Юктешвара нельзя охарактеризовать иначе, как радикальную. Будучи перфекционистом, мой гуру очень требовательно относился к своим ученикам, будь то бытовые вопросы или тонкие нюансы поведения.

– Хорошие манеры без искренности подобны прекрасной покойнице, – напоминал он при подходящем случае. – Прямолинейность без вежливости подобна ножу хирурга: он приносит пользу, но причиняет боль. Искренность в сочетании с вежливостью полезна и достойна восхищения.

Учитель, по-видимому, был доволен моим духовным развитием, поскольку редко упоминал об этом. В других вопросах мои уши нередко слышали укор. Моими главными проступками были рассеянность, периодическое потакание печальным настроениям, несоблюдение определенных правил этикета и случайные неэтичные поступки.

– Посмотри, как деятельность твоего Отца Бхагабати хорошо организована и сбалансирована во всех отношениях, – указывал мой гуру. Два ученика Лахири Махасайя встретились вскоре после того, как я начал свои паломничества в Серампур. Отец и Шри Юктешвар с восхищением оценили достоинства друг друга. Они оба выстроили внутреннюю жизнь из духовного гранита, неподдающегося разрушению временем.

От сменяющих друг друга прежних учителей я усвоил несколько заблуждений. Мне говорили, что чела не должен усиленно заботиться о своих мирских обязанностях, и когда я пренебрегал заданиями или небрежно выполнял их, меня не наказывали. Человеческая природа очень легко усваивает такое наставление. Однако под беспощадным орудием наказания Учителя я вскоре оправился от приятной иллюзии безответственности.

– Те, кто слишком хорош для этого мира, украшают какой-то другой, – отмечал Шри Юктешвар. – Пока ты дышишь бесплатным воздухом Земли, ты обязан оказывать услуги в качестве благодарности. Только тот, кто полностью овладел состоянием бездыханности[92], освобождается от указаний свыше. Я обязательно сообщу, когда ты достигнешь полного совершенства.

Те, кто слишком хорош для этого мира, украшают какой-то другой.

Моего гуру ничем нельзя было подкупить, даже любовью. Он не проявлял снисхождения ни к кому, кто, подобно мне, добровольно предлагал стать его учеником. И в окружении учеников или посетителей, и беседуя наедине, Учитель всегда говорил прямо и резко отчитывал. От его внимания не ускользал ни один легкий приступ рассеянности или непоследовательности речей. Такое жесткое обращение было трудно вынести, но я твердо решил позволить Шри Юктешвару сгладить все мои моральные шероховатости. Пока он трудился над этим титаническим преобразованием, я много раз содрогался под тяжестью его дисциплинарного молота.

– Если тебе не нравятся мои слова, можешь покинуть мою обитель в любое время, – заверил меня Учитель. – Я ничего не хочу от тебя, кроме твоего собственного совершенствования. Оставайся лишь в том случае, если чувствуешь пользу.

За каждый унизительный удар, который гуру нанес моему тщеславию, за каждый зуб в моей метафорической челюсти, который он выбил с ошеломляющей меткостью, я бесконечно благодарен. Твердую сердцевину человеческого эгоизма вряд ли можно удалить иначе, чем грубо. Но в осво божденный канал затем беспрепятственно течет Божественное. Тщетно оно пытается просочиться сквозь твердые сердца эгоизма.

Мудрость Шри Юктешвара была настолько проницательной, что он часто отвечал на чье-то невысказанное соображение. «То, что человек воображает, что слышит, и то, что на самом деле подразумевал говорящий, может быть прямой противоположностью, – говорил он. – Попытайтесь почувствовать мысли, стоящие за путаницей человеческого словоблудия».

Но божественное прозрение болезненно для мирских ушей. Учитель не пользовался популярностью у поверхностных учеников. Мудрые же последователи, всегда остававшиеся в меньшинстве, глубоко почитали его. Я осмелюсь сказать, что Шри Юктешвар был бы самым востребованным гуру в Индии, если бы его слова не были такими откровенными и столь суровыми.

– Я строг с теми, кто приходит ко мне учиться, – признался он мне. – Это мой путь, прими его или оставь. Я никогда не пойду на компромисс. Но ты будешь гораздо добрее к своим ученикам: это твой путь. Я стараюсь очищаться только в огне суровости, который не под силу вынести обычному человеку. Но нежный подход любви также преображает. Негибкие и уступчивые методы одинаково эффективны, если применять их с умом. Ты отправишься в чужие страны, где грубые нападки на эго не ценятся. Ни один учитель не смог бы распространить послание Индии на Западе без хорошего запаса уступчивого терпения и снисходительности.

Не могу выразить, сколько истины я впоследствии обнаружил в этих словах Учителя!

Хотя лишенные лицемерия речи Шри Юктешвара помешали ему обрести большое число последователей за годы его пребывания на Земле, тем не менее его живой дух воплощен сегодня по всему миру в искренних почитателях его Крийя-йоги и других учений. Он завоевал больше человеческих душ, чем когда-либо мечтал захватить земель Александр.

Как-то раз Отец приехал, чтобы засвидетельствовать свое почтение Шри Юктешвару. Мой родитель, скорее всего, ожидал услышать какие-то слова похвалы в мой адрес. Он был шокирован, услышав длинный перечень моих несовершенств. Учителю было присуще с поразительной серьезностью перечислять простые и мелкие недостатки. Отец бросился ко мне. «Судя по замечаниям твоего гуру, ты – ходячая катастрофа!» Мой родитель не знал, смеяться ему или плакать.