Пока охрана ввязывается в бой с похитителями, я ныряю в раскрытое окно здания, и, не глядя на его перепуганных жителей, несусь по коридору, вышибая воздушным тараном встречающиеся на пути двери.

Оказавшись на другой стороне, выпрыгиваю в очередное окно — и вижу задницу фургона метрах в двухстах от меня. Эфир в ноги и вперед. Атаковать боюсь, потому как Лиза с Любой без сознания, а значит, могу им своей атакой повредить.

— Стой, гад, хуже будет! — ору вслед фургону, но его водитель, игнорируя запрещающие знаки и мои вопли только набирает скорость.

Пойду по Абрикосовой, сверну на Виноградную…

Зацепившись рукой за знак «Стоянка запрещена», резко меняю направление, едва вписываясь в поворот.

И на Тенистой улице, я постою в тени

Очередная арка, дети в песочнице, симпатичные мамаши на выгуле. Меня даже заметить не успевают — я слишком быстро бегу. Личный навигатор уже построил маршрут, и я стараюсь максимально срезать дорогу.

Активирую дымного ворона, он, взлетев, кружит над фургоном, не позволяя ему спрятаться в узких улочках. Мне надо его не просто догнать, а опередить и встать так, чтобы этот гад меня объехать не смог.

Вишневые, Грушевые, Зеленые, Прохладные…

Пробегаю мимо овощной лавки и подхватываю с прилавка кисть винограда, жуя ее на ходу, чтобы заглушить жажду. Потом скажу, чтобы расплатились с торговцем, а то еще обвинят в воровстве.

Как будто в детство давнее ведут меня они.

Это да, мы как раз жили в похожем доме, пока маман не раскрутила бизнес и мы не переехали. Поди ж ты, миры разные, а сколько совпадений. Прям ностальгия накатила. Но не время для эмоций — спасение мира подождет, а вот этих несносных дур нет.

А может, на Сиреневой, а может, на Каштановой…

Кстати, как раз улица Каштановая, прям на песню легла. Люблю Антонова. У него и смысл в песнях есть, и желание их петь. Жизненные они, ага. Так, отлично, этот гад сбавил ход и думает, что оторвался. Ща устрою им сюрприз.

А не на этих улочках, тогда на Луговой.

Отличное место — лучше не придумать. Узкая улица в две полосы, заставленная по обочинам машинами. Движение одностороннее и его практически нет. То, что надо.

Подхватываю эфиром те автомобили, что стоят позади меня, и те, что далеко впереди. Теперь нужно немного подождать.

С любовью встречусь первою, негаданной, нежданною

И вновь к пробитой полночи я буду сам не свой.

Похитители влетают в расставленную ловушку, слишком поздно заметив меня. Машины с грохотом сдвигаются, отрезая им пути отступления. За моей спиной происходит то же самое. Таран не пройдет — скорость не та, да и наворотил я преграду в два слоя. Так что только вперед, к посмертной славе

Мой вид — оскаленная морда, бойцовская стойка — был, видимо, очень воодушевляющим. Причем настолько, что фургон, ослепленный моей крутостью, дал газу и понесся ко мне, набирая скорость. Точно соскучился и хотел побыстрей встретиться. Еще и комитет по встрече вылез из окон и стал по мне стрелять огненными шарами, намекая на жаркость потенциальный объятий.

А мне что? Я ж верный и блудить на глазах у всех не могу, потому как стесняюсь. Поэтому кочка под передним колесом, сыгравшая роль небольшого трамплина, появилась как нельзя кстати — ну ладно, это я ее создал, но никому об этом знать не стоит.

Почему? Да потому, что фургон, сделав красивый пируэт, рухнул на бок и заскользил ко мне, постепенно замедляясь. На мат, послышавшийся из него, я не обратил внимания, потому как если это мат Лизы и Любы, то они мне потом точно предъявят за то, что не был нежным. А так, просто не повезло с криворуким водилой.

Дверь вышибает ударом — и вот уже из фургона выбираются злые и помятые похитители в количестве пяти морд. Идут ко мне — и явно не для того, чтобы взять автограф. Было их, видать, больше, да одну, неудачно вылезшую из окна, размазал тонким слоем по асфальту удачно упавший фургон.

Торопятся что-то, суетятся, понимают, что время работает на меня. Правда, думают, что сейчас они ка-а-а-ак вдарят — и на одного принца в мире станет меньше. Но умирать по пятницам я совсем не готов, а по вторникам тем более. В субботу можно, потому как в воскресенье рано вставать не надо и можно воскреснуть ближе к обеду.

Титанового браслета у меня больше нет, нитями пользоваться не хочу, поэтому буду лупить магией. Эх, погнали наши городских!

С обеих рук стали срываться по очереди огненные шары, сосульки, каменные пики и воздушные кулаки. Не слишком сильные, так, чтобы максимум вырубить. Очень уже мне было интересно, кто их послал. Кто этот самоубийца, решивший похитить детей императора в самом центре столицы.

Догадки, конечно же, есть, но они требуют подтверждения. Силы во мне еще много, поэтому можно и поиграть. Когда еще доведется поучаствовать в настоящем магическом бою? Тем более, что дамочки — максимум воины. Хотя нет, вон та бьет будто сильней. Точно, витязь. Значит, ее оставлю напоследок. Да и вообще, с остальными можно перестать церемониться.

Эфир в ноги, высокий прыжок — и каменная плита, рухнув сверху, всех разом похоронила. Ну еще бы. В ней тонн пять, наверное, было. Как раз впритык, чтобы щит витязя выдержал. А вот воинам не повезло.

Приземлившись, я прикинул, что силушки истратил на это где-то половину и еще осталась треть. Круто, че.

Удар, и из-под обломков показывается рука дамочки, которую я сразу без всяких сантиментов ломаю в двух местах. Потом вытаскиваю ее, потерявшую сознание от боли, и еще ломаю ногу, чтобы уж наверняка. От этого она приходит в себя и начинает орать. От радости, что жива осталась, наверное… Или ей больно?

Не, девочка, это еще не боль. Больно будет, когда до тебя мама Ира доберется. Вот у нее точно фантазия лучше и жизненный опыт богаче. О чем я ей и сообщаю, после чего оставляю ее лежать и думать о завтрашнем дне, которой для нее может и не наступить. Иду на поиски сестер, которые вроде уже должны были прийти в себя от всех этих ударов.

Обхожу фургон по кругу, вырываю покореженную дверь и заглядываю внутрь.

Испытываю облегчение от того, что они, хоть и помяты, но живы. Связанные, лица зареванные, но такие милые…

— На выход, дамы, — распахиваю шире дверь. — Это конечная остановка, поэтому, чтобы ехать дальше, придется сменить транспорт.

— Не так быстро, Ваше Высочество, -последнее было будто выплюнуто.

Из глубины фургона показался мужик, держащий в руках какую-то хрень с кнопкой.

— Стоит мне отпустить палец, как эти красавицы распадутся на множество частей. А мы ведь этого не хотим.

— Не хотим, — согласно кивнул я. — Но если не покинуть фургон, он, чую, скоро рванет. Вытекающий бензин почти достиг горящей машины.

— Что⁈ — дернулся он и попытался выглянуть в окно, забыв, что фургон лежит на боку. Легкое движение — и его рука, отсеченная алмазной нитью, отделяется от тела, а палец оказывается зафиксированным другой, что плотно его окутала.

— Шутка, — успокоил его я. — Не всему надо верить. Люди такие обманщики, точно тебе говорю. Сам недавно в этом убедился.

Прижигаю ему рану, чтобы не истек кровью, и пока он терял сознание от счастья, осторожно вытаскиваю сестер.

Ревущие сирены, десант с дирижаблей, толпа охраны — всё это застает нас в тот момент, когда я решаю, какой провод перерезать — красный или черный. Если судить по всяким фильмам, то резать надо красный. Но однажды я видел, как злодей специально все перепутал, и надо было резать синий.

Ну да, я люблю головоломки. Ну, а о такой мелочи, что жилеты со взрывчаткой я с сестёр, конечно, предварительно снял, говорить не стоит. Как я это сделал? Запустил воздух к ним под одежду, сформировал сильнейший щит, а после тупо стащил через головы. Думал, если честно, что рванет, ан нет. Дилетанты, что с них взять.

Вот и сидел на обугленной машине, разбираясь в устройстве взрывчатки, ожидая, когда за нами придут. Пришли быстро — минут через пять.