Поэтому я и бесился, что никак не могу победить Двенадцатую. Во всём, что касалось техники, ей равных не было. В ее руках, пусть это будет просто пистолет или тяжелый танк Гризли, они превращались в смертоносные игрушки, не знающие промаха.

А вот что касается магии, тут равных не было мне. Старшие лишь головой качали, когда я начинал магичить. Длань Велеса в моих руках стала просто чудовищной по выдаваемой мощи. Мне категорически запретили ей пользоваться в бою, потому как защиты от нее не было. Да и в остальном мой стиль боя претерпел кардинальные изменения. Если я комбинировал физические и магические атаки, ложился весь отряд. Но стоило мне начать пользоваться чем-то одним, без массовых плетений, уже ложился я.

Так что мы отлично дополняли друг друга — каждый имел свои таланты, и когда мы объединялись, я даже не представлял, кто сможет против нас выйти.

И вот теперь возникал самый главный вопрос, на которой мне вроде бы и дали положительный ответ, и все же — пойдут ли они за мной? Останутся со мной? Чего они вообще от жизни ждут и чего хотят? Ведь я ни о ком из них ничего не знаю — сейчас мы просто набор цифр вместо имени. Говорить по душам тут не принято, как и заводить друзей. Нет, конечно, кучки по интересам собирались, но крайне редко — на это с нашей загруженностью тупо не оставалось времени.

И тем не менее, это происходило. Мне определенно нравилась Шестая — не как девушка — тут все были красавицами, — а как личность. Я испытывал симпатию к Один шесть, злился, но уважал Двенадцатую. Ну, и часто стоял во время спаррингов с Девятой, которая была богом холодного оружия. Любой металл в ее руках будто оживал, а уж с какой скоростью она метала ножи — это было вообще за гранью.

Остальным я доверял как себе, но близко ни с кем из них не сошелся. И тем более мне было странно услышать, что они все готовы пойти за мной.

Чудны дела твои, Велес — или ты на это и рассчитывал? Для чего, для каких будущих битв ты нас готовишь? Сам ты создал такие условия или так все само сложилось? Вот не верю я в случайности, когда дело касается богов. В моем старом мире вы были абстрактным понятием, и мне сейчас как-то дико воспринимать вас, как реальность.

Ладно, надо спать, а то с такими мыслями можно до утра дотянуть. Мстительно обняв нашего психолога и прижавшись к ней, я вырубился, не забыв пожамкать ее за сиську. Просто из вредности, а не потому, что хотел. А может, и хотел — кто ж меня разберет.

— Первый, у нас гости, — вырвал меня из объятий сна голос Пятой. — Незваные, -добавила она, и тело само перешло в режим боя.

— Показывай, — бросил я, вылезая из шалаша. Найду и покараю тех, кто помешал нам отдыхать…

Глава 15

— Откуда информация? — бросил я Пятой.

— Сорока на хвосте принесла, -последовал лаконичный и загадочный ответ.

Ну да, у нее свои связи с животным миром. Жаль, с измененными зверями и птицами она работать не может.

— Сколько их?

— Чуть меньше сотни. Идут со стороны Седого Утеса. В лес не лезут — явно знают, что там опасно. Где-то через час будут здесь. Но это не точно.

— Что с экипировкой, вооружением?

— Маги, но и стволов много. По одежде непонятно, откуда, но не наши это, точно говорю. Речи не слышно, общаются знаками или, видимо, через локальную сеть браслетов. Чужие они, законов не знают. Растревожат округу, всем плохо станет. Наши действия?

— Так, Двенадцатая, бери Четвертую и Седьмую. Дуйте в школу и предупредите Старших. После седлайте малый боевой дирижабль и мухой к нам. Будете поддержкой с воздуха.

Третья и Пятая идут со мной — хочу сам посмотреть на гостей. Остальные готовят ловушки — дорога тут одна, а через бурелом они не потащатся.

Вторая — приведи тут все в первозданный вид. Чтобы ничего не напоминало о том, что тут кто-то был. Вы знаете, что делать. Если свои — пропустим, но сдается мне, свои тут так запросто ходить не будут. Разбежались.

Все были при деле, ну, и мы выдвинулись. Следуя подсказкам Пятой, мы шустро двигались в нужном направлении. За время пребывания в школе мы тут досконально изучили каждый камень, каждое дерево, поэтому прикинуть маршрут движения неизвестных было просто. От кипчаков они пришли, а от них одна дорога — к ханьцам.

То есть, ханьцы в этом замешаны? Потому как кипчаки просто на это не способны — нет у них высоких технологий, да и лезть к нам смысла не было. Формально они входили в состав Российской империи, но по факту жили обособленно, и мы в их дела не вмешивались, просто охраняя границы. Но видимо, плохо, раз такой многочисленный отряд прорвался на нашу сторону. Но здешних лесов боялись все, поэтому пограничники могли и специально пропустить, зная, что те все равно сгинут.

И что, спрашивается, они тут делают — в этом богами забытом месте? Что ищут? Или кого, кольнула меня неприятная мысль…

— Нам нужен язык, — придя к неутешительным выводам, тут же сказал я.

— Трудно будет. Они идут сплоченной группой. Незаметно не взять, -отозвалась Пятая.

— Посмотрим…

Лес зимой, как я уже как-то говорил, совсем не тот, что летом. Страшен он седыми ветками, что, склонившись над тропой, так и пытаются схватить случайного путника.

Тяжелым взглядом смотрит он на тебя и провожает им же, сверля спину. Страшно тих лес. Не спеша, движемся мы, прислушивается к звукам разным, озираемся. Пропустить тут внезапную атаку очень легко — знаем, сталкивались уже. Мрачный это лес, страшный в своей красоте и гневе. Деревья густо стоят, высоченные, лапы-ветки свои по сторонам раскинули, поскрипывают над головой. Снег падает с серого неба пушистыми хлопьями, оседает на них, на плечах, на ресницах.

Вот пробежал холодок по спине до самого затылка, волосы на голове зашевелились. Чувствую, как взгляд чей-то в спину упёрся, тяжёлый, пристальный. Остановились, замерли отгоняя липкий страх, оглянулись. Нет никого. Кто смотрит? Откуда? Тишина стоит такая, что дыхание наше оглушает. Кругом лишь деревья голые, чёрные, и сугробы под ногами, искрящиеся, белоснежные. А взгляд, как прежде, следит, ощупывает, будто решая, что с нами делать.

Я встряхнулся, отгоняя страх, посмотрел на девушек. Ничего вроде и даже не дрожат. Тропы тутнехоженые, хоть и знаем про них. Редко когда суемся сюда и каждый раз маршрут меняем, чтобы на засаду не нарваться. Потому как страшен лес, но ещё страшней его те, кто обитает в нем, считая своим домом. А мы, как ни крути, чужие здесь, хоть и правила соблюдаем, и не лезем незваными к обитателям его. Но то мы, а то пришлые. Растревожат, волну поднимут. Эх, как не вовремя это все…

— Вот они, — лежа на пригорке, незаметные для всех, мы увидели, как несколько человек, крадучись, вышли из-за деревьев, посмотрели по сторонам и дали сигнал выдвигаться остальным.

Утро на Урале совсем не то, что утро, например, в Новгороде или Ростове. Серая хмарь, легкий ветер нежно колышущий арматуру на крыше, да еще и минус двадцать — красота! Ну, для тех, кто понимает, конечно. Идущие на смерть — а иначе я этих леди называть не мог, — поддерживали себя магическим теплом, радуя потихоньку сжимающую вокруг них кольцо живность.

М-да, крайне беспечно лезть сюда, не понимая обстановки. Такими темпами нам даже делать ничего не придется — их тут всех и без нас положат. По крайней мере, я точно видел в ближайших кустах задницу медвежути, что вполне себе бодренько ползла к ним с явным гастрономическим интересом. При этом мы ее хорошо видели, а вот они нет.

Вон и пара хвостов лютоволков промелькнула — ох, сейчас они зажгут! Неужели люди так и не заметят, что попали в смертельную ловушку? Тот, кто их ведет — полный идиот, потому как не заметить мелькание зверей сквозь деревья может только слепой.

Нет, не заметили, за что и поплатились. С неба резко спикировал Лысый орел — огромная птица, чей размах крыльев достигает пяти метров. Молча, без привычного крика, он снес голову последнему в строю, а после, подхватив следующего, унесся в небеса. Вопль боли, едва долетевший до земли, сразу стих.