– Ладно, извинения принимаются, – хмыкнул бородач. – Что делать нужно?

– Тяните! – воодушевленно воскликнул Менирад. – Просто тяните изо всех сил!

Не сговариваясь, мы с Тамиором ухватили нижнюю часть мага за что пришлось и с гиканьем рванули на себя. Приглушенная брань и хруст рвущейся одежды ударили в потолок, что-то истерично лязгнуло, а перед нами предстал потрепанный хозяин Колючей Напасти.

– Ф-у-у-х! Благословенный метод обратной калибрации. Ну, наконец-то. Спасибо! – с жаром проговорил он и, опершись спиной о бок конструкта, обессилено сполз вниз.

За густыми волнистыми усами русого цвета и пышной копной растрёпанных волос мастера скрывалось приятное лицо молодого улыбчивого человека. По иссеченному жирными масляными кляксами лбу скользили капельки влаги, медленно продвигаясь к широким скулам, усеянным россыпью редких золотистых веснушек.

Менирад гулко выдохнул, облизал перепачканные сажей губы и, отерев грязь над бровями, принялся ощупывать затекшее тело на предмет возможного ущерба. Безгранично счастливым и полным любопытства взглядом он бегло осмотрел свои ноги, попробовал пошевелить ступнями и, убедившись, что всё работает как и должно, перешёл к изучению обрывков одежды на правом плече.

Плотный, доходящий до самого пола кожаный фартук с многочисленными рядами кармашков, в каждом из коих виднелась рукоять какого-нибудь инструмента или иная причудливая деталь, удерживался на впалой груди чародея лишь честным словом и единственной уцелевшей в неравном бою с непокорным механизмом лямкой. Другой же ремень вяло болтался донельзя изжеванной гармошкой из стороны в сторону, напоминая маятник давным-давно сбившихся с хода часов.

Задумчиво нахмурившись, магистр вынул руки из пройм инженерского доспеха, бережно свернул фартук плотным кульком и остался в одной замызганной рубахе, заправленной в не по размеру просторные матерчатые шаровары, одна из штанин которых была небрежно закатана вплоть до колена, а вторая надежно прикрывала плоский каблук истертого в дыры башмака. Излишняя худоба мага невольно бросалась в глаза, но ещё большее удивление вызывало любое отсутствие атрибутов, присущих всем без исключения чаротворцам, виденным мною прежде, будь то послушник Висмутовых Столпов, придворный волшебник или странствующий ворожей.

– Прекрасно, – завершив ревизию, поднял сияющее от радости лицо Менирад. – Цел, невредим и готов к новым рискованным экспериментам.

Он бодро встал и, не меняя довольного выражения, с силой стукнул пяткой по обшивке конструкта. Затем выудил из-за пояса брегет и ткнул указательным пальцем в среднюю стрелку.

– Две с половиной четверти часа до полуночи. Как и предполагалось, ровно в срок, – заключил мастер.

– Что в срок? – непонимающе буркнул я.

– Как что? – ещё пуще развеселился маг. – Ваше появление. До позднего завтрака ждать осталось совсем недолго, я бесспорно спасен из коварной западни и при всём этом нам даже не пришлось разбирать проклятое корыто с шестернями по частям. Вы же не станете спорить с тем, что подобное сочетание переменных иначе как удачным стечением обстоятельств не назовешь? А удача, как правило, всегда приходит ровно к сроку.

Крутанувшись на пятке, чародей зашагал вниз по лестнице.

– Признаться, – продолжал он на ходу, – когда процесс дыхания сильно осложнился недостатком свежего воздуха, я дал волю слабости, запаниковал. Решил, что теперь навечно застряну внутри этой махины. Даже звал Абраха на помощь. Но каменного увольня разве докричишься? Знаете, как говорят – фортуна не стоит доверия. Однако тут появились вы, и всё встало на свои места, – магистр торжественно вскинул ладонь кверху. – Тем не менее, когда-нибудь он меня точно проглотит. Если подумать, ему это уже почти удалось. А ведь я даже не успел установить энергетической составляющей. Попросту говоря, конструкт пока мертв.

Не прекращая беседовать, мастер приблизился к винтовой лестнице в центре комнаты, обратился к стене гудящих труб и последовательно опустил торчащие из них рычаги. Уже ставшая привычной, пронизывающая весь средний ярус башни мелкая дрожь сошла на нет, свист и назойливый стук мгновенно стихли, а облака пара, то и дело застилающие противоположную часть лаборатории, стали редеть и вскоре исчезли вовсе.

– О! Ещё гости? – зычно воскликнул чародей, увидев возле порога смирно ожидающих нашего возвращения толади и эльфа. Отвесил короткий учтивый поклон и затараторил сходу: – Очень рад. Милости прошу. Если юной госпоже по-прежнему любопытна задача щедрого обилия серебряных приспособлений, занимающих львиную долю обстановки моего скромного пристанища, то я с радостью поясню данный феномен. Всё, что вы можете наблюдать в моём доме… Ну, почти всё. Всё кроме столов и кресел, разумеется. Их я выменял у плотника в соседней деревушке за услугу весьма нетривиального свойства. Беднягу мучил страшный… Пожалуй пикантные подробности лучше опустить… – он запнулся, заломил уголок рта на секунду и поспешил вернуть беседу в первоначальное русло. – В общем, всё прочее придумано, разработано и воплощено лично мной.

– И та жуткая штуковина на крыше тоже ваше детище? – подал голос Давинти.

– И та жуткая штуковина тоже, – подтвердил Менирад и горделиво сложил руки на груди. – Мельница, – пояснил он. – В основе моего изобретения лежит простой мельничный механизм. Вот только производимая им работа используется не для перемалывания зерна, а для накопления магической энергии. А контур из лунного металла позволяет не только запасать вдвое больше ресурса, но и сохранять его в первозданном виде.

– Поразительно, – пискнул поэт, натянув восторженное и ровным счётом ничего не понимающее выражение лица. – А… А для чего всё это?

– Мой замысел – зарядить один из чародейных кристаллов. Амбициозно, не считаете? – проговорил мастер.

– Наверное, – пожал плечами эльф.

– Надеюсь, господа хотя бы чуть-чуть знакомы с учениями по прикладной мирумии Тардрима Ведающего и его тридцать шестым постулатом?

Менирад поочередно вгляделся в недоумевающие лица каждого из присутствующих.

– Будем считать, что «да», – щелкнул пальцами он. – А если «да», то скорее всего вы понимаете, что кристалл – вещица своенравная. Такая оболочка хоть и имеет поразительные свойства сама по себе, но после полного опустошения ценится не более чем забавная стекляшка на прилавке у барахольщика. Конечно, подобных объектов у простых торговцев не сыщешь, но сравнение более чем точное. До нынешних дней никто из ученого мира и подумать не смел, что их можно зарядить и использовать снова и снова и… Вынужден признать, пока что так оно и остается. Но я уверен, что мой успех близок. Я исправлю это досадное недоразумение, а попутно утру нос всем кривлякам из Верховного Совета. Может, даже получится оживить конструкт. Для возрождения полной боевой мощи такой древней машины, несомненно, требуется кристалл побольше, но я работаю с тем, что имею. Вот оно – моё будущее открытие.

Магистр опустил руку в большой кошель на поясе и, достав крупный ограненный кусок тусклого стекла, выставил раскрытую ладонь на обозрение.

– Не слишком впечатляет, правда? – хмыкнул он. – Работы ещё предстоит много. Но главная деталь у меня имеется, а это уже половина дела, – сомкнув пальцы, чародей спрятал кристалл обратно. – Не судите строго. Редкие предметы достать порой непомерно сложно. А этот экземпляр я честно спер, когда гостил в одном небезызвестном пансионе магов на юге Зарии. У них там этого добра навалом.

– Прямо так и спер? – задорно хохотнул в ответ на откровение бородач. – Даже не позаимствовал, не одолжил? Просто спер?

– Да бросьте, – отмахнулся Менирад. – Обозначайте, как желаете. Спёр, прикарманил, злоупотребил доверием. Смысл от этого сильно не меняется. Я привык называть вещи своими именами, – хмыкнул мастер, а на его довольном лице не проступило ни капли смущения.

– Прошу простить моих грубоватых друзей, уважаемый, – пресекая ещё на вздохе последующий, наверняка резкий ответ рыцаря, влез Давинти. – Издержки ремесла так сказать. Грубая сила и никакой учтивости. Тамиор не хотел вас осудить. Да что там, я и сам порой не прочь присвоить чужую вещицу, без дела томящуюся за пазухой у небережливого хозяина, – присвистнул поэт, но поймав на себе подозрительный взгляд собеседника, немедленно сник и шумно щёлкнул зубами, точно в угоду справедливой поговорке, прикусывая свой длинный болтливый язык.