– Как это? – отчаянно пытаясь проморгаться, просипел я. – А где же?..

Тряхнул отяжелевшей после долгого глубокого сна головой и пошарил глазами по скромному убранству комнаты. Тяжелые оконные ставни были широко распахнуты, позволяя свежему ветру беспрепятственно прогуливаться меж редких очертаний мебели и игриво трепать края серых ободранных гардин, грязным тряпьем свисающих, по углам. На соседней койке, забросив руки далеко за границы узкого ложа, мирно посапывал Давинти. Видимо, эльф все же хватил накануне лишнего, а потому не стал утруждаться и завалился спать прямо в одеждах.

– Впрочем, как и я, – шепнул я себе под нос, обнаружив на ногах сапоги расчерченные следами засохшей грязи.

Мысли путались. Я никак не мог вспомнить последние минуты затянувшейся пирушки и путь из трапезной таверны наверх. Некоторое время я провел в неподвижности, пытаясь сосредоточить взор на продолговатом пятнышке солнца, похожем на крохотное перо, неторопливо скользящее под потолком в аккурат над моей макушкой. Единственное, что мне удалось выудить из пляшущих перед глазами мутных картин, это изрядно заплетающийся говор поэта и только что початый бочонок убойного питья.

С трудом сев, я высвободил левую руку, крепко запутавшуюся в полах растрепанной рубахи, подпер подбородок ладонями и изумленно вытаращился на проплешину пола, прежде занятую ворохом одеял, исполняющих роль лежака, устроенного Тамиором. Там было совершенно пусто. Покоящийся еще вчера возле стены щит исчез вместе с доспехом и прочими пожитками белобородого. Однако вещи, принадлежавшие мне и Давинти, остались не тронутыми.

Все происходящее показалось мне не менее странным, чем пропажа воспоминаний о финале минувшего вечера. Словно облитый ведром ледяной воды, я вдруг вскочил и заходил из стороны в сторону. Мерзкое гнетущее ощущение надвигающейся беды колкими мурашками заструилось вниз по хребту, от затылка и до поясницы.

– Проклятье, – зарычал я, теряясь в догадках и старательно натирая веки. – Похоже, я до сих пор сплю.

Спустя минуту зрение все же обрело четкость, но смысл увиденного не поменялся никак.

– Дави, вставай! – я решительно пнул основание кровати, занятой тилом. – Сдается мне, нас опоили, а затем обчистили… будто самка ферунга языком слизала. Прибрали все, что было при Тамиоре. Да и его самого, кажется, прихватили тоже.

– А-а-э-э-м, – зевнул поэт и, сладко потягиваясь, отвернулся на другой бок. – Если бы кое-кто знал меру, – лениво пробормотал он, – и хотя бы ради праздного интереса потрудился сосчитать, сколько кружек вчера было налито и опустошено, то этот броктар не винил бы сейчас вымышленных воров в лютующем похмелье. И уж тем более не выдумывал небылиц, способных разбудить разве что другого такого же бедолагу, – эльф еще раз разразился затяжным зевом и вновь захрапел.

– Поднимайся, говорю, дылда длинноухая! – рассерженно гаркнул я.

– Дылда? – возмущенно протянул поэт и заворочался, пытаясь привстать. – Я бы попросил обойтись без уничижительных прозвищ. А также настоятельно рекомендую заметить, что столь восхитительное светлое утро вряд ли сможет преобразиться в беззаботный денек, если ты, Варанта, продолжишь пребывать в скверном расположении духа и…

Спор прервал резкий, пробирающий нутро скрежет. Я обратился к двери и настороженно затаил дыхание. Сквозь щель размером с две сомкнутых ладони было мало, что видно. Тем не менее я всем телом ощущал, как полумрак коридора, точно скрывая в себе нечто живое, наваливается на засов в попытке продавить ставню. В округе повисла напряженная тишина.

Бр-р-рах!

Створ резко распахнулся и с оглушительным грохотом врезался в стену. Удар оказался столь мощным, что петли не выдержали, заунывно лязгнули и разломились пополам, а воображение живо принялось вырисовывать образ огромного, обладающего чудовищной силой существа.

Не отводя глаз от темнеющего проема, я потянулся к оружию. Воздух застонал. За стоном последовал гул клокочущего рева, а через мгновение по коморке пронесся дикий вихрь, сметающий попавшиеся на пути предметы, точно невесомый пух.

Раздался глухой удар, и по груди мгновенно растеклось саднящее пекло. Что-то невидимое больно врезалось в корпус и повалило меня навзничь. Сердито зарычав, я попытался подняться, но руки, словно прикованные к полу иллюзорными кандалами, отказывались подчиняться. В груди мгновенно потяжелело, стало трудно дышать. Казалось, что кто-то незримый навалился сверху всем весом и теперь не позволял мне сдвинуться с места. Нечто большое и мягкое обволокло каждую часть моего туловища, однако перед собой я видел лишь потолок.

Не понимая, что происходит, я приготовился к решительному рывку и набрал в легкие побольше воздуха. Закряхтел, напрягая мускулы, и тут же изумленно обмяк. Две блеклые белесые точки, что я поначалу принял за игру света, вдруг одновременно шевельнулись, на мгновение замерли, косясь на испуганно вжавшегося в стену Давинти и вновь встали на прежнее место.

– Это же… глаза, – ошарашено подумал я и принялся щуриться в мутное, едва шевелящееся облако прозрачного пара.

По углам спальни прокатилось эхо рокочущего шепота. Неясный далекий говор перемежался с сиплым, пробирающим до костей хохотом, доносясь, будто со всех сторон сразу. Яркие лучи утреннего солнца, проникшие в комнату сквозь пустое окно, тонкими длинными иглами пронизывали верхушку еле приметного силуэта и растворялись в нем, так и не достигнув пола. Дрожащее переливающееся марево зашевелилось и стало плотнее, обретая черты эдакого маслянистого пятна с приплюснутой головой и толстыми бесформенными отростками рук. Контуры невидимого противника обретали все большую четкость. Внутри эфемерного нечто заклубились пенистые волны густой дымки молочного цвета и взялись шириться, заполняя, словно мех для воды, кажущуюся пустой оболочку твари. Куски белесого тумана то и дело лохмотьями отваливались от фигуры, закручивались в ломаные беспорядочные вихри, вращались вокруг, а затем, коснувшись хозяина, вновь становились с ним единым целым.

То, что предстало перед нами, в подробностях сложно было описать. Монстр не походил ни на одно существо, виденное мной прежде. Не имеющий плоти, но способный на невероятную мощь, он скорее напоминал огромного фантома, сотканного из сонма разрозненных лоскутов ледяного воздуха, каждый из которых рвался в своем направлении. Полное отсутствие ног, бесформенный стан и бесконечно пребывающие в движении бока легко могли привести в замешательство даже опытного охотника на чудовищ. Однако наконец-то увидев недруга, что не дает мне подняться, я почувствовал прилив кипучей ярости и приготовился дать отпор.

Выкрутив шею, насколько это было возможно, я взревел и резким неожиданным рывком протаранил обидчика, стараясь угодить короткими, но твердыми, как камень, рогами прямиком в его нависающий сверху широкий лоб. Не почувствовав сопротивления, я повторил удар и понял, что проваливаюсь в пустоту.

Смазанное лицо призрака пугающе расплылось и развалилось надвое. Липкое ощущение холодных объятий на миг ослабло. Тварь отпрянула и тут же пригвоздила меня к полу с новой силой. Невыносимое шипение заполонило разум. Сквозь низкий давящий звук пробивались отголоски злого смеха. Половинки существа принялись сходиться вновь, выпуская навстречу друг другу дрожащие щупальца дыма. Будто разнузданный шов, стягиваемый перекрестием ниток в руках умелого портного, они быстро принимали прежнюю форму.

– Ого! – слегка заикаясь, воскликнул Давинти. – Кажется, нам несказанно повезло!

Слышалось, как тил смелеет с каждым словом, а его неуемная пытливость стремительно вытесняет страх.

– Что?! – прохрипел я, чувствуя, как фантом наседает все сильнее. – Что ты такое несешь? Эта тварь явно пытается убить меня! Нам повезет, если она исчезнет так же невзначай, как и появилась.

– Н-е-е-т… точно, – настаивал эльф. – Поистине немыслимая удача. Это же живой Силад.

– Кто? – задыхаясь под тяжестью иллюзорного противника, проскрипел я.