Конец

Стою в свете софитов на сцене концертного зала на десять тысяч человек. Держу прозрачную хрустальную шкатулку с двумя кольтами внутри. Легкий ветер от больших производственных вентиляторов треплет волосы. Руки мерцают тысячами разноцветных блесток, покрывающих кожу. Чувствую себя Эдвардом Калленом в лучах солнца. Гул толпы постепенно стихает. Воздух в легких кончается. Еще чуть–чуть, и я упаду в обморок. Слышу удары сердца в ушах. Господи, помоги!

Ловлю возбужденные взгляды зрителей. Кто–то охает, кто–то перешептывается. Женщины томно вздыхают, когда я делаю шаг навстречу тому, кто буквально месяц назад изменил меня, ворвавшись в мою жизнь.

Он открывает шкатулку и достает пистолет, кивает и делает несколько шагов назад. На столике берет две настоящие пули и говорит:

– Мне нужен доброволец из зала со стальными яйцами.

Среди зрителей проносится смешок.

–Кто–то?, кто разбирается в оружии и знает толк в патронах.

Молодой мужчина в четвертом ряду поднимает руку, встает и направляется к сцене.

Мое сердце тревожно стучит, набирая обороты. Еще немного, и выпрыгнет наружу. Ком волнения застревает в горле, желудок скручивает в тугой узел от страха.

– Как вас зовут? – раздается в микрофон голос того, кто уговорил меня на это безумие.

– Уайт, – отвечает доброволец. Темнокожий высокий мужчина. – Офицер Билл Уайт, сэр.

– Какое подходящее имя для темнокожего полицейского1.

Зал взрывается смехом и аплодисментами.

– Верно, сэр.

– Вы, должно быть, можете одной рукой разобрать и собрать оружие, офицер Уайт?

Доброволец кивает и улыбается широкой белоснежной улыбкой, подтверждая свою фамилию.

Я все еще ощущаю, как страх усиливается. И зачем я согласилась на это? По спине катится капелька пота, ладони влажные, в горле пересохло.

– Пули настоящие? – спрашивает тот, чье имя заставляет мое сердце останавливаться каждый раз, когда его слышу.

– Да, сэр.

– А пистолет?

Полицейский разбирает и собирает кольт, внимательно осматривает его и поворачивается к зрителям.

– Это самый настоящий кольт, – подтверждает он.

Понимаю, что пора, и достаю второй пистолет. Доброволец осматривает и протягивает обратно.

– А теперь, офицер Уайт, подпишите пули.

Я не решаюсь посмотреть в зрительный зал. Знаю точно, она сидит там. Если наши взгляды встретятся, я сбегу. Поэтому стараюсь контролировать мысли и обуздать дикое желание посмотреть на нее.

Полицейский подписывает пули и вставляет одну в пистолет того, кто уговорил меня подняться на сцену и выполнить самый опасный трюк с ассистенткой, а другую – в пистолет, который принадлежит мне.

– Сейчас вы увидите невероятное захватывающее шоу, где моя очаровательная ассистентка сыграет главную роль. – Он ждет, когда зал замолчит и погрузится в тишину.

Подает знак, и я ставлю шкатулку на стол ассистента, вынимаю кольт и направляюсь на противоположную сторону, где размещен шлем для трюка. Надеваю на голову, поворачиваюсь лицом к нему и замираю. Коленки подгибаются. Стой, только не падай, терпи.

Тот, кто купил мое сердце, повторяет действия и просит полицейского встать на безопасное место, отмеченное крестом на сцене, и принять командование. Пока он дает инструкции, решаюсь мельком взглянуть на людей. Женщины прикрывают рты руками, те, кто моложе, воодушевленно ожидают шоу. Те, кто постарше, держатся за сердце и машут платками, будто это поможет им избежать сердечного приступа. Мужчины сдержанно ожидают, демонстрируя напускное спокойствие.

Мне нечем дышать. Стараюсь отвлечь себя и представляю, что полицейский стоит абсолютно голый на сцене. Поворачиваюсь к залу, и они тоже все без одежды. Нет, это не помогает, а лишь усиливает комичность ситуации, в которую попала.

– Занять позиции, – слышу голос офицера.

Выпрямляю спину, поднимаю голову. Но в последний момент невидимая сила заставляет посмотреть на первые ряды. Вот она. Светлые, почти золотистые волосы, уложенные волнами, как у Барби. Шифоновая блузка цвета фуксии, помада в тон, томный взгляд и шикарная улыбка.

И зачем я согласилась?

– Поднять оружие, – команда полицейского прорывает тишину.

Сердце стучит в висках. Меня оглушило. Волнение накатывает гигантским цунами, сметая остальные чувства с пути.

Стою на сцене ради того, чтобы помочь мужчине, в которого влюблена, – впечатлить девушку его мечты. Мы оба здесь по любви. Только у нас она разная.

– Приготовиться, – говорит полицейский.

Я перевожу взгляд из зала на него. Сквозь маленькую мушку смотрю на идеальное мужественное лицо, голубые глаза, щетину, ярко выраженные скулы и квадратный подбородок. Замечаю дуло пистолета.

Я смотрю смерти в глаза.

В последнюю секунду вновь ловлю его взгляд, и он одними губами произносит «спасибо».

– Пли!

Сердце подпрыгивает в груди. Я закрываю глаза. Нажимаю на спусковой крючок.

Выстрел.

Меня будит мерзкий скрежет. Словно гигантскую консервную банку тащат по асфальту. Я подскакиваю и несусь к окну. Какой мудак в субботу рано утром решил испортить мне сон? Кажется, догадываюсь.

Выглянув в окно, вижу перед домом на моем газоне гигантскую старую рухлядь, похожую на экскаватор. Что за…? Поднимаю раму и высовываюсь.

– Эй! – пытаюсь перекричать рыцаря на коне, но он сидит в кабине и явно не слышит. Замечаю чертова соседа – клянусь, он сам дьявол воплоти, стоящего на крыльце безупречного дома. – Эй, ты! Что здесь происходит? – обращаюсь я к соседу, но он в ответ лишь улыбается и машет рукой.

Стучу кулаком по подоконнику и несусь вниз. Босиком выбегаю на лужайку, машу руками мужику в кабине, чтобы перестал копать, но он непонимающе смотрит на меня и показывает, что мол, в наушниках ничего не слышит.

Направляюсь прямиком к дьяволу.

Он стоит в облегающей торс и подчеркивающей его глаза футболке небесного цвета. Свободные брюки, начищенные ботинки, аккуратно уложенные волосы и ровно подстриженная короткая борода, я бы назвала это плотной щетиной, – ну точно сам дьявол от «Hugo Boss»2 вышел из–под земли.

– Какого черта ты творишь? Восемь утра, больной придурок! – Верещу, будто мне ногу отдавили.

– О, чокнутая соседка. – Он опускает глаза и оглядывает меня. Понимаю, что на мне старый топ на бретельках и растянутые серые штаны, доставшиеся от сестры. Смотрю вниз. Соски стоят колом от прохладного воздуха. Или не от него.

– Время видел? Убери сраную рухлядь с моей территории.

Он протягивает руку вперед, будто отодвигая меня назад, и держит дистанцию.

– Что ты делаешь? – делаю шаг, но он отступает к двери.

– Не хочу подцепить бактерии от тебя, ты явно только встала, соответственно не чистила зубы. И ты так орешь, что твои слюни разлетаются в разные стороны. Не дай бог…

Ах вот как? Он, значит, у нас чистюля. Я корчу лицо, показывая ему, что вот–вот собираюсь плюнуть. Сосед пятится назад и прячется в доме, прикрываясь дверью. Сквозь щелку кричит, перебивая гул экскаватора:

– Ты – сумасшедшая! Убирайся с моего крыльца! – Замечаю на его лице довольную ухмылку.

Топаю ногой, будто больше ничего не могу сделать, и направляюсь к мужику в экскаваторе. Машу, чтобы он заглушил мотор. Когда, наконец, эта громадина глохнет, выдыхаю.

– В чем дело, мисс? – Усатый мужчина вываливается из кабины. Его живот торчит из–под грязной майки и клетчатой рубашки. На лице торжествует похоть. Он тоже пялится на соски? Инстинктивно прикрываю руками грудь.