– Шеф, вы опять куда-то пропали.

Старик слышит голос секретарши и рассеянно отвечает:

– Пишу сочинение на свободную тему.

Секретарша сочувственно смотрит на него и тихо произносит:

– Да, я вас понимаю. Так бывает, когда… – Она опускает глаза, трогает пальчиком чашку с остывшим чаем и продолжает: – Когда нахлынут воспоминания и никак не можешь от них отрешиться. Я налью свежего, – говорит она и осторожно берёт его чашку.

– Да… – соглашается старик и, слегка улыбаясь, произносит: – Моя мечта… Она, наверное, хотела узнать, что мы хотим… Точнее – кем хотим стать. Она специально это затеяла, чтобы проверить…

Секретарша встаёт и уносит чашку за шкафчик, через пару минут возвращается с горячим чаем и спрашивает:

– Извините, шеф, с чем будете чай?

– Чай с вареньем, – отвечает старик и продолжает рассуждать: – Она хотела узнать, правильно ли нас воспитывают. Они все хотели бы узнать…

Секретарша, поставив чашку на столик, снова удаляется за шкафчик и быстро возвращается с вареньем.

– Вот вам варенье, абрикосовое. Пробуйте.

Старик задумчиво смотрит на варенье и тихо говорит:

– Когда-то это было редкостью. Абрикосовое… Всё больше малиновое да черничное было, а сейчас чего только нет. – Он осторожно маленькой ложечкой пробует варенье и, довольный вкусом, продолжает говорить: – Они все хотели бы знать, что будет потом?

– Это все хотят, – соглашается секретарша. – Всегда хотят. Это свойство такое человеческое.

– Свойство человеческое… Это вы правильно сказали, – замечает старик. – А тогда она нас заставила писать о будущем. Придумала же: пишите о своей мечте, а если мечта очень личная – что тогда получится? Тайну свою выдавать, что ли?

– Зачем же выдавать? – советует секретарша. – Можно сделать как все. Что-нибудь придумать… Ну, например, что мечтаю стать космонавтом. – Она улыбается и добавляет: – Или пожарником.

– Лучше моряком или лётчиком, – тоже улыбаясь, соглашается старик.

– Это всё для мальчиков, а что вы можете предложить девочкам? – слегка хихикнув, спрашивает секретарша и, заметив, что шеф не пьёт чай, предлагает: – Опять остыл – может сменить?

– Спасибо, не надо, – машинально отвечает старик и произносит фразу, которая становится для секретарши неожиданной: – А девочкам предлагаю мальчиков.

Она с удивлением смотрит на своего шефа и тихо спрашивает:

– Это ж для какого возраста вы предлагаете?

– Для правильного. Это когда заставляют писать о своей мечте, – отвечает старик и продолжает говорить: – Я тогда, знаете ли, в такую путаницу попал, что она, то есть литераторша наша, пригласила моих родителей на собеседование по поводу моего сочинения. Мама моя с ней долго беседовала, и мне дома маленько досталось. Не так чтобы очень, но пришлось выслушать замечание матери, что, мол, соображать надо, что писать в школе.

– И что же вы написали? – заинтересованно произнесла секретарша.

– Много чего накарябал, – отвечает старик. – Всего и не упомнишь, но основное, пожалуй, изложить можно. – Старик на минуту задумался, потёр ладонью лоб, как будто хотел обновить воспоминания, и начал рассказывать: – Написал я название сочинения и, наверное, минут пять сидел и соображал: с чего начать? Конечно, поглядывал по сторонам, наблюдал, кто и как, так сказать, «работает» над темой. Толстый склонился над своими листочками и сразу начал писать. Замечаю: уже почти пол-листа у него заполнено словечками, а у меня тишина. Смотрю вокруг – та же картина: пишут все рук не покладая. А что же я?

Старик отхлебнул небольшой глоток чаю и продолжил:

– Ну, и я начал. В начале написал: «У каждого человека есть своя мечта, может быть, и не одна». Потом подумал, что если мечта бывает не одна, то как пишется: «много мечт» или «много мечты»?

– Много мечтаний, – подсказала секретарша.

Старик кивнул и произнёс:

– Выкрутился я тогда. Как-то множественное число изобразил, а вот суть вопроса замотал так, что маму мою в школу вызвали.

Секретарша сочувственно покачала головой и спросила:

– Что же вы такое написали, если, конечно, не секрет юности?

– Секрет юности… – тихо посмеиваясь, повторяет старик. – Конечно, секрет, но время… Время все секреты раскрывает. Уже давно нет этого секрета. – Старик, продолжая улыбаться, рассказывает о том, что он написал в сочинении: – А написал я о том, что много у меня мечтаний и что я ещё не выбрал главную мечту, потому что ещё не знаю, кем буду. Не выбрал я себе ещё профессию. Буду пока что учиться, а когда школу закончу, тогда и выбирать буду чем заняться. – Старик затих, но через несколько секунд эмоционально продолжил: – Ещё что-то накарябал про то, что у всех так может быть, что мечта не одна бывает, много их в голове витает до поры до времени, пока не выберешь себе что-то главное.

Секретарша слегка удивлённо покачала головой и спросила:

– И это всё сочинение?

– Всё, – уверенно ответил старик и сразу же добавил: – На два листа получилось. Это я точно помню.

– Этого хватило для учительницы? – спросила секретарша.

– В смысле объёма – да, а по содержанию…

– По содержанию, я поняла, ей не понравилось, – продолжила секретарша.

– Ага, совсем не понравилось, – подтвердил старик. – А главная её претензия заключалась в том…

– В том, что вы не захотели написать про милиционеров или про пожарников, – весело перебила его секретарша.

– Вот именно, – воскликнул старик. – Вы, конечно, правы.

– Простите, шеф, а слабо было про милиционера… – продолжает, улыбаясь, секретарша.

– Слабо, конечно, слабо, – соглашается старик и смеётся.

Отсмеявшись около минуты, они молча пьют чай, и разговор продолжается.

– А если серьёзно, то можно сказать, что за нас, за наше воспитание взялись основательно, – произнёс старик.

Он надолго задумался и несколько минут молча смотрел в окно, где начало лета располагало к тихим и приятным размышлениям об отдыхе где – то в уютном месте среди природы, желательно у воды, о тихом, тёплом ветерке, который нежно поглаживает ещё совсем незагорелую кожу, и хочется находиться в этом состоянии довольно долго, пока не проснётся какая-нибудь оригинальная идея, разбудит разнеженное сознание и закипит работа мыслей.

«Кипящие мысли – интересная ассоциация», – подумал старик и вспомнил, что говорила, со слов матери, учительница.

– Разве так можно? – говорила литературша. – Мальчик уже большой и должен правильно мыслить, должен мечтать о чём – то полезном для общества, а не витать в облаках… Мы же хотим воспитать гражданина – патриота, борца, хотим воспитать деятельного члена общества, а здесь налицо что-то неопределённое, несложившаяся личность…

Мать повторяла ему эти слова, и ему показалось, что ей они не нравятся и учительница ей тоже не нравится, но…

– Но другой учительницы у нас не было, – произнёс он еле слышно и внимательно посмотрел на секретаршу. – Ведь так оно и было? – произнёс он и спросил: – Вы согласны со мной?

– В каком смысле? – переспросила секретарша.

– В смысле учителей, – ответил старик и, вдохнув побольше воздуха, долго его выдыхал.

– Я не очень поняла вас, – ответила секретарша и внимательно посмотрела на него. – Вы хотите сказать, что у вас были плохие учителя? – произнесла она и замолчала в ожидании ответа.

Старик покачал головой и, слегка улыбнувшись, произнёс:

– Ни в коем случае, что вы! Я так не думаю, – произнёс он. – Учителя у нас были отменные, знали своё дело…

– Так вам они нравились? – спросила секретарша.

Старик поморщился и недовольно ответил:

– Слово неправильное – «нравились»… Хотя, прошу прощения, вы правы: они нравились. Строгие были, а потому и знали мы много. Знали много того, что сейчас кажется неважным. Жили не так, как сейчас.

– Да, не так, как сейчас, – согласилась секретарша. – Но это уже…

– Это уже брюзжание, – дополнил её старик.

Секретарша покачала головой и тихо возразила: