– Идеология. Она ужасна и давно исчерпала себя.

– Соглашусь. Национал-социализм – всего лишь разновидность навоза в интеллектуальном болоте духовной неуверенности, порождающей политический нигилизм. Он так и не смог переделать высшие слои нашей интеллигенции, проникнутой туманными и неясными идеями, и вот в этот-то вакуум и устремился к чему-то другому.

– Мировой порядок должен меняться, так устроен мир. Ничто не вечно. Империям суждено умирать.

– Вновь с вами соглашусь. Но любые мировые изменения не обходятся без жертв. Любая Революция приносит стране только боль и страдания. Ведь не бывает, что всё хотят чего-то одного, все хотят разного. Одни поддерживают одно, другие другое. Всё это может привести к гражданской войне, влекущей за собой голод, болезни и прочие радости жизни.

– Война не бывает без жертв.

– Опять же, соглашусь. Только вот, давайте подумаем, не лучше если будет всё как есть? Да, идеология плохая, всё ужасно, культура страдает духовной индифферентностью. Но всё же есть стабильность! У нас большая страна и каждый народ при начавшейся гражданской войне будет иметь своё виденье. Вернее, будет видеть интеллигенция, в круг которой вы Анна тоже входите, вы всё-таки журналист.

– Вы правильно сказали, интеллигенция будет видеть. Мы должны вести за собой народ. Рейх будет уничтожен.

– Меньше суток назад, вы спокойно говорили: «Хайль Рейх», а теперь собираетесь его уничтожить… – Мюллер засмеялся и, когда успокоился, вздыхая отметил. – Вы уничтожите не Рейх, вы уничтожите себя. Может не вы лично, но те люди, которые вас скоро будут окружать. – Он вжался в кресло и посмотрел в открытое окно. Была бы моя воля, то я бы загнал всю интеллигенцию в рудники и взорвал их к чертовой матери. – перевёл взгляд на Анну. – Это касается всех. Случись раздор и в Берлине начнут делить власть, наплевав на простых немцев.

– Громкие слова для человека, который служа национал-социалистской Германии, систематически и самым безжалостным образом боролся с коммунизмом во всех его проявлениях.

– Что мне будет!? Я давно умер. И речь сейчас совершенно не о коммунизме или советском строе, – Мюллер широко улыбнулся. – Не против сыграть со мной в шахматы? Вы за белых, ходите первой.

Анна посмотрела на доску. В шахматах нужно за ранее продумывать каждый ход, иначе всё рухнет, как карточный домик. Девушка решила сыграть, и пешка вышла из рядов и ступила на поле битвы. Игра началась. Была напряжённой, никто не хотел проигрывать. Мюллер в один момент посыпался, стал терять фигуры одну за другой, Анна стала ощущать себя победительницей, начала играть не осмотрительно. Два неверных хода и на одну пешку и слона у неё стало меньше. Теперь Мюллер всё ближе и ближе продвигался к вражескому королю. Он почувствовал приближение победы, как неожиданно, казалось бы, не осмотрительно забрал ферзём белого коня, на что Анны ударила ладьёй.

– Ферзя на коня? – удивилась Анна, – глупое решение…

Мюллер продолжил молча играть, он только и ждал такой реакции от девушки. Всё было так, как и хотел начальник Гестапо, он с самого начала придерживался определённой тактики и в конце концов выиграл:

– Шах и мат! – воскликнул Мюллер, который ходом ранее потерял ферзя, а теперь поставил «мат» слоном. Анна была в шоке, она не понимала, как проиграла. – Хорошая партия. Предложил бы сыграть ещё одну, да вам пора вставать, – он посмотрел на неё с улыбкой.

– Почему? – не понимала Анна. Она обернулась, и за её спиной, в дверях, стоял Руслан. Который говорил, что ей и Максиму пора вставать.

– Просыпаемся!

От голоса Руслана Анна открыла глаза. В комнате было светло, в окне вместо Луны теперь ярко, прямо в лицо девушки, светило солнце. Она хотела от него отвернуться, но Максим так крепко прижал её к себе, что она не могла даже пошевелиться. Стоило ей перед сном подумать о Гестапо, как ей приснился Генрих Мюллер, который рассуждал о провале национал-социализма как идеологии и играл с ней в шахматы. Не сны, а мечта.

– Просыпаемся, старик приехал! – Руслану было велено разбудить ночных гостей. Он подошёл по ближе кровати и пошевелил Максима

за ногу. – Если бы я знал, что вы будете спать в одной кровати, то постелил бы в другой комнате. Встаём! – еле слышно он добавил. – Старику данная картина не понравится…

Максим сам очнулся, не понимая, где он находится.

– Который час? – непонимающе спросил он.

– Почти обед, – ответил Руслан.

Максим выпустил Анну из объятий и посмотрел на часы, лежащие на тумбочке. Те показывали без десяти двенадцать. Неплохо они поспали.

– Старик будет ждать вас. Умывайтесь и сразу к нему.

– Встаём! – пробурчал недовольно Максим. Он посмотрел на Руслана. – Встаём! Скоро будем.

Руслан с недовольным лицом покинул комнату. В его обязанности не входит будить офицеров СС и журналистов. У него и без этого полно работы.

– Как спалось? – мило прошептал Максим Анне на ухо.

– Хорошо. Играла с Генрихом Мюллером в шахматы, – с улыбкой ответила она. – А что тебе?

– Даже не помню. Спал, как убитый, – он сделал паузу. – По-другому не может быть, когда ты просыпаешься с такой красивой девушкой, – по сравнению с ночью в его голосе прибавилось уверенности.

– И часто ты просыпаешься с девушками? – с лёгкой ноткой ревности поинтересовалась Анна.

– Впервые, – признался Максим. – Мне нельзя заводить отношения. Любые знакомства, всё, что может поставить под угрозу меня и других людей, связанных с нашим делом, строго запрещено.

– Но ты спас меня и…

– И не жалею об этом. Старик поймёт. Механизм и без меня продолжает работать.

Анна легла на спину и посмотрела в заспанные, но такие счастливые глаза Максима и не могла от них оторваться. Сутки назад она и думать не могла о нём, а сейчас лежит вместе с парнем в одной кровати. Пусть между ними ещё ничего не было, но кажется, обязательно будет. В такой обстановке не о каком падении Рейха, мёртвом Гюнтере и потери прошлой жизни даже не хотелось думать. Всё слишком хорошо.

– В одной постели, мы оказались раньше, чем поцеловались… – с хитрой улыбкой заметила Анна.

– Тогда надо это исправить… – Максим наклонился к Анне и их губы слились в коротком поцелуе. – Я не хочу вставать…

– Я тоже… – Анна притянулась к Максиму. – Это было так прекрасно. Ещё бы у тебя изо рта не пахло. – она рассмеялась, парень в ответ.

– Не порти момент.

– Ничего я не порчу. Я говорю, как есть. Также позволю себе заметить, что не только ты проснулся, но и то, что упирается сейчас в мою ногу…

– Прости. Я это не контролирую… – Максим прижал к промежности одеяло. – Мне так неловко.

– Всё в порядке, – Анна не переставая улыбаться, встала с кровати. К их комнате кто-то приближался. – К нам опять гости. Мы с тобой залежались.

В дверном проёме снова выросла фигура Руслана. Он недовольно посмотрел на Максима и Анну. Он прекрасно понимал, что между ними происходит, правда полагал, что они давно вместе, просто об этом парень никому в своём окружении не говорил.

– Старик очень недоволен! – это была не правда, но Руслана невероятно бесило, что его используют всё утро, как гонца. Это Анна с Максимом спали, а он успел доехать до Плескау за Алексеем Петровичем, забрать его, связаться с другими членами сопротивления и теперь его гоняют будить нежданных гостей. – Поторапливайтесь!

– Идём! – Максим натягивал офицерские штаны. Другой одежды у него было. Мундир правда надевать не стал. Только рубашку. – Пять минут.

Руслан вновь удалился. На этот раз Максим с Анной действительно встали. Девушка надела синие джинсы, завезённые из Свободных Штатов, чёрную мужскую толстовку Dassler с содранным принтом, на котором было знамя молодёжной организации Гитлерюгенд и надпись: «Blut und Ehre11», и белые кеды той же фирмы.

Они быстро умылись и вместе прошли через скрытый ход в гостиной ведущий подземное помещение под домом. Внизу их ждал Алексей Петрович.