— Только заикнись, — шутливо, но в тоже время многозначительно пригрозил кулаком Петр, — много вас таковых ходит. Государство же одно, денег у него не так много, как хотелось бы. Где фляжки для гвардии, денег я тебе дал!

Теперь уже закряхтел Дмитрий, осветил собственные проблемы:

— Фляжки-то не из воздуха будут делаться, металл нужен, сейчас вон в одной из домен железо выплавили, сколько-то сделаем.

— Вижу, что трудно, но делай. Фляжки — не клинки, но тоже всем нужны. Федор Апраксин тоже уже сегодня плакался. В море-де холодно и сыро, а пить морскую воду не будешь. И кроме бочек на корабле очень нужны фляжки на каждого матроса и офицера. Еще и армейские генералы начнут плакаться, что и им манерки потребны.

— Штатские тоже просят, очень де удобны такие фляжки, — нехотя поддакнул Дмитрий, — умоляют хоть одну продать, деньги суют.

— Знаешь уже? — слегка удивился Петр. Не особо, правда. Всегда так в России, сначала в гвардии, потом в армии, а уж потом и в штатском обществе. Все хотят удобное и хорошее, не одни офицеры гвардии.

— Завтра к вечеру у меня встреча в гвардии, — между тем объявил царь, — и хорошо хотя бы офицерам дать фляжки с твоей водкой. Все равно ведь просить будут. Как мне накануне тяжелых боев им отказывать? Ежели не дашь, хоть первое, хоть второе, тебя отдам, пусть твою кровь пьют вместо водки!

Петр шутил, но как-то не весело, поэтому тему не поддержал, лишь повторил просьбу помочь по людям в ремесленную школу.

Царь, уже уходя, обещал. Собственно, это действие было выгодно всем. И заводу Дмитрия, который с годами получит профессиональных рабочих, и городу, который, наоборот, избавится от беспризорников, воришек и прочих беспокойных людишек. Сколько уж их набежало, просто жуть. Ладно, пришли с родителями, которые, кто умерли, кто в бегах, не до ребятенок. Так ведь сами бегут, будто медом здесь намазано.

И даже для самих беспризорных ребят, а Дмитрий хотел брать всех — от самых маленьких, в пять — шесть лет, до уже практически взрослых а четырнадцать — шестнадцать лет. Заводу все подойдут, благо ведь, не надо думать, что из даже сравнительно большой столице много таких парнишек. Сотни полторы — две удастся поймать, не больше. Минус еще увязка — усушка — кто убежит, не ужившись на заводе, а кто умрет, от голода, холода, повреждений. Увы!

Но, главное, нАчать. В этом году если получится получать несколько десятков, максимум сотни, то в последующем он точно наберет ребятенков. И не только из беспризорников, из своих крестьянских детей, их ведь много, даже у зажиточных семей возникает проблема прокормить, особенно в голодный год. Сами принесут, если пообещаешь кормить.

И конечно же, отдельная статья — дети самих рабочих. Эти, с малолетства находившиеся у горна и станка, само — собой станут рабочими, только не отпинывай. Дмитрий и не отпинывал, даже слегка прикармливал. Большой ли труд приласкать ребенка по голове, а отцу твердо пообещать, что повзрослеет сын — обязательно возьмет.

А когда с нынешнего года он начал кормить рабочих на работе — немного и дешево, но как они радовались и удивлялись. Ему-то что, выдать сорную и мелкую рыбу, которую проще выбросить, чем барабаться, продавая. Или, например, продавая скот, даже в XVIII веке вставая в тупик. Нет, конечно, ты отдашь на рынке, скажем скот, некоторые внутренние органы, кровь, жир. Но с такими большими усилиями и так дешево, что проще выбросить, а вместо этого продавать мясо. А тут получилась возможность давать рабочим на обед.

Дмитрий, между прочим, сам нередко обедал этой пищей, ничего, жирно и вкусно. И ничего, что он, после жить в XXI веке и не это будешь есть и хвалить. Но ведь и царь Петр Алексеевич не чурался, ел так, что за ушами трещало! А и то, сервировка, разумеется, бедновата, но ведь питательно!

Так вот, Дмитрий сразу же приказал — приходящих детей обязательно кормить. И по нормам взрослых. Он знал, как бедно питаются в многодетных семьях. Так что и сами пострелята были, как привязаны к производству, и родители не против. Ведь если мальчик не вырабатывает продукцию, а просто болтается около отца, то не только его кормят, но и отцу дают дополнительную порцию хлеба, то и муки.

А уж потом, повзрослев и заматерев, он уже получал оплату по рабочей детской норме (50% от взрослой). Так что пойдет и не сбежит!

Домны пока Дмитрий не убирал, но зато новые, по технологиям ХХ века он приказал на рудникам немедленно и срочно строить. И не в таких карликовых размерах, как на заводе в Санкт-Петербурге, а чтобы по несколько тонн (сотен пудов) железа разом выплавляли!

Все вроде пока? Поработал еще по фляжкам, раз обещал. Узким местом было прессование железных листов, из которых и получали на ручных прессах, частично даже кузнецах, оные фляжки.

Устал, замучался, но к вечеру не только сам разработал эту технологию, но и научил несколько рабочих. Теперь не только фляжки можно сделать, но и другую продукцию. Например, меняя толщину листа, делать их для покрытия крыши, заготовки для ножей, ножниц, кос и так далее. Был бы металл!

Выйдя из цеха, вначале поехал на пролетке домой. Но потом, подумав, приказал к верфи. Что-то страшно ему показалось. Там работает Даша, а она, хоть и давно уже и умна и учена, но как была баба, так и осталась. Физиология-с! То есть, хоть и человек, но как-то не очень. Ляпнет еще чего-нибудь царю, а в результате муж и отец по шее получат.

Да и сам Петр Алексеевич до сих пор ведь дите, тридцати лет еще нет, а в уме один ветер. Князь Дмитрий Хилков был еще моложе, а вот попаданец XXI века Саша Семенов подходил к рубежу (плюс — минус) сорока лет и на многое смотрел уже по-другому.

Этих двоих, — по его мнению, — ни в коем случае нельзя оставлять одних. Либо Даша будет убита — покалечена, либо Петр I, нодля Дмитрия будет в любом случае плохо.

И он ведь оказался прав! У Даши, как на зло по женскому календарю был такой период, когда она была просто так зла и нетерпелива. А царь Петр, имевший и без того характер монарший, то есть сердитый и нехороший, был в этот день вдвойне не в духе.

Чего уж ему там не понравилось в шхуне, он и сам не мог позднее сказать, но замечание он сказал оскорбительное по гендерному признаку. Мол, вам бабам, никогда не случится, как не учи! Петр, скорее всего, пусть и проводил политику некоторой женской эмансипации, но сам не был готов до конца. В том числе, чтобы баба командовала строительством военных кораблей.

А Даша бы еще стерпела другое оскорбление, но только по бабьему признаку. И так уж муж Дмитрий не раз осмеливался проходиться по ее женской сути, но что б сам царь!

В общем, как говорится, слово за слово… У них началась банальная ссора. Хотя оба они ее не хотели. Княгиня Хилкова — ведь переел ней сам царь и Помазанник Божий. Петр же понимал, что княгиня пусть и из высшей аристократии, но, что не говори, женщина, то есть баба, а он все-таки мужчина!

Но все-таки между ними началась дуэль. Ведь не драться же им на кулаках. Тогда бы Петру произошел страшный сором, хоть из России не выезжай.

Так что он первый вынул из ножен шпагу, то есть обнажил клинок, что во всех европейских странах означает, что именно он был автором ссоры.

Правда, Даша первой атаковала, хоть и не ударила по царскому телу. А, в общем, что тут не скажи, оба виноваты!

Надо отметить, что Петр быстро понял — легкой победы не будет. Ха, знал бы он, сколько Дмитрий учил жену драться на шпагах, а отец Александр Никитич усиливал мускульный каркас на лошадиной езде и своего рода гимнастике. И ведь что произошло — бой шел на равных!

Вначале дуэль была «учебной» — противники били по клинкам, даже не трогая тела друг друга. Может быть, на этом бы и остановилось, но царь Петр по монаршей привычке не вздумал трепать языком. И ладно бы говорить, нет, он использовал старый метод дуэлянтов, которому обычно и учат.

Он оскорблял своего напарника, говоря по самому больному, то есть по женской стати. И Даша, которую всю жизнь обучали, как стать равным мужчине, а теперь говорили, что она гораздо ниже и никогда не поднимется (и кто — сам царь!) держалась не долго.