Санчес и Перес, протрезвев, поведали грустное — у его кузена сейчас нет подходящего груза, только всякая мелочь. Капитан сделал вид, что расстроен, а про себя только посмеялся. Ну, кто ожидал иного? На Эдварда пришлось потратить полчаса, чтобы договориться о новом рейсе, тот каждый раз подписывал контракт, как в первый раз, — вычитывал каждую букву, сверялся с Торговым Кодексом, долго высчитывал свои доходы и свои риски. Смит всё же выходил из корабля, он пытался найти конвертер. К сожалению, в аренду не дали, предложили арендовать рацию целиком, но цена кусалась. Рискованно, но это последний рейс, и маршрут проходит в спокойной зоне. Рискнём.
Проще всех было со вторым пилотом. Её просто принесли из стриптиз-клуба пьяную в доску вместе с питоном и мешочком банкнот, которые напихали восторженные зрители. Капитан давно договорился с Джейн, что она катается с ним, пока не объявит об уходе. Нет заявки — контакт продлевается автоматически. Её положили отсыпаться вместе с любимым питомцем и стали готовиться к вылету. Ну и всё, осталось два часа. Очень хочется дойти до борделя и поваляться с девицей, но надо проверить работу всех систем корабля. А там уже и до старта всего чуть-чуть, да и ладно, поехали раньше, что тут ещё делать-то. Всё, новый рейс. Два-три дня на набор скорости, во течение которых на корабле абсолютно нечего делать, потому что всё уже приготовили, тянулись вяло и неспешно. Ещё и Джейн не выходила из каюты, у неё после таких загулов всегда был длительный период восстановления. Марте пришлось дежурить лишние смены, и, хотя оплата за них вычиталась у Джейн и добавлялась ей, сама ситуация раздражала, и она не преминула перемыть ей косточки во время обеда. К сожалению, земляки сожрали всё ещё до того, как она разогрела свою порцию, и ушли, половина экипажа где-то тусовалась, поэтому её слушателями оказались Эдвард и Смит. Механик был настоящим тормозом, каждую мысль прокручивал в голове, как докторскую диссертацию, он просто не успевал за потоком женских жалоб. Связист разбирался в жизни много лучше Марты, и, наверняка, мог вставить много ехидных комментариев, только он всегда помалкивал. Не встречая сочувствия, женщина неудержимо рассказывала всё, что её раздражало в коллеге, уже и забыв про окружающих, и просто изливала все накопившиеся обиды. Эдвард тужился и пытался что-то сказать, а Энтони молча доедал свою порцию. Однако, в какой-то момент связист завис с поднятой ложкой и внимательно посмотрел на Марту.
— Что она сказала?
Застигнутая врасплох штурман замялась, лихорадочно соображая, к какой из жалоб относился вопрос.
— Архонт перестал есть и худеет, — напомнил Смит.
— Ну да… Джейн жаловалась, что её зверюга перестала есть и похудел. Мол, к врачу нужно отнести, — раздражённо ответила Марта. — Добить эту змеюку надо, чтобы не мучалась, вот и весь рецепт!
Энтони положил ложку и молча вышел из кают-компании. Марта нутром почуяла что-то очень серьёзное и побежала за ним, но догнала только у каюты Джейн, мужик явно очень спешил. Правда, теперь он стоял у двери и звонил без перерыва.
— А… а что? — робко спросила штурман.
Смит молча смотрел в пол и давил кнопку звонка, свободной рукой достал рацию, подождал ещё полминуты и вызвал капитана.
— Кэп, бегом к Джейн, вскрывай дверь.
У Марты защемило в груди от предчувствия беды. Каюты считаются личным пространством, вламываться в них это гарантированно нарваться на судебное разбирательство, но капитан на корабле первый после бога, ему всё можно. Ну, и ответственность на нём колоссальная. Браун прибежал меньше, чем за минуту, и открыл служебным ключом дверь. Он вошёл первым, следом Энтони, потом с опаской заглянула в комнату Марта. Капитан стоял в растерянности, Смит сквозь зубы пробормотал ругательство на незнакомом языке и достал нож, а женщина застыла, не в силах поверить глазам. На кровати лежал раздувшийся питон. Что это? Как? Это же не то, о чём она подумала? Это же невозможно, да? Они же не в джунглях, человек царь природы, его не могут вот так, как кроликов, которыми Джейн кормила своего питомца. Ну, невозможно… НЕВОЗМОЖНО!
Архонт поднял голову и грозно зашипел, но Энтони поймал его за шею, одним ударом обезглавил и отбросил голову в угол. Там она разевала пасть, скалилась, пыталась укусить, и долго ещё не затихала. А штурман ловко разрезал змею вдоль, как чулок, открыв растянутый желудок, разрезал его, и на простыни вывалилась Джейн. Марта посмотрела на раздутое, посиневшее лицо, и поняла, что всё это правда, это не сон, это не какой-то бытовой эксцесс, это так оно и есть. Как кролика. Ибо, кто мы для питона?
— Ну, ё! — замысловато выругался Энтони. — Ну, надо же читать про своего питомца! Если питон начал голодать и худеть, он освобождает место для крупной добычи, он понимает, что она будет. И в кровати не просто так лежит, он же примеряется!
Марта вылетела из комнаты, упала на колени и согнулась в приступе жесточайшей рвоты. Не надо так. Они не еда. Они люди. Это что же такое? Двадцать лет учили, вкладывали деньги, работали целые социальные институты — садик, школа, институт, лётное училище. Всё это время Джейн кормили, одевали, обували, возили отдыхать, в цирк, в театр, кино. Для неё работали не только воспитатели и учителя, для неё работали ещё сотни людей, которые создавали среду, в которой вырос пилот, а не самка. Да она стоит, как тяжёлый бомбардировщик, а в итоге всё пересчитали на стоимость мяса с костями и требухой. Это катастрофа! Это крах всей системы! Нельзя так с людьми! Потратить невероятные ресурсы для ВОСПИТАНИЯ высококвалифицированного специалиста, а в итоге просто съесть его.
Энтони поставил её на ноги, закинул руку к себе через плечо и потащил, как раненую, в каюту. Марта ничего не соображала, перед её взором маячил разрезанный питон и синяя Джейн. У лифта он столкнулся с Санчесом, который с серьёзным видом посоветовал секс как мощное средство для снятия стресса. Роберт постоянно пользовался своим статусом медика, с очень солидным лицом нёс ахинею или похабности, и всё сваливал на то, что медицина это физиологическая дисциплина, и всё, что естественно, то не без оргазма. Новички злились, но очень быстро привыкали, потому что Санчес не был оригинален, его шутки всегда прямолинейны, как мысли гопника (коим он и являлся). Видим женщину — шутим про секс, видим еду — шутим про покакать и проблеваться. Собственно, всё, другие темы Санчеса не интересовали. Он был скучен. Зато очень эффективен как врач. Сельского гопника не смущали ни кровь, ни расчленёка, ни экскременты. Он спокойно и быстро провёл осмотр трупов питона и женщины, всё зафиксировал на видео, погрузил на тележку и отвёз в медблок, где выполнил все нужные анализы, чтобы у службы безопасности не возникли неудобные вопросы. Да, была бухая, да, её реально задушила змея, да, её реально съела змея. Любой следователь скажет — да всё же понятно, толпа мужиков на скучном рейде изнасиловали и убили бедную женщину, и всё свалили на бедную змейку. Поэтому по свежаку нужно сделать все анализы, включая осмотр на следы изнасилования. Энтони, между прочим, молодец. Он, оказывается, всё на камеру писал, он просто так в каюту не вошёл. И камера у него не ширпотреб, а профессиональная, лицензированная штука, которая вставляет в видеофайл все нужные сертификаты безопасности, чтобы судья взял в качестве доказательства, а не сказал, да что вы нам туфту суёте, мой ребёнок такие десятками лепит на домашнем компьютере.
Ужас, конечно. Такая нелепая смерть. Но в глубине души Браун был даже доволен. Он не верил в бога, но точно знал, что события просто так не происходят, всё в мире взаимосвязано. Для него сгоревший от старости конвертор и потерявшая берега Джейн были событиями одного порядка. Это неизбежно, он не может доставать достаточно денег для текущего ремонта и не может держать в узде вольных наёмников. Что он сделает с компанией фриков, которых не взяли в серьёзные компании, потому что они согласны работать только при условии, что их закидоны исполняются? Это просто невозможно. Всё постепенно приходит в упадок и деградирует — и детали, и люди. Значит, реально пора уходить. Он навестил Марту. Штурман сидела посредине своей каюты, постоянно оглядывалась и вздрагивала от каждой тени. Энтони примостился за столом и ковырял какой-то прибор.
