Ему нужна была мама. Пусть в своей скрипучей инвалидной коляске, пусть даже с немного поехавшим мозгом. Он мог бы выносить за ней ведро и самостоятельно мыть, лишь бы она была рядом. Она всегда была для них опорой. Той, кто подставит плечо в любой ситуаций. В тот вечер вместе с матерью он потерял свою опору. Раньше его не пугала ни масштабность пандемии, ни теории заговора. Сейчас же постоянное гнетущее напряжение смешалось со страхом будущего и поселилось в его сердце на постоянной основе. Он всё время ждал чего-то плохого. Во всём и всегда видел тень смерти, веря лишь в не радужные прогнозы. А может, он просто хотел в них верить? Хотел, чтобы они оказались правдой? Чтобы болезнь настигла его, и он, не осквернивший душу самоубийством, отправился к матери?

Как там пелось в маминой любимой песне? «Проснуться на облаке»?

– Я, например, не могла даже подумать о том, что когда-нибудь увижу труп. – пожав плечами, ответила Зоя. – А вообще, карантин – это даже хорошо. Сможем заняться группой.

Девушка подошла к другу и поставила сумку на подоконник. Краска на нём слегка облупилась, и Зоя, заметив это, принялась задумчиво ковырять её. Гриша устало следил за её действиями, не особо думая над тем, зачем она это делает. Вся ночь прошла в слежке за пьяным отцом, и сейчас немного поспать было его единственным желанием.

– Я ушла из клуба Волонтёров.

– Почему?

Она зажмурилась, сглатывая горький комок обиды. Пальцы сковырнули кусок белой краски.

– Маша.

Возможно, не многие бы смогли понять то, что творилось в беспокойной душе Зои Орловой. Не все бы смогли распознать в её сердитом голосе звуки скорби, а в её рассказе – просьбу о помощи. Она не была из тех, кто молчал о своих обидах, держа всё внутри своей души. Ей всегда хотелось кричать, подобно маленькому ребёнку, упавшему с велосипеда. Хотелось, чтобы кто-то выслушал, ибо даже самое маленькое, больше вежливое сочувствие вызывало в ней привязанность.

С Ангелиной они познакомились ещё в детском саду. Прехорошенькая новенькая в розовом платье подошла к ней и протянула небольшую куколку «Пинипон». В то время они продавались в любом игрушечном магазине и были почти у каждого ребёнка. Зоя показал свою куклу, её наряды, яркий красный бант. Геля раскрыла вышитую бисером сумочку и вытащила одежку от своей рыжеволосой красавицы. Удивительно, как мало нужно детям для того, чтобы построить дружбу на век. После садика они попали в один класс. Сидели за одной партой и вопреки всем играли в тогда ещё новые маленькие куклы. Сейчас уже название их уже и не вспомнишь. А тогда первоклассники фанатели от миниатюрных куколок с резиновыми вязанными шапочками, платьишками и ботиночками. У Зои была Кошечка, у Ангелины – Совушка, и вместе они были непобедимы.

В личном дневнике Зои ещё с пятого класса хранились воспоминания об их дружбе. Да, в том самом дневнике, что бережно хранился в ящике с воспоминаниями. Бледно-розовый, обклеенный пёстрыми наклейками. Настоящая иллюстрированная фотографиями книга жизни. Первая любовь, запечатлённая на приклеенных к дневнику переписках. Фантики от конфет, которые они ели, возвращаясь после школы. Общие снимки на плохую камеру её первого телефона. Вот она сидит в бежевом свитере с вышитой на нём кошечкой. Длинные чёрные волосы собраны в тугой хвост, перевязанный розовой резинкой. Рядом Геля с выкрашенными коричневой тоникой волосами демонстрирует испеченные ими печеньки.

В фильме о Гарри Поттере было показано зеркало Еиналеж, что могло показывать желаемое. Зоя смело могла сказать, что дневник её чем-то похож на это зеркало. Гарри видел в отражении своих покойных родителей из прошлого. Зоя, перечитывая дневник, могла заново ощутить то время, когда признаться в любви было её единственной проблемой. Время, в котором они с Гелей плели друг другу фенечки. Время, когда они вместе лепили бомбочки и учились краситься. "Это зеркало не даёт ни знаний, ни истины. Те, кто смотрел в зеркало не отрываясь, сходили сума" – говорил Дамблдор Гарри. Зоя тоже по-своему сходила с ума от того, что постоянно перечитывала дневник. Прошлое было для неё наркотиком. Единственным безопасным местом.

«Память о прошлом убивает надежду о будущем»

Она уважала Брускова и любила эту цитату. Даже распечатала её красивыми буквами на листке А4. Только вот как можно верить в будущее, когда в нём нет ни капли надежды? Будущее холодное и страшное, настоящее – блеклое и постное, как японский тофу. И только прошлое было ярким и насыщенным. Очень сложно отказаться от него. Отказаться от людей, которые были рядом, ведь тогда они казались самыми хорошими, и Зоя сделала бы всё, чтобы они вошли в её настоящее. Это и была одна из её главных проблем. Орлова была идеалисткой. Книжной девочкой, что верила в дружбу на всю жизнь, в то, что добро изменит мир, в вечную несгораемую любовь. А ещё она слишком быстро привязывалась. Видела только хорошее и не замечала плохого. Верила, что, если с ней поступают неправильно, значит, так было нужно. Какое-то время она пыталась с кем-то дружить, но ни один из её новых знакомых так и не смог подарить те ощущения, которые она испытывала, находясь рядом с Ангелиной.

После выпуска вся жизнь разделилась на "до" и "после". Словно в мутной дымке, она видела себя, валяющуюся на диване с телефоном в руках. Вспоминала свои голосовые, записанные зарёванным голосом. То, как просила выслушать, поддержать, помочь, а в ответ получала снисходительное молчание. Далее был первый учебный год в колледже (после одиннадцатого класса её перевели сразу на второй курс); бессонные ночи, недоедание, и, как следствие, синяки под глазами и почти дистрофичное тело. От этой жизни она уже ничего не хотела. Впрочем, как и объяснять своё состояние другим.

Только вот часто люди влезают в чужую жизнь, не снимая кроссовок и мокрого плаща. Влезают, не жалея чужих чувств. Влезают ради истории, ради ощущения адреналина, для разборок. Маша, сейчас уже Мартынова, была первой, кто указал на разлад между двумя бывшими лучшими подругами. Они учились в одном классе одиннадцать лет, и только это, как ей казалось, давало ей право на то, чтобы оценивать и решать. Мнение Зои, разумеется, никто не спросил. Всем было проще поверить в обидчивую на пустяки подругу, нагло оболгавшую тихую Дорофееву. А ведь Зоя пыталась объяснить. Отвечала на все поставленные вопросы. Сначала пыталась объяснить всё Маше, потом бывшим друзьям что, узнав о случившейся ссоре подруг, быстренько отказались от общения с Зоей. Никто не поверил Орловой, даже слушать не стали. А хотели ли?

Интересный факт. Иногда общество становится похожим на стадо обезьян, что совершенно не желает думать и сопоставлять факты. Им нужна была жертва. Нужен был обидчик. Нужно было шоу. Люди, когда этого хотят, могут отбить любое благородное желание. Бывшие друзья, да и просто знакомые, могут сделать твою жизнь нестерпимой из-за банального желания выгнать неугодного.

Стоило Маше немного поднажать, Ангелине промолчать, а остальным, поддавшись стадному желанию, демонстративно начать презирать, как Зою сразу же выгнали из клуба, которому та отдавала всё своё время. Причину "изгнания", разумеется, придумывали всем коллективом уже после, ибо надо было как-то куратору объяснить, почему самая ярая активистка так неожиданно бросила приходить на собрания клуба.

– Они считают тебя злым человеком. – Гриша мазнул взглядом по пустому коридору. – Хотя ты виновата только в том, что им не нравится твоя правда. Мне кажется, что Маша лишь использует ваш конфликт с Ангелиной, чтобы свою вину перед Кириллом заглушить; чтобы про её ребёнка никто не вспомнил. Тебе бы поступать в другой город.

– У таких, как мы, шансов мало. – Зоя схватилась за замок на портфеле и потянула его. – Пока есть время, буду учиться. После колледжа тоже можно поступить в университет. Да и на самом деле я тоже виновата, Гриш. Тут защищать меня не надо. Просто я хотела докричаться до неё, но выбрала не очень хороший способ. Ссоры вообще не нужно выставлять на публику, но тогда я об этом даже не подумала.