– Никто.

– Что?! – Сигрид подскочила, так что Хабба, все еще обнимавший ее, чуть не упал.

Нив развел руками и кивнул, а Хабба наконец разжал объятия.

– Никто, – с ужасом прошептала Сигрид, поднимаясь. В движениях чувствовалась шаткость, однако ноги держали ее. – Никто…

Нив не перебивал молчания, он понимал: как капитан, Сигрид несла ответственность за экипаж и глубоко переживала, что не смогла его уберечь. Она плохо помнила все, что предшествовало крушению. Они были в полете. На них напали Хищники. «Октавион» пытался уйти через перекресток миров… Дальше – все стерто. При скачке что-то пошло не так, возможно, во что-то врезались… А после… что же было после… Лишь темнота. Сигрид силилась вспомнить.

– Где мы? – спросила она, наконец.

– Мы потерпели крушение и упали на неизвестный планетоид. Сохранился лишь этот отсек. Модуль управления оторвало. Он потерян, локализовать его не удалось, – бойко отрапортовал Нив.

– Разрушен? Взорвался?

– Неизвестно, никаких следов мы не нашли. Возможно, просто скрыт.

Сигрид задумчиво кивнула.

– Так, где мы? – повторила она.

– Я же ответил, – Нив поднялся и попытался улыбнуться. – Мы находимся на поверхности неизвестного планетоида, покинуть который не можем, потому что кабины управления у нас нет. Не можем взлететь при всем желании. Остался только этот жилой отсек…

– Нив Шерри, – голос Сигрид прозвучал строго, – Не прикидывайся идиотом. Не нужно. Где мы?

Ну почему капитан Фран всегда умудрялась спросить о чем-то, о чем ты больше всего хотел бы умолчать? Как ей это удается, откуда этот редкий дар проницательности? Или просто жизненный опыт? Сигрид Фран исполнилось пятьдесят три, она была значительно старше и самого Нива, и тем более Тори, и даже Хаббы, – космические скитальцы могли жить несколько сотен человеческих лет, при наличии благоприятных условий, но Хабба еще совсем молод.

– Лучше показать, – безнадежно вздохнув, ответил Нив и сделал женщине знак следовать за ним. Хабба шел рядом и бережно поддерживал капитана Фран, ступавшую нетвердо: ноги с трудом слушались ее. Тори догнала, и все вместе они отправились в рубку, которая уцелела, позволяя надеяться, что однажды им удастся установить связь с кем-либо во Вселенной.

Сигрид склонилась над картой, на которой слабо поблескивала точка, изображавшая «Октавион», потом уменьшила масштаб, еще, еще. Вокруг не было ничего, что позволяло бы хоть как-то идентифицировать местонахождение. Ни одной знакомой галактической системы, ни одного пройденного ранее маршрута. Ничего. Она повернулась и непонимающе уставилась на Нива, прося объяснений.

– Мы в квадриллионе световых лет от любой известной системы и в сотнях миллионов до ближайших звезд.

– Но размер Вселенной, известной нам, меньше квадриллиона, – начала было Сигрид, Нив жестом прервал ее.

– Здесь пустота, нет ничего. Это зона Хищников, Сигрид. Пространство вокруг бороздят их корабли. Наблюдают за нами. Выжидают. Мы в ловушке, из которой не выбраться. Вы же просили правду, капитан? Так вот, правда такова, что нам удалось спасти корабль от атаки. Но нас осталось лишь четверо. Четверо за краем Вселенной.

– Но есть и хорошие новости, – улыбнулась Тори. – Раньше нас было трое, а теперь четверо! Теперь вы с нами! А значит, наши шансы растут!

– Шансы на что? – удивленно спросила Сигрид.

– Шансы вернуться домой, – Тори наивно захлопала искусственными ресницами, – Разве мы можем думать о чем-то, кроме этого?

– Тори думает, у нас есть шансы, – не смог сдержать раздражения Нив. А еще ученый называется, чему их только учат в университетах! Да она первая должна понимать, что нет у них никаких шансов!

Хабба покачал головой и нежно сжал руку капитана Фран, та вздохнула, вытерла взмокший лоб.

– Вот что, – произнесла она, наконец, – Я только-только вышла из комы. Мне надо передохнуть, прийти в себя, освоиться. Пока что-то голова не работает. А там и подумаем, какие у нас шансы. Пойду в свою каюту, прилягу. Там же все нормально?

Тори кивнула.

– Вас проводить? – спросили они с Хаббой хором, но Сигрид покачала головой и поднялась.

– Сама дойду. Вроде ноги уже слушаются, – и она медленно направилась к выходу. Нив, Тори и Хабба проводили ее глазами.

Даже Нив не мог бы отрицать, что ее слова зародили надежду где-то в самой глубине его сердца. Она сказала «шансы». Умом он понимал: никаких шансов вернуться назад у них нет и быть не может, но настолько привык верить капитану Фран, что надежда вдруг, против воли, окрепла. Неужели, это еще не конец?

Сигрид медленно прошла по коридору, вошла в свою каюту, присела на край койки, дверь бесшумно захлопнулась. Женщина, чувствуя мучительную слабость, закрыла лицо руками. Как мерзко – быть такой слабой, когда привыкла быть сильной! И это жуткое головокружение, просто невыносимо! Но ничего, сон и еда сделают свое дело. Как говорила мама, сон и еда – лучшие лекарства, а она знала толк! Торопиться некуда, у них впереди квадриллион световых лет, которые надо как-то преодолеть, а значит, пока можно просто прилечь и набраться сил. Нив говорил, что вокруг корабли слатцеров, те наблюдают, высматривают, но не нападают. Что же им все-таки нужно? Столько лет, десятков лет идет эта безумная межзвездная бойня, сотни тысяч погибших, но никто не знает, ради чего. Они никогда не предъявляли ультиматумов, никогда не пытались уничтожить их планету, никогда не выходили на связь. Так чего же они хотят? Ради чего прилетают с другого конца Вселенной? Неужели, они знают, как пересекать такие расстояния? Или же их путешествия имеют иную природу? Внепространственную? Вневременную?

Об этом стоило подумать, но мысли путались, мозг отказывался повиноваться. Сигрид засыпала.

Еще около недели Сигрид Фран провела в постели. Заботливый Хабба приносил еду и питье, подолгу беседовал со своей подругой. Он словно ожил, его глаза заблестели, а на всегда безжизненном лице появилось подобие улыбки. Разумеется, космические скитальцы не умели улыбаться в том значении, которое принято для людей, но могли слегка искажать черты лица, искривлять губы, щурить глаза, что могло вполне сойти за улыбку. Так и есть, у скитальцев улыбались одни глаза, и сейчас Хабба, можно сказать, почти заливался счастливым смехом. Он рассказывал Сигрид, как пережили они эти семь месяцев, рассказывал о первых, страшных днях, когда пытались понять, куда попали, предприняли сотни усилий, чтобы обнаружить модуль управления. Рассказывал, как провели панихиду по погибшим друзьям. Несколько человек после крушения оставались живы, но получили тяжелые травмы и скончались прежде, чем их успели подключить к медицинским капсулам. Их тела хранились в крио-отсеке, обычно служившим моргом, если кто-то умирал во время рейса.

Постепенно Сигрид почувствовала, что силы начинают возвращаться, она стала вставать с кровати, посещать общую столовую и даже заглядывала в спортзал. Нив и Тори радовались, наблюдая за восстановлением капитана, но не торопили, не спрашивали, какими будут дальнейшие шаги и к чему следует готовиться.

Нив продолжал передавать сообщения, следить за состоянием корабля, Тори в основном занималась исследованиями: вела дневник, систематизировала материалы, собранные ранее, пыталась делать прогнозы и описывать свои выводы. Работа шла плохо, настроения не было, поэтому в перерыве она отвлекалась на чтение развлекательных книг, слушала музыку и даже пыталась писать абстрактные картины, навеянные впечатлениями от дальних космических полетов.

В один из дней Сигрид появилась в ее каюте через несколько часов после завтрака. Тори лежала на кровати с книжкой в руках.

– Сегодня воскресенье, – сообщила Сигрид таким тоном, как если бы возвещала благую весть.

– И? – Тори отвлеклась от книги, удивленно подняла брови.

– Я дала Хаббе выходной. Пойдем, поможешь готовить праздничный воскресный обед.

Тори поднялась, отложила книгу, быстро завязала волосы в хвост, одернула кофту и направилась вслед за капитаном Фран.