А вот черт его знает. Просто хочу, и на этом дискуссии с самим собой заканчиваю.

Войдя в дом, прислушиваюсь. Ни хруста, ни чертыханий. Ушла, что ли? Всего на мгновение меня охватывает сожаление, но я отбрасываю его. В конце концов, я и так собирался жить в этом доме один. А девушки… они, как правило, приносят с собой только сложности. Я не так давно наконец осел и успокоился, чтобы сейчас снова превращать свою жизнь в бедлам.

Ставлю в коридоре седельную сумку и, достав оттуда продукты со шлепанцами, иду на кухню. Замираю на входе, глядя на силуэт девушки, которая устроилась на высоком барном стуле.

– Ты долго, – говорит она.

– Успела намечтать себе индейку? – хмыкаю без тени юмора. Ставлю пакет с продуктами на стол, а сам склоняюсь ближе к девушке. Она отшатывается. – Не дергайся. Я купил тебе шлепанцы. Хочу проверить, угадал ли с размером.

– Зачем? – тихо спрашивает она.

– Разве это не очевидно? Дай ногу.

– Я и сама могу, – вместо того, чтобы вытянуть ногу, она, наоборот, прячет ее глубже под платье.

Протягиваю ей шлепанцы. Она аккуратно вынимает их из моей руки и примеряет.

– Ну как? Мне не видно.

– Великоваты.

– Я не разбираюсь в женских размерах.

– Все равно спасибо. Это очень мило.

– Мило, – хмыкаю я, обходя кухонный островок.

“Мило” – это не то слово, которое обычно применяют ко мне. Я и “мило” – это как два разных полюса. А сегодняшний поступок – это, наверное, просто желание помочь. Когда-то и мне помогли примерно так же. Вот я и возвращаю долг, пусть даже и не тому человеку. Но, думаю, мне зачтется.

– Платье тоже грязное? – спрашиваю, опираясь бедром на островок.

– Наверное. Я не проверяла.

– Сколько ты уже в нем ходишь?

– А что? – спрашивает девушка, и я слышу настороженность в ее голосе.

– Просто интересуюсь.

– Давно, – аккуратно отвечает она и спрыгивает со стула. Резиновая подошва скрипит, касаясь кафельного пола.

– Есть во что переодеться?

– Н-нет, – тянет подозрительно.

– Я бы дал тебе свои вещи, но ты в них утонешь. К тому же, в моих запасах тоже почти все грязное.

– Почему? Где ты был?

– Ты еще не побывала в моей постели, а уже задаешь настолько личные вопросы, – отвечаю с иронией. – При этом даже не говоришь, сколько ходишь в платье.

Каким-то чудом я чувствую, что девушка напряглась, хоть я совсем ее не вижу. За это время на улице окончательно стемнело, и теперь единственный источник света – проникающий с улицы тусклый свет фонаря – позволяет видеть лишь очертания предметов и тень девушки.

– Вы… вы собираетесь…

– Я же сказал, тебе не о чем волноваться. А насчет одежды… Мне тоже кое-что нужно подкупить. Так что завтра можешь вместе со мной поехать в магазин и выбрать себе что-то.

– Не могу. Я не поеду.

– Почему?

– Просто не поеду. Мне ничего не надо, спасибо.

– Стесняешься ехать в грязном платье?

– Угу, – отвечает она.

– Тогда я сам тебе все куплю. Только размеры дай, чтобы не получилось как со шлепанцами.

– Я же сказала, что мне ничего не надо.

– Слушай, я все равно куплю. Но если ты скажешь размер, то облегчишь мне задачу.

– Я завтра уйду, чтобы не создавать тебе проблемы.

– Пока я здесь, можешь оставаться. Я не несу для тебя угрозу. Более того, могу защитить тебя.

Какого черта, а? Ну вот какого дьявола, Аарон? Разве тебя просили о защите?

Но почему-то на месте девушки я сейчас представляю Фиону или Дейзи, а я бы хотел, чтобы в такой ситуации к моим сестрам отнеслись с уважением. Хоть я совсем их не знаю, и вроде как инстинкта защитника не должно быть по умолчанию. И все же он есть.

– Хорошо, я дам размер, – произносит она тихо.

– Вот и отлично. Кстати, я Аарон.

– Кьяра.

– Кьяра, – повторяю ее имя. Но не для того, чтобы запомнить, просто смакую его. Я не знаком ни с одной Кьярой. В смысле не был знаком до этого дня. Мне нравится. И почему-то кажется, что ей идет это имя. – Так, Кьяра, – снова катаю имя на языке. – Я купил продукты, будем разогревать, ужинать, а потом ляжем спать.

Тянусь к пакету и начинаю вынимать покупки. Мне что-то мешает, только я пока не могу понять, что именно. Какой-то дискомфорт во всей этой ситуации, и мне приходится прислушиваться к себе, чтобы понять, что именно меня смущает. А потом я осознаю, что мы все еще в темноте.

Оставляю продукты и иду ко входу в кухонную зону, чтобы щелкнуть выключателем на стене. Как только загорается свет, Кьяра тут же ахает и внезапно падает на пол.

Аарон

Срываюсь с места и бросаюсь к Кьяре. Присаживаюсь, глядя на то, как она пытается слиться с окружающей обстановкой. Большие испуганные глаза мечутся по комнате.

Наконец мне представляется возможность хоть немного рассмотреть ее, несмотря на то, что Кьяра прячется под завесой волос. Глаза слегка раскосые. То ли карие, то ли зеленые, плохо видно. Пухлые губы, острые линии челюсти. Хорошенькая, но напуганная..

– Выключи, пожалуйста, свет, – просит она, подтягивая к себе ноги и обнимая колени.

– Почему? Мы же ничего не увидим.

– Никто не должен видеть меня и знать, что я здесь.

Двигаюсь немного ближе и вижу, как Кьяра бросает на меня опасливые взгляды и немного разворачивается так, чтобы выставить вперед плечо.

– Не надо меня бояться, – заверяю ее. – Я не обижу. Но мне нужна правда, – слегка хмурюсь. Я не люблю сюрпризы, особенно неприятные. Не хватало еще встрять в какое-нибудь дерьмо, потому что помогаю девушке. – Ты преступница и скрываешься от закона?

– Что? – вскинув подбородок, выдыхает она. – Нет!

– Тогда от кого и почему ты прячешься?

– Можно я пока не буду рассказывать? – просит жалобным голосом и мечется взглядом к окну. Я тоже смотрю туда. – Но я правда не преступница. Не скрываюсь от закона. Просто… Я как-нибудь позже расскажу, ладно?

Несколько долгих секунд сверлю ее взглядом, а потом со вздохом поднимаюсь.

– Свет оставим, нам надо поесть и при этом видеть, что кладем в рот.

Произнеся эту фразу, осознаю ее двусмысленность и сглатываю. Губы у Кьяры красивые. Конечно, у меня, как у всякого здорового мужика, сразу же возникает куча ассоциаций, не имеющих практически ничего общего с едой. Но эти фантазии оставим на потом. Сейчас мы с девочкой оба голодны… И опять в голове черт-те что! Надо быстрее поужинать и валить спать.

– А как же… – начинает она.

– Мы закроем жалюзи и шторы. Откровенно говоря, я и сам не люблю выставлять свою жизнь напоказ, и меня раздражает, когда заглядывают в окна.

Пройдясь по всему первому этажу, опускаю жалюзи и закрываю шторы там, где они есть. Возвращаюсь на кухню и протягиваю руку загадочной девушке. Бросив на меня опасливый взгляд, она вкладывает хрупкую руку в мою ладонь и, схватившись за мои пальцы, наконец выбирается из своего убежища.

Обхожу островок и упираюсь в столешницу руками, разглядывая продукты.

– Так, у нас здесь… – по очереди перечисляю названия замороженных блюд, наблюдая за тем, как сглатывает Кьяра, рассматривая разнообразие. – Как давно ты нормально ела? – спрашиваю, впиваясь в нее взглядом.

– М-м-м… – она снова сглатывает и с трудом отрывает взгляд от продуктов. – Давно.

– Понял. Так что будешь?

– Фасоль с мясом и спаржей подойдет. Я могу запечь спаржу.

– Ты, может, в душ пока сходи. А я приготовлю.

– Приготовление пищи – это не мужское дело! – выпаливает она. – Готовить должна женщина, – добавляет тише, когда видит, что я нахмурился.

– Думаю, готовить может любой, независимо от пола, главное, чтобы это занятие нравилось.

– А тебе нравится? – тихо спрашивает Кьяра.

– Под настроение. Иди в душ, – киваю на лестницу.

Она еще какое-то время всматривается в меня, но потом все же поднимается по ступенькам на второй этаж, а я достаю из шкафчика сковородку и ставлю ее на плиту. Пока разогреваю готовые блюда и готовлю спаржу, хмурюсь так, что начинает болеть лоб. Как-то уж слишком знакомо звучит это ее “мужчина не должен готовить”. Я уже слышал эту фразу. Не конкретно ее, но похожие.