Пока же я присела, погрузив руки в траву. Магия смерти и жизни пульсировала в здешней земле, проникая сквозь нее и касаясь моей кожи. Я облегченно вздохнула, почувствовав, как магия распространяется по телу, впиваясь когтями в горло и держа меня в плену.

Но в отличие от страха, который я впервые почувствовала, когда прикоснулась к некромантии, я больше не боялась ее. Она стала частью меня, присоединившись ко всей остальной магии, с которой мне нужно было познакомиться.

И я погрузилась в нее, распространяя магию дальше в землю, прикасаясь к природным источникам, зарытым глубоко, и чувствуя, как холод струится по моему телу. Солнце в небе согревало меня от этого холода, самая яркая звезда горела даже при дневном свете, когда космическая сторона моей магии простиралась вверх и наружу. Кристаллы на краю скал казались жесткими и неподатливыми, отбрасывая на мое зрение призму цветов. В факелах, которые в основном потухли при дневном свете, мерцали слабые угольки пламени, похожие на тепло очага.

Магия красных была для меня более сложной, чем магия, которой я пользовалась в детстве, — она исходила извне моего тела. Магия красных исходила изнутри, так же как и из тел тех, кто их окружал. Я погрузилась в пучину желания, которое возникало всякий раз, когда я думала о Грэе. О его руках на моем теле.

В тот момент, когда это желание вспыхнуло, я судорожно вдохнула. Прикоснувшись ко всем частям Источника сразу, я ощутила вкус магии самого творения. Она хлынула в мое горло, как фазы времен года, закономерность, существовавшая с начала времен.

Мои глаза закрылись, дыхание замедлилось, и я уже не была уверена, жива ли я вообще и стала ли единым целым с Источником. Он был частью меня, струился по моему телу и касался каждого уголка. Я не могла представить, каково это — быть Грэем, жить с этим чувством веками и все еще быть отрезанным от всего этого.

Я открыла глаза, услышав треск ветки, и почувствовала, как трещит одна из моих костей.

Проклятые вышли из леса, заставив меня медленно подняться на ноги. Их оказалось больше, чем я предполагала, когда они вышли на свет. Их фигуры были такими же ужасающими, как я помнила, а медленные, неестественные движения волков, идущих на двух волосатых, но человеческих ногах, поразили меня до глубины души.

Я могла спасти их. Сделать их такими же, как Джонатан, но нутром я понимала, что для этого мне нужно наложить на них руки.

Их было одиннадцать, и я не могла отбиться от них всех сразу.

Я оглядывалась по сторонам, наблюдая за тем, как они перемещаются по кладбищу. Они не подходили ко мне особенно близко, большинство держалось на расстоянии, за исключением одного, который остановился в нескольких футах от меня.

Увеличив дистанцию, я расставил ноги на ширину плеч. В моих жилах текла магия Источника, и я провела много-много лет, сражаясь за свою жизнь в клетках, призванных ослабить и принизить меня.

Ближайший ко мне Проклятый стоял, молча наклонив голову вперед. В его поведении отчетливо слышалась покорность, и я изучала его, делая несколько шагов вперед.

Безжалостная жестокость, которую Проклятый проявил в моей первой попытке сбежать, исчезла, и все остальные сделали то же самое, подражая его позе, когда я приблизилась достаточно близко, чтобы коснуться его. Я сглотнула, встретившись с его пристальным взглядом. Он не сделал ни одного движения, чтобы прикоснуться ко мне, оставаясь совершенно неподвижным, и я подумала, не хочет ли он, чтобы я освободила его. Если они каким-то образом узнают о том, что я сделала для Джонатана…

Я протянула дрожащую руку и прикоснулась к его лицу. Его шерсть была шершавой под моей ладонью, грубой там, где я хотела, чтобы она была гладкой.

Его глаза закрылись, когда я попыталась воззвать к той же черной магии, которую использовала, чтобы освободить Джонатана.

Но ответ был другим, более сильным, с собственным разумом. Источник всей магии поднялся во мне, слившись в одну живую, дышащую магию, которая требовала жертвы, которую ей принесли. Я попыталась быстро отдернуть руку, отстраняясь, но тут глаза Проклятого существа расширились. Остальные тут же подражали этому движению, на их лицах отразилась паника, словно они тоже почувствовали притяжение того, кого я вызвал.

Проклятый, стоявший передо мной, схватил меня за запястье и держал так, что я не мог отдернуть руку.

— Остановись, — прошептала я, но он кивнул, словно понимая, что сейчас произойдет.

Только я не понимала.

Ноги Проклятого вцепились в корни дерева, пригвоздив его к земле, и он застонал от боли. Но он не отпускал меня. Даже когда из его туловища вырвались ветви, забрызгав кровью и плотью всю зелень вокруг. Листья распускались на его ветвях, когда он наконец отпустил меня, и я, споткнувшись, упала на задницу.

Его тело исчезло из виду, поглощенное живой изгородью, образовавшей круг. Она перешла к следующему Проклятому, пока один за другим не поглотила их всех целиком. Освободившись от их тел, я увидела перед собой слишком знакомый лабиринт.

Я обошла его по периметру, морщась от вида каждой головы Проклятых, которые так и остались лежать на вершинах столбов, образующих лабиринт. Их глаза были пусты и невидящи, их жизни были отданы Источнику, который заново вливался в них. Я поспешила, пробежав полный круг лабиринта. Там было три отверстия, три пути, которые, как я знала, вели к центру, если бы я могла видеть его с высоты птичьего полета.

Я знала, потому что это был тот же символ, который я начертала на груди Грэя, когда пометила его как своего.

Остановившись перед появившимся передо мной входом и уставилась на волчье, мертвое лицо Проклятого, которого я коснулась.

Проглотив свой страх, трепет перед тем, что пытался сказать мне Источник.

И я шагнула в лабиринт.

38

ГРЭЙ

Я застыл на месте, обходя свой стол, и бросил взгляд на окно, чтобы посмотреть на внутренний двор. Уиллоу нигде не было видно, но я знал, что она нашла место, где можно призвать свою магию и вновь обрести себя.

Моя ведьмочка могла пошатнуться; она могла согнуться, но никогда не ломалась.

Я улыбнулась, и у меня вырвался смешок. Левиафан шагнул ко мне, когда мои ученики начали входить в комнату.

— Хитрая маленькая чертова ведьма, — сказал я и, повернувшись к нему лицом, покачал головой.

— Что теперь сделала твоя жена? — спросил Левиафан, его забава совпадала с моей.

— Она прикоснулась к Источнику, — сказал я, чувствуя, как на моей коже в ответ на ее прикосновение вспыхивает магия.

В прошлом Уиллоу использовала магию в своих венах, чтобы призвать Источник к себе. А в этот раз?

На этот раз она погрузила свои руки в него по самые запястья, забирая его себе и позволяя ему скользить внутри нее.

— Это вообще возможно? — спросил Левиафан, поворачиваясь, чтобы посмотреть в окно.

Он также искал Уиллоу, зная, что она должна быть либо во внутреннем дворе, либо в садах, если она так основательно прикоснулась к магии. Это были места, где она чувствовала себя наиболее комфортно, погружаясь в неизвестность.

Я улыбнулся, ласково покачав головой.

— Похоже, даже Источник не может отказать моей жене, — сказал я, обращаясь к собравшимся студентам. В этот день их было меньше, чем я ожидал: некоторые члены Ковена решили, что больше не хотят, чтобы их дети посещали занятия с дьяволом.

Это была их прерогатива, даже несмотря на то, что ученики не станут полноправными членами Ковена, пока не закончат Холлоу Гроув. Я осознал всю иронию и лицемерие этого заявления, учитывая, что ими руководила ведьма, которая не закончила ни одного года обучения.

Отчасти мне хотелось, чтобы нашелся кто-то, кто мог бы сидеть на этом троне, пока Уиллоу не закончит школу, и дать ей возможность посещать школу, как и всем остальным. Я сказал себе, что мы поговорим об этом позже, чтобы она знала, что мы найдем способ продолжить ее образование, если она того пожелает.