Снова понедельник, да? Холодно сегодня, верно? Я всегда теряюсь, когда мне говорят бессмысленные фразы. В ответ я могу выдать разве что такую же бессмыслицу. Да уж, понедельник. Всего два градуса днем будет.

– Сибата, ты поправилась, – заметила Юкино, с которой мы ходили в кино.

Я хотела ответить, что утренняя тошнота наконец прошла и что всем беременным положено набирать вес, но у меня комок стоял в горле. В конце концов я смогла выдавить только:

– Да, немного.

Почитав материалы в приложении, я начала есть.

Даже раньше, после того как я объявила о беременности и прекратила работать сверхурочно, мое питание стало регулярным и количество съеденного в целом увеличилось. Увидев в приложении слова «второй триместр» и «организм перестроился», я почувствовала облегчение. И продолжила много есть, словно от этого зависела моя жизнь.

Каждый день я съедала полноценный завтрак, обед и ужин. До обеденного перерыва я частенько не могла дотерпеть, поэтому в половине одиннадцатого шла в магазин за пончиками, а днем за работой грызла рисовые крекеры. Хигасинакано, которого беспокоило мое здоровье, приносил мне смесь из орехов и сушеных мальков, но они исчезали мгновенно, – один пакетик уходил просто на то, чтобы собраться с силами и открыть программу для работы. Коллега, отвечающий за упаковочные материалы для кондитерской фабрики, подарил мне несколько упаковок печенья в виде коал, которые я уничтожила в мгновение ока. Я даже не взглянула на умильные мордочки коал, которые так любила рассматривать в детстве, – теперь они стали просто средством утоления голода. Осознав эту перемену в себе, я испугалась.

Вечером после ванны в зеркале отразилась женщина с грушевидной фигурой. Лицо не слишком изменилось, а вот нижняя часть тела стала совсем другой. Я быстро вытерлась и пошла примерять юбки и брюки – они больше не сидели как следует. Бедра будто разбухли. Вид сзади и вовсе вызвал приступ жалости.

Я поспешно вытащила платье. Единственное в моем гардеробе. Это летнее платье я купила, когда мы с Момои вместе ездили на Бали перед ее свадьбой. Яркое платье в пол с цветочным узором носить предполагалось только на курорте, зато оно подошло по размеру. Оно слишком уж подчеркивало мой округлившийся зад, поэтому я повязала тонкий палантин на живот, чтобы он стал чуть полнее. Теперь в зеркале я видела по-настоящему беременную женщину.

Пока сохли волосы, я присмотрела в Интернете несколько платьев, подходящих для работы. Остальные люди переходили на осенние пальто и трикотаж, а я в ожидании заказанной одежды носила под деловым жакетом летнее платье. Облаченная в ярко-розовые тропические цветы, я жила в своем собственном времени года.

Начав ежедневно носить платья, я стала больше походить на беременную. Если я шла по этажу с коробкой образцов, кто-нибудь из другого отдела обязательно вызывался помочь. В лифт меня всегда пропускали первой. В электричке одна пожилая женщина даже сказала, что мой ребенок родится на следующей неделе.

– У меня роды только в мае, – возразила я.

– Нет, уж мне-то виднее. У тебя будет здоровый мальчик, – ответила старушка и вышла из поезда.

В пятницу вечером я, как обычно, зашла в супермаркет, затем дома приготовила ужин. Вареная камбала, ростки фасоли с жареным тофу, мисо-суп с корнем лотоса и зеленым луком, рис. После ужина сделала растяжку. Та же коллега принесла мне другие распечатки с упражнениями. Сказала, что их лучше делать во время второго триместра. Фотография врача, который комментирует технику выполнения, по-прежнему была размытой, а брови модели, похожие на подвесные мостики, напоминали о скоротечности времени, зато поясница после гимнастики болела меньше.

«Лягте на спину, поднимите бедра, убедитесь, что плечи, бедра и колени образуют прямую линию, и досчитайте до десяти».

Оторвав бедра от холодного пола, я вдруг вспомнила слова той коллеги.

– Возможно, вы еще этого не осознаете, но растить в себе новую жизнь – большое счастье, верно? – Ее лицо светилось гордостью.

Один, два, три, четыре…

Сосчитав до десяти, я пошла на кухню. Достала корни ростков фасоли, которые только что ела на ужин. Положила их обратно в пластиковый контейнер и залила водой. Поставив контейнер на солнечное место, я вернулась к растяжке.

Нарезанные ростки фасоли напомнили мне спину собаки после того, как мама пыталась ее подстричь. Подруга, подарившая щенка, настаивала, что это пудель, но для пуделя он рос подозрительно быстро и в итоге сломал будку во дворе. Мама часто со смехом вспоминает эту историю.

На следующий день после концерта работа дается с трудом. А вчера я вообще ездила в пригород, и после выступления автобусы до вокзала были настолько переполнены, что домой я вернулась очень поздно. Мало того, наутро глаза, уши и сердце все еще горели огнем. Закрывая веки, я видела, как во тьме извиваются полосы бледно-зеленого света, как частицы звука начинают двигаться, и, даже если я пыталась сосредоточиться на работе, меня переносило обратно в это причудливое пространство. Казалось, стоит мне открыть рот, как из горла польется волшебная мелодия. Серый сарафан, купленный в Интернете, превратится под светом офисной лампы в серебряный наряд. Мои фантазии были прерваны грохотом коробки с образцами, внезапно опустившейся на мой стол. Духота и запах кофе окончательно вернули меня в офис на четвертом этаже старого здания.

Отвечая на вопросы менеджера, я вынула из коробки один тубус. Моя фирма ради нового клиента, дизайнерского бюро, взялась за необычный новый проект – изготовление картонных трубок для обоев.

Не могу сказать, что меня саму когда-то интересовали картонные тубусы. После университета я работала в агентстве по подбору временного персонала, оказавшись посредником между людьми, которые хотели найти работу, и компаниями, которые ищут сотрудников, но не хотят платить стабильную зарплату. Даже сейчас я не имею ни малейшего представления, был ли хоть какой-то смысл в моей работе там. Мне просто дали визитки с надписью «Менеджерский отдел», и вскоре мой телефон стал бесконечно звонить, а файлы в компьютере – бесконечно множиться. Я спрашивала работодателей, что им не нравилось в прежних работниках, а соискателей – чем они недовольны на предыдущем месте работы, и заполняла бланки, подставляя другие имена и названия компаний в одни и те же таблицы.

Спустя два года Юкино первой из нас оттуда уволилась, а потом и Момои начала искать новую работу. Я тогда сказала ей:

– Если тебе здесь не нравится, надо уходить. Миллион других фирм предложат условия гораздо лучше.

Жаль, что сама я почему-то еще долго не решалась на увольнение.

Когда мне было лет двадцать пять, я получила статус начальника. До меня вдруг дошло, что почти все, с кем мы вместе устраивались в агентство, уже уволились, и я оказалась самой старшей. Подчиненные, многие почти одного со мной возраста, восхищались моей работой и меня уважали, но начальникам, как выяснилось, не оплачивали сверхурочные. Хотя количество компаний, за которые я отвечала, не уменьшилось, количество встреч и документов только увеличилось, а на мой личный телефон до поздней ночи поступали звонки от начальства и деловых партнеров. Выходных у меня не стало. Частенько не было времени, чтобы поесть. Прекратилась менструация.

Однажды мне позвонили из одной компании-работодателя и пожаловались на то, что от нанятого через наше агентство сотрудника сильно пахнет потом, и попросили провести с ним беседу. Ко мне пришел долговязый мужчина лет сорока, от которого действительно плохо пахло. Мне показалось, что не только потом. Я призвала его регулярно мыться.

Спустя какое-то время снова позвонили из той же компании с повторной жалобой на запах и требованием что-нибудь предпринять как можно скорее. Я опять вызвала в офис того мужчину и рекомендовала ему чаще принимать ванну. Тогда он схватил меня за руку и сказал: