– Пока ты, Кудряшка и все остальные боролись с утренней тошнотой и каждый день готовили мужьям ужин, несмотря на усталость, я дома ела тортики. Конечно, я не утверждаю, что все должны быть одинокими и несчастными. Я бы и сама не хотела быть одинокой и несчастной.

С какой стати я должна общаться с людьми, которые, прикрываясь неравнодушием, с ухмылкой на лице задают мне бестактные вопросы? И почему после общения с ними по дороге домой меня обступает стылая темнота?

Еще интереснее, почему в моей прихожей намного темнее, когда я возвращаюсь из спортзала, после того как позанималась аэробикой и за чаем со сладостями поболтала о пустяках с другими женщинами.

– Я одинока. Извини, это не имеет никакого отношения к твоим проблемам. Но я всегда была одинока. Знаю, все мы с самого рождения обречены на одиночество, но я до сих пор не привыкла. Все мы одиноки.

Впервые за долгое время мой голос дрожал. В доме позади Хосоно внезапно погас свет. Дом из красного кирпича – такие сейчас увидишь нечасто.

Когда я была маленькой, квартиру нам снимала компания, в которой работал отец. Этим унылым домом с синей чешуйчатой крышей владела одинокая старушка, которая в нем же и жила. Она все время что-то бормотала, а спутанные седые волосы напоминали птичье гнездо, поэтому все называли ее Ведьмой.

Ведьма всегда была в отвратительном настроении, особенно если кто-то пытался проникнуть к ней на задний двор. Детей она за это безжалостно шлепала метлой по спине. Если зайти во двор хотела молодая хозяйка, уронившая что-нибудь с балкона, Ведьма кричала какую-то тарабарщину и прогоняла ее.

Не знаю, кто эту байку придумал, но среди детей ходили слухи, что на заднем дворе Ведьма выращивает травы для ядовитых зелий и что огород охраняет ее ручной тигр. Помню, каждую весну я по ночам слышала странные звуки, похожие на крики животных.

– С другой стороны, почему всем непременно нужно вмешиваться в чужую жизнь? Даже если им нет до тебя дела, все считают своим долгом сообщить, что ты поступаешь неправильно. Таких людей много. Их много, а я одна, и иногда почти забываю, кто я такая.

Когда я училась во втором классе, мне захотелось пробраться на задний двор. Думала устроить там собственную игровую площадку, куда не попадут другие дети. Я решила попробовать рано утром в субботу. Ведьма грузно спускалась по лестнице в свой огород только около полудня, а мои родители по субботам спали часов до девяти. Если тихо выйти и закрыть за собой дверь, никто ничего бы не заметил. Накануне я сняла с ключей брелок в виде игрушечного мишки. Звон колокольчика на шее медведя мог разбудить тигра.

Уже немного жарким и влажным майским утром я приступила к осуществлению плана. Проснулась я без будильника – вероятно, потому что нервничала. Мне совсем не хотелось спать, и, даже не открывая штор, я чувствовала, что ночь уже на исходе. Когда я спускалась по лестнице, мое сердце трепетало так, словно в груди билась маленькая птичка.

– Вот почему я решила солгать.

– О чем?

Темные глаза Хосоно загорелись. У меня не осталось сомнений. Это ее я встретила здесь в начале зимы. Она была одета в красный пуховик и несла в своем животе нечто по-настоящему важное.

– Знаешь, Хосоно, хоть это и ложь, но я в ней живу. В ней помещается лишь один человек, большего и не нужно. Если сумею сохранить ее в своем сердце, она, может статься, приведет меня куда-нибудь еще. Надеюсь, за это время и я, и мир вокруг успеет немного измениться.

Тигра не было. Как и огорода с травами для зелий. Зато я увидела много красок. Они заполняли весь двор.

Розы, спиреи, пионы, ландыши, лизиантусы и множество других цветов, названий которых я даже не знала. По мере того как тьма, укрывавшая ночные тайны, мало-помалу рассеивалась, а край неба окрашивался золотом, цветы распускались, радостно звеня. Унизанные самоцветами из утренней росы, они источали густой аромат, заполнивший всю мою голову.

Я невольно посмотрела на свои руки. Не верилось, что мне разрешено наблюдать эту фантастическую сцену, не покидая своего тела. Дикие цветы изящно покачивались под только им слышный вальс, последний танец бальной ночи. Каждый лепесток, впитав лунный свет, теперь тоже сиял, приглашая меня собою полюбоваться.

Меня охватило желание к ним прикоснуться – например, к цветам плакучей глицинии.

Я встала на цыпочки и протянула руку к нежному цветку. Под моими пальцами, под самыми кончиками, появилась трещина. Утреннее солнце. Наступал рассвет. Теперь цвет мира менялся с головокружительной скоростью, словно под действием заклинания. Не успела я и глазом моргнуть, как мой маленький мирок погрузился в утро.

И тут я увидела ее. Фигуру Ведьмы под навесом из глициний. Она давала молоко льнувшим к ее ногам котятам, а когда заметила, что небо начало светлеть, досадливо передернула толстыми плечами. Она убрала бутылку с молоком и пошла вглубь заднего двора, а котята, мурлыча, следовали за ней. Когда Ведьма с котятами скрылись, небо приобрело знакомый утренний вид. Я постояла в потрясенном молчании, а затем вернулась тем же путем, которым пришла.

У порога ждала мама. По дороге в туалет она заметила, что дверь в мою комнату открыта, и нашла брелок с мишкой. Она гневно спросила, где я была, рискуя разбудить отца, но я настолько хотела спать, что едва стояла на ногах. Мама отказалась от попыток допроса и отпустила меня, и, забираясь в постель, я вспомнила.

Ведьма, гладящая котят в благословенной сени глициний, походила на Богородицу, которую я когда-то видела на картине.

Хосоно больше не раскачивалась. Просто стояла под уличным фонарем. Юри мирно спала.

Хосоно указала на свой дом. Красивый многоквартирный дом, построенный не больше пары лет назад. Когда, проходя мимо, я видела диван в холле на первом этаже, каждый раз думала: «Дорогое жилье, наверное». В окне угловой комнаты на пятом этаже все еще горел свет.

– Ты пойдешь домой? – спросила я.

Хосоно легко кивнула. Обручальное кольцо на ее левой руке поблескивало, когда она гладила Юри по голове.

– Сиба…

– Увидимся позже, – сказала я, собираясь уходить, но она меня остановила.

– Значит, ты о чем-то лжешь?

– Да, – кивнула я и помахала рукой. Хосоно помахала в ответ.

Я спускалась по склону, поглаживая живот, – пинки почти прекратились. Освещая себе дорогу фонариком в телефоне, я шагала, иногда инстинктивно выставляя руку вперед. Наконец я оказалась внизу, посмотрела на юг и нашла ту красную звезду. Она мигала и двигалась.

Придя домой, первым делом нужно включить свет.

Незадолго до начала Золотой недели[34] в моем животе ребенок спустился ниже. В приложении «Дневник здоровья матери и ребенка» написано, что это нормально. Малыш готовится к появлению на свет. Передвигаться стало еще труднее, но дышать – легче. Я уже привыкла к тому, что меня пинают, могу спать по ночам, и аппетит вернулся. Я поискала в Интернете, «как ходить на поздних сроках беременности».

На каждом осмотре врач делает УЗИ. Малыша видно все отчетливее. Недавно он принял позу, похожую на знак мира, и я подумала – мой ребенок гений!

Тренировки по аэробике остаются такими же трудными, и в зале я каждый раз думаю, что либо умру, либо рожу, но все равно продолжаю. Девушка в неоново-синей футболке пропала, а с ней и первобытные танцы. Надеюсь, она благополучно родила.

Пока я переодевалась, Кудряшка дала мне крем для тела с приятным ароматом. Она собиралась в выходные поехать к родителям, чтобы родить ребенка там.

– Напиши, когда твой малыш появится на свет. Ты ведь будешь рожать в местной больнице? Когда вернусь в город, можем сходить на концерт. Давненько я нигде не была… А твой чехол для телефона, наверное, куплен на концерте? Мне тоже нравится этот певец. Так что оставим детей с мужьями и пойдем веселиться.