Она перестала носить узкие юбки и перешла на более свободную одежду, однако чувство вкуса ей по-прежнему не изменяло. Сегодня она была в платье от бренда «Скай».

– Что ж, Сиба, ты следующая.

Гатико протянула мне пончики с вишневым цветом, которые она принесла.

– Надеюсь, получится родить быстро.

В этом году пик цветения сакуры должен прийтись на последнюю неделю марта.

С прошлой недели я стала реже ходить на аэробику, отменила подписку на онлайн-кинотеатр и решила в освободившееся время посетить дантиста. Тихару советовала заняться этим до родов, так как потом еще долго не будет возможности. На зубы я никогда не жаловалась, однако из-за гормонального дисбаланса во время беременности может появиться кариес. Стоматолог заглянул в мой рот и спросил:

– Вы сможете какое-то время приходить регулярно?

Так я начала каждую неделю ходить на удаление зубного камня.

– О, ждать уже недолго, да? – сказала пожилая женщина в приемной.

У нее были красивые седые волосы. Того оттенка белого цвета, каким распускаются нарциссы. Видимо, она заглянула в экран моего телефона.

– Выбираете вещи на сайте объявлений? – с улыбкой продолжила она.

– Детская одежда мгновенно пачкается, так что нет смысла покупать новую. Да и вырастают из нее тоже быстро.

– Правильно, пятна появляются в мгновение ока. Дети это умеют.

Послышался голос врача. Похоже, пришла очередь женщины.

– Сегодня у меня последний день лечения. Я много работала, чтобы позволить себе такие пломбы. Кто бы что ни говорил, а зубы надо лечить по-королевски. Была рада встретить вас обоих.

Интересно, где такое продают? Я проводила взглядом женщину в мятно-зеленом костюме, очень старомодном, но в то же время футуристическом, и тапочках с написанным на них маркером названием больницы. Вышагивая в них, словно на пуантах, которые она носила много лет подряд, моя новая знакомая быстро скрылась в процедурном кабинете.

Зубы надо лечить по-королевски, повторила я про себя. Мы встретились взглядами с золотой рыбкой в аквариуме позади дивана. Я снова повторила ту же фразу, на этот раз вслух, шепотом. Золотая рыбка спряталась среди растений. Прежде чем ярко-красные плавники исчезли за колышущимися листьями, я наклонилась к аквариуму. Еще раз: зубы надо лечить по-королевски.

Я закрыла сайт с объявлениями, открыла приложение «Дневник здоровья матери и ребенка». Прочла о том, что происходит с плодом на тридцатой неделе. В это время активно растут волосы и ногти. Кроме того, у ребенка еще мало подкожного жира, поэтому он стройнее, чем новорожденные, которых мы видим на фотографиях. С другой стороны, с кожи ребенка сходят пушковые волосы, и она становится гладкой, как у дельфина. Я прочла каждую строчку вслух. Чтобы слова лучше проникли в мои глаза и уши. Затем пересказала все золотой рыбке.

– Сибата.

Услышав свою фамилию, я пошла в смотровую. Сегодня мне удаляли камень с нижних зубов. Странно. Я не заметила седовласую женщину ни в приемной, ни в коридоре процедурного кабинета.

Я всегда чувствовала сонливость, едва за окном темнело. Не обязательно наступление полной темноты. Достаточно того, что немного темнее, чем раньше. В начальной школе, во сколько бы мы ни вернулись в здание после утренней линейки или физкультуры во дворе, пока я снимала уличную обувь, все вокруг темнело и навевало сон.

– Сибата, что с тобой?

Очнувшись, я заканчивала переобуваться и бежала в класс, готовиться к следующему уроку или переодеваться в школьную форму. А может, на самом деле это все сон, и я еще сплю рядом с полкой для обуви в начальной школе.

– Сибата, сюда!

Я его и так прекрасно слышала. Я повернулась к Хигасинакано – но меня звал не он, а сотрудник завода.

– Вы хорошо себя чувствуете? Хотите сделать перерыв? Если сможете идти, нам осталась последняя остановка. Внутри работают станки, так что будьте осторожны.

Извинившись, я посмотрела на Хигасинакано, который стоял перед виниловым занавесом. Каска для посетителей и маска, защищающая от пыли, были ему слишком велики.

– Сибата, вот станок для тубусов, – против обыкновения тихо, но взволнованно шептал он.

– Да, я вижу.

– Ух ты, крутится!

Я не стала повторяться.

Когда я сегодня утром пришла на работу, Хигасинакано спорил с одним из менеджеров из отдела продаж. Судя по всему, возникла проблема с прочностью трубок для пленки, производством которых руководил Хигасинакано: когда вокруг картонной основы на заводе заказчика оборачивали пленку, часть трубки разрушалась. Молодой менеджер, повысив голос, спросил, что Хигасинакано собирается предпринять, и тот начал сопротивляться, перекладывая ответственность на заказчика. Начальник отдела, слушавший их спор, не выдержал и отправил обоих на завод, чтобы на месте придумать план действий. Мне тоже велели поехать. Досадно.

Пока мы не прибыли на завод, менеджер и Хигасинакано не сказали друг другу ни слова. Когда Хигасинакано чуть не упал в переполненном вагоне и наступил менеджеру на ногу, тот намеренно наступил на ногу Хигасинакано в ответ. Я наблюдала за ними с раздражением. Утешало лишь одно: по пути я видела из окна большую реку и террасные поля.

На заводе выяснилось, что ошибки допустили оба. Менеджер, явно расстроившись, сказал заводскому инженеру организовать повторную доставку товара в течение двух дней и ушел, сославшись на еще одну встречу. Хигасинакано понурил голову и стал без конца извиняться, пока техник не попросил его прекратить. Мы уточнили план производства, и инженер пригласил нас на экскурсию по заводу. Хотя я уже на ней была, возможность без спешки осмотреть цех выпадает нечасто. Хигасинакано тоже воодушевился, и, надев комбинезон и каску для посетителей, с довольным видом сунул обе руки в карманы и расправил плечи.

Цех по производству тубусов словно дремал на ходу. В здании, похожем на спортивный зал младшей школы, человек десять в зеленой униформе, у всех по-разному выцветшей, молча работали, походя на манекены. На стене висел большой лист бумаги с надписью «Сообщать, предупреждать, советоваться», а еще расписание маршрутного автобуса между станцией и заводом.

Оставив Хигасинакано разглядывать станки возле входа, я прошла внутрь, лавируя между ящиками с инструментами. Бумагу резали на тонкие полоски, похожие на ленты, и помещали в станок для изготовления трубок. Краска на станке местами облупилась, а на затейливых металлических деталях лежал тонкий слой пыли. Я потрогала край коричневой ленты. Тонкая бумага сгибалась даже от легкого прикосновения. Среди пронзительного скрежета со всех сторон я различила негромкий скрип, будто детских качелей.

– Запускаем!

Техник велел нам отступить назад. Двое рабочих указали на что-то и окликнули друг друга, а затем пол начал вибрировать.

Ленты медленно поползли вперед. Они подрагивали, словно их несла к станку гигантская невидимая рука. Им не суждено приобрести яркий цвет или сложный узор. Их провезут по ленте, склеят, пропустят через несколько валиков и намотают спиралью на сердечник, который называется оправка. Остальные ждет то же. Одну за другой ленты пропускают через валики. Сквозь небольшое окно в крыше на ленты падал лишь один луч света. Словно пленку пропускали через проектор, однако в этом фильме не было драмы, красоты или зрелищных трюков. Только движение по ленте к крутящимся валикам.

Что за бессмыслица, подумалось мне. Каждый раз, когда в школьные годы ездила на экскурсии, я надеялась обнаружить на какой-нибудь фабрике сбой. Ремень безопасности неправильной формы или книгу с дыркой в корешке. Застать момент, когда вдруг появляется трещина в том, что раньше считалось непогрешимым. Однако новейшие станки, в которые крупные заводы вкладывали много денег и сил, редко выказывали слабость.