– Ты чего это, Смирнов, совсем офигел? Нужен мне твой телефон! – буркнул Генка Бурков и толкнул Мишу в плечо.

Легонько так толкнул, но тот всё равно не удержался и врезался в стену.

– Отвали!

– Гена, мне очень нужен мой телефон. Ну отдай, – дрогнувшим голосом произнёс Миша. Только разреветься ещё не хватало! Миша до боли закусил губу. Не сейчас. Не перед ним.

– «Мне очень нужен мой телефон, ну отдай», – противным голосом передразнил Генка.

– Ну, Ген! Мне честно очень нужен телефон!

– Да кому ещё, кроме тебя, это старьё нужно, – усмехнулся Генка. – У моей бабушки телефон покруче.

Прогремел звонок. Генка перепрыгнул через три ступеньки, но внезапно замер. А на его лице растянулась кривая улыбка.

– Отдам. Если стащишь ответы на контрольную у Марфы.

– Чего? – опешил Миша.

– Ответы на контрольную! Оглох, что ли?! Да проще простого, она их всегда в сумке носит. Достань на следующей перемене. Делов-то!

– Но… но…

Перед глазами у Миши всё поплыло. Лестница покачнулась, и Миша схватился за стену, чтобы удержаться на ногах. Как Генка может о таком просить? Это же подлость!

– «Но, но», – снова передразнил Генка, – ты что, лошадь запрягаешь?

– Я не стану!

– Эх ты, слабак, – последнее слово Генка не сказал – выплюнул…

– Не будь слабаком! – сказал вчера дядя Стёпа. Человек, который считал своим долгом сделать из Миши «настоящего мужика». По его мнению, лучше всего в этом деле помогал ремень. Розданный или полученный – это ещё как посмотреть. Правда, Миша до сих пор поводов не давал, и ремень, к дяди-Стёпиному разочарованию, оставался в категории угроз.

– Если этот Генка забрал твой телефон, его нужно вернуть! Он ведь даже младше тебя! Как это вообще возможно?! – продолжал дядя Стёпа свой «мужской» разговор. – Нужно уметь постоять за себя. Врезал бы ему разок. Делов-то!

Дядя Стёпа для верности пару раз лупанул по воздуху кулаками. Губы сжаты. Глаза блестят. Щёки красные, что обжечься можно. Миша подумал, что дядя Стёпа наверняка очень жалеет, что к нему уже давно никто не цепляется. А то бы он показал! Ух, как показал!

Но Миша «показывать» не умел. Разве что язык или фокус. Этим Генку не пронять. Нет. По дяди-Стёпиной логике «показывать» нужно исключительно силу. Вот только сила не всегда измеряется кулаками. Иногда сила – это не стать одним из тех, кого презираешь.

– Чтоб завтра телефон принёс! И точка, – крякнул дядя Стёпа. – Он, знаешь ли, денег стоит.

– А вдруг это не Генка, а я его потерял? – спросил Миша и мгновенно съёжился до размеров мухи.

– Ну, малой, – дядя Стёпа поднялся. Стул скрипнул. Или это зубы? Хищные, жёлтые, как у старого кабана. – В твоих же интересах принести телефон. Знаешь, что мне отец говорил? Мужика мужиком делает ремень. Сначала его им порют, потом он его носит, а уж когда снимает…

И тут дядя Стёпа хрипло захохотал, пока смех не перешёл в кашель. Тогда он достал из кармана пачку сигарет и направился на балкон.

– Но это тебе пока знать не положено.

– Ты мне не отец, – ответил Миша, когда балконная дверь со скрипом закрылась.

Миша с сожалением глянул на свой школьный костюм, который напрасно проветривался на балконе.

– Стой, Гена! – закричал Миша вслед однокласснику. – Я…

Зима разъярилась не на шутку. Почувствовала, старуха, что ей ничего не грозит и можно рвать небо, кусать за бока прохожих, ломать ветки и вытряхивать душу из всего живого.

Может, Мише повезёт, и метель растащит его на атомы. Один атом тут, другой – в Аргентине. Тогда всё станет неважно. И телефон, которого нет. И сегодняшний позор. И то, что ждёт его дома.

Генка соврал. Он не брал телефон. Правда, об этом Миша узнал позже. Но всё равно отказался рыться в учительской сумке. Не смог. Наверное, дядя Стёпа прав: Миша просто слабак.

На обеденной перемене класс опустел. Только дремал за партой Павлик Резинкин. Миша тоже хотел бы задремать, но до уникальной способности Резинкина спать в любое время дня ему было далеко. В голове крутились мрачные мысли. За окном вяло кружились снежинки.

Вдруг снежинки пропали. Их заслонил серый свитер.

– Пошли! Самое время, – скомандовал обладатель свитера.

– Куда? – опешил Миша.

– Смирнов, сделай что-нибудь со своим лицом, а то так и напрашивается на кулак, – вспыхнул Генка и вновь противно передразнил: – «Куда?» За ответами!

– Не пойду.

– А телефон? Не нужен уже? – ухмыльнулся Генка.

– Только не так, – ответил Миша и огляделся по сторонам. Не ударит же его Генка прямо в классе? Он мог, конечно. А на помощь Резинкина рассчитывать нечего.

– Вот слабак, – выплюнул Генка. – Сам достану. На стрёме постоишь.

Миша нехотя поплёлся за ним. Задача легче некуда. Стоять и прикрывать Генку, пока тот шарит в учительской сумке. Вроде как и не совсем подлость. Так, полуподлость. Но от этого почему-то было не легче. Но Миша упорно делал вид, что не замечает Генкиной возни. Просто стоит. В окно смотрит.

Небо загустело, налилось тяжестью. Ветер ударил в стекло. Яростно и зло.

«Это всё ради весны», – напомнил себе Миша.

– На фига Марфа столько всякого барахла с собой носит, – выругался Генка. – А ты, придурок, чего приклеился? У двери встань!

– Я…

Но не успел Миша ответить, как у кабинета застучали каблуки.

– Нашёл! – в эту же минуту победно крикнул Генка.

– Ма-а-а-арф-а… – прошептал Миша, у которого вместо языка во рту оказался кусок тугой резины.

В класс, будто корабль на полном ходу, влетела женщина. Статная, как военный галеон. Стремительная, как лёгкий клипер. Молочно-белая блуза с рукавами, объёмов которых с лихвой хватило бы на небольшой парус. Рыжее облако кудрей, стянутых в первоклассное «воронье гнездо» на макушке. Марфа Петровна. Математичка.

Марфа остановилась около Резинкина и похлопала того по плечу.

– Павлик, подъём!

Генка охнул, сунул Мише в руку какую-то бумажку и отскочил к своей парте со скоростью, несовместимой с возможностями человеческого тела.

– Смирнов, это как понимать?

Запахло порохом.

– Марфа Петровна, я… – Миша сжал листок с ответами и покраснел.

Пришлось во всём признаться. И про телефон тоже. Тогда и его, и Генку, понятное дело, вызвали к директрисе. Забрать у одноклассника телефон – это кража. Уголовное преступление. С Генки сразу слетела вся спесь. Он божился, клятвенно обещал, ныл, канючил, заверял, убеждал, оправдывался и отнекивался, что телефон не брал. А про контрольную он вообще ничего не знает. Да пусть хоть у Резинкина спросят! Павлик тоже там был.

Резинкин, естественно, ничего не видел. Кроме того, как Миша стоял перед Марфой весь красный. С ответами в руке.

Марфа обещала вызвать родителей в школу. Генка обещал уничтожить Мишу. А Миша ничего не обещал. Смысл кому-то что-то обещать, если не можешь выполнить даже то, что обещал самому себе?

Миша ещё никогда не поднимался по лестнице так медленно. Но кончилась она на удивление скоро. Третий этаж. Тридцать восемь ступенек. Сорок девять секунд. Неприлично быстро!

Обычно после обеда дома никого не было, но вот уже вторую неделю Окорок в отпуске. Миша старался приходить домой попозже, чтобы не пересекаться с ним без мамы. Но это не всегда удавалось. Особенно когда на улице метель.

Угроза ощущалась уже в подъезде. Просачивалась сквозь закрытую дверь. Искрилась в пыльном воздухе. Миша сглотнул. Может, не идти? А тогда куда? У Севы тренировка. На улице холодно.

Некуда ему больше идти.

Привычный звонок прозвучал визгливо и громко. Лязгнул ключ. Скрипнула дверь. В тусклом свете возникла фигура, которая вмиг заполнила собой весь коридор.

– Так, малой, есть разговор, – процедил Окорок. Из-за угла мелькнула сиреневая чёлка. Мелькнула и тут же скрылась.