А один тихий подросток из того же подъезда, что и злодейка, сочинил свой способ борьбы с собаками. Он однажды, подходя к подъезду, обронил от страха ключи, когда лежащие оба пса залаяли на него, вскочив. И он удивился, потому что они тут же струсили и разбежались. Он понял, что собаки наверно решили, будто он наклонился за камнем, чтобы ударить их.

Способ оказался стопроцентный, — собаки боялись все как одна, когда не то что даже кидаешь в их сторону что-то, а просто наклоняешся. И вот он как-то весной так же подходил к своему подъезду и заранее приготовил снежок из липкого мокрого снега. Одна из собак лежала у дороги и была занята какой-то то ли костью, то ли ещё чем. Парень, не дожидаясь, пока та по обычаю начнёт на него кидаться, кинул в неё снежок… Он сделал это без злобы и кинул довольно несильно, словом, для острастки. Но вот чего он не ожидал, так это то, что собака ужасно испугается. Пёс завизжал, как-будто его резали; он бросил своё занятие и побежал, метров с десять визжа настолько громко — насколько мог.

Парень сам испугался и даже как бы обвинил себя в зле, хотя знал, что кинул несильно, да и имел прАво кинуть. Но новая неожиданность поразила его ещё сильнее визга пса. Когда он поднимался уже по лестнице на свой этаж, то навстречу ему побежала вниз «колдунья», — она видимо решила, услышав через своё окно, что пса её наверно кто-то убивает или мучает.

Она злобно посмотрела подростку в глаза, спускаясь мимо, и даже что-то буркнула. В тот день никаких больше сюрпризов не было. А вот на следующий день мать подростка задержалась домой с работы. Домашние решили ей позвонить, а она им докладывает:

— Вы будете смеяться, но я руку сломала, — поскользнулась, когда к остановке шла. Я сейчас в травме — снимок сделали, будут гипс накладывать…

Она была весела, поэтому отец семейства тоже, в виде праздного вопроса предложил ей:

— А какую руку-то сломала?

— Правую… — со вздохом ответила мать.

ПСР — 15

Школьный — или околошкольный — терроризм.

1

Молодой, совсем молодой человек, школьник, решил совершить преступление. Причина была не сказать что бы значимая, но для его узкого юного мировоззрения она была просто гигантской и занимала все его мысли на протяжении нескольких лет сряду.

Он влюбился впервые в своей жизни. Как-то раз он шёл с этой девочкой его возраста, гуляя по парку. Мимо шли хулиганы, один из которых был постарше, а второй, хотя и ровесник, но комплекции переспелой, по силам превосходящий юнца немало. Девочка была знакома с ребятами хулиганами, да и юноша тоже, — ведь все они учились в одной школе.

Никто из них не поздоровался друг с другом, а ровесник нашего юноши, идя навстречу паре и поравнявшись с ними, хлопнул ладонью по пятой точке школьницу, разумеется понимая и логику поступка и перевес в силах. Хулиганам вообще свойственно «доказывать правду» только когда они несомненно превосходят в силах.

Мальчик, идущий в паре с этой девочкой, никак отреагировать не посмел, — и это был его крах, потому что не из одной трусости он не посмел «заступиться», а дело было ещё и в том, что знаком он с этой девочкой был буквально неделю. До сего момента судьба не предоставляла ему испытания проверить свой дух на смелость, — так что невозможно было ответить на такой вопрос, струсил он всё же побоев в ответ со стороны врагов или же сдержался исходя из здравого смысла.

Девочка после шлепка по ней ладонью немного покраснела и стыдливо улыбнулась; хулиганы тоже по-змеиному зашипели о чём-то между собой, улыбаясь, и пошли далее. Если б юнец не оказался в таких тисках — с одной стороны возвышенное чувство, а с другой чувство чести и достоинства, — то он бы в состоянии был рассудить, что неизвестно вообще в каких отношениях находится девица с хулиганами, раз они позволили себе такую выходку и раз она засмеялась (хотя и со стыдом), а не обматерила их в гневе, и чем в силах была бы заступиться сама за себя, за свою девичью честь, если бы хотела; но она кокетливо усмехнулась, а виноват по всем понятиям остался её спутник. Ну и если уж говорить доконца и предположить, что и она испугалась побоев или позора в перспективе после гневной какой-нибудь своей реакции — то чем она-то лучше и чище? Разумеется тем, что она по природе слабее, а слабому как бы и не стыдно быть трусом и уступать кому ни попадя марать собственную честь.

Через неделю, и даже чуть меньше, пара рассталась. Девочка сначала проявляла такой неподдельный интерес к мальчику, а внезапно вдруг стала так холодна к нему и даже раздражительна. Мальчик конечно не знал что у неё на уме и в чём причина её сурового отношения к нему, но неразвитый ум его видел ясно только два этих факта: этого ублюдка, который надругался ради забавы (и мальчик этот кстати действительно должен быть ублюдком, то есть незаконнорожденным, судя по его беспризорности) и видел он тот факт, что «дама» должно быть оскорбилась, раз её ухажёр не заступился за неё и не надавал пощёчин дуракам втрое сильнее его.

Если неделю назад он был влюблённым благородным человеком, то теперь тиски его сковали совсем другие и не менее крепкие — это тиски разбитого сердца, отвергнутого обожаемым предметом, а вторая губа тисков заключалась теперь в клейме труса, позором для себя и для всего Мира. Сложно сказать какая губа в этих тисках давила и мучала сильнее, ясно только одно, что и каждая по отдельности давит человека невыносимо.

* * *

Многие люди говорят, что по-настоящему влюбляются только раз в жизни. Это неправда. Но вот то, что первая любовь самая сильная, это наверно так.

Пара мальчика и девочки не восстановилась и так же мстить юнец не стал. Он прожил в этом аду, беспрерывно страдая, три года, и наконец решил, что злодея нужно убить. Эти непрекращающиеся мучения уже одни могут свидетельствовать о силе первой любви, ведь как он не терял надежды за эти годы о воскрешении их любви с девочкой, также его и мучало то оскорбление, — этот парень, оскорбивший объект его любви, превратился для него в настоящего дьявола, в сильного и могучего, знающего наверно его мысли и слабость.

Оружия ему взять было абсолютно негде, ножом он убивать не хотел. Ему почему-то мерещился именно выстрел, может быть как-то странно ассоциирующийся с тем мелким поганым хлопком по мягкому месту подруги — неизвестно, но может быть причина в этом. Хотя немало и даже очень много поклонников огнестрельного оружия у нас в обществе среди людей взрослых; ведь сколько фильмов снято по одной лишь теме — выстрела! Нет, не только глупые заокеанские фильмы сняты на одном этом мотиве, а и даже очень умные фильмы так сильно романтизируют выстрел, этот смертоносный щелчок, что кажется выкинь из фильма всю его интригу, весь его сюжет, и оставь те места, где убивают человека, стреляя в него, то мало что изменится.

Неразумный наш юнец успел посмотреть фильм великого нашего Балабанова Брат — второй фильм, — ничего из него не понял, кроме пожалуй крутости человека с огнестрелом. Балабанов сам был в своей идеологии никем иным как мстителем, и популярнейший фильм его сыграл как бы в кассу юнцу. Известно ведь как герой этого шедевра собирает самодельный пистолет, в фильме всё подробно показывается, как бы служа пособием для потенциальных «мстителей».

* * *

Первый ствол юнец сделал экспериментальный и он у него не сработал, — оказалось что суть совсем в другом, в устройстве самострела. Он думал что нет в самостреле ничего хитрого, что это напдобие игрушечного пистолета (а других он не знал), где нужен щелчок молоточка — если это револьвер, — или натянутая пружина — если это современного типа ствол, и всё произойдёт само собой. Поэтому он сперва и не понял смысл прессуемой серы от спичек в запаянной трубке и думал, что нужно просто её нагреть и произойдёт всё само собой. Странно, между прочим, сколько уроков химии и физики он просидел, сколько примеров прорешал, а понять такое простое устройство в теории не смог…