Annotation

Притчи в этой книге — это почти те же рассказы, но только с той разницей, что имеют смысл неявный. Что касается рассказов, то они, кажется, написаны в классическом варианте, разве что покороче, чем классические. Ну а стихи — они и в Африке стихи, — их здесь довольно большое количество, но темы в них затронуты разнообразные, а не только те, на которые принято писать стихи, то есть о природе или любви, — нет, в этой книжке этих тем, кажется, нет и вовсе. И да, вся эта книга была ранее опубликована по частям, каждый номер по-отдельности: ПСР, потом ПСР-2 и так далее до пятнадцатого номера. Только два номера из всех их впервые увидят свет — это ПСР-8 и 9.

Никита Белугин

ПСР — 1

ПСР-2

ПСР — 3

ПСР — 4

ПСР — 5

ПСР — 6

ПСР — 7

ПСР — 8

ПСР — 9

ПСР — 10

ПСР — 11

ПСР — 12

ПСР — 13

ПСР — 15

Никита Белугин

Притчи. Стихи. Рассказы 1-15

ПСР — 1

Долг.

Немного погодя, как только Се-й вышел из больницы, за ним вышел другой её пациент и вскоре нагнал Се-я.

— Послушай, ты ведь со мной лежал через палату?

— Ну лежал и что? — нехотя ответил Се-й.

— Да так, ничего… — будто обидевшись, произнёс попутчик, опустив голову, но продолжая идти за Се-ем.

Пара так прошла молча с десяток метров, вдруг Се-й стукнул себя по лбу:

— А! Так это с тобой я перестукивался что-ли?

— Нет, не со мной… — нехотя ответил попутчик.

— Ну да, как я мог так подумать, ведь через палату не было бы слышно твоих стуков, как и моих. — печально ухмыльнулся Се-й. — Но тогда я тебя не помню.

— Я знаю, что не помните, — завилял попутчик, — я к Вам заходил, вы были без сознания ещё. — улыбнулся он, заглядывая в глаза.

Се-й сосредоточенно нахмурился.

— Вы мне денег должны. — кротко произнёс человек.

— Как денег? Каких денег?!

— А за сигареты…

Се-й хотел было уже осведомиться, за сколько сигарет он должен ему денег, за пачку или может за блок пачек; секунд пять он мрачно соображал, ковыряясь в своей памяти, как вдруг догадался — для чего же ему были сигареты, если даже предположить, что в бреду он и занял их? Он хотел было в неистовой злобе пнуть этого жулика под зад, чтобы тот забыл про то, как обманывать людей. И уже напряг правую ногу, уже начал поворачиваться к противнику, но вместо этого достал из кармана свой портмоне, вытащил из него бумажку, на которую можно купить блок недорогих сигарет, и отдал попрошайке, смекнув, что он наверно прямо сейчас отправится с ней в ближайший вино-водочный…

Попрошайка любезно его отблагодарил и поспешил ретироваться, пока щедрый его кредитор шёл далее, не слушая и не смотря на него.

Интересно, что хоть Се-й и не видел всю картину происшедшего с ним в больнице, а только был уверен в своей правоте, исходя из одной логики, и сомнение в нём хотя бы на один процент, да было, но после того, как он вместо пинка отдал деньги, явственно как бы позволив себя обмануть, сомнений в нём не осталось уже никаких, что пройдоха его хотел одурачить.

Хвостик.

Некоторая девушка спала и ей снился сон. Ну что только во сне не может присниться? Ей снился сперва самый заурядный сон: её кот сидел у неё на коленках (на ляжках, как это ни грубо, но не на "коленках"), сидит и мурлычит; она гладит его, а он мурлычит. Серый такой кот, с чёрными полосками, с большими глазами, с маленькими ушками, очевидно породистый и умный кот.

Всё происходило как и в реальносте, как ежедневно она гладила его в жизне, так и сейчас, во сне, то есть в выдуманной действительности, она наслаждалась ощущением мягкой шёрстки своего любимца. И вот гладит она его гладит и вдруг чувствует что-то холодное и совсем немягкое… Ба! Смотрит она на своего красавца кота, смотрит на его щурящуюся рожицу, на его полоски и всё как обычно… Да только вконце кота вместо обычного пушистого хвоста хвост какой-то гадины — змеи или ящерицы. Хвост такой же длины, но толщиной как если бы хвост кота вместе с шерстью, — ну то есть это не был облезлый кошачий хвост, как у лысых кошек, а был именно хвост тоже полосатый, но какой-то гадины — тёмный такой и с более светлыми полосками…

Разумеется ей стало противно и она захотела тут же или шваркнуть кота или хотя бы отбросить его подальше. Вдруг сон как-то скомкался, она начала не то браниться, не то двигаться и проснулась. Сразу же сон отпрянул на сто второй план, ну или на сто первый, а на первом плане в её уме и душе был вот уже долгое время один юноша, вернее даже уже молодой человек, в которого она влюбилась.

— Бывают же такие мерзкие сны! — произнесла она почти вслух. — Саша, ах Саша, скорее бы с тобой снова увидеться!..

И сразу же, после этой мысли, с плана может быть пятидесятого, вылезла на первый план другая мысль. Дело в том, что девушка эта, хоть и любила безмерно своего Сашу, но в голове её никак не могло улечся, что если они когда-то поженятся, то им придётся, помимо сердец, соединиться ещё и плотским образом. И не то что бы она брезговала этой мужской плоти, как какого-нибудь гада, как змеиного хвоста у кота из сна, — нет, но ей никак "не понималось" зачем это нужно. О, не в прямом конечно смысле "не понималось", а в смысле того, что ей вовсе этого не хотелось, ей достаточно было одного того, что Саша существует и что у неё есть возможность с ним видеться иногда, — конечно ей хотелось бы почаще, хотелось бы даже жить с ним всё время, — но даже и её влюблённая голова немного догадывалась, что она бы может быть сошла с ума от восторга любви, если бы постоянно была с ним, и ещё ей было как-то стыдно… В этом она себе боялась признаться и даже злилась на саму себя, представляя каково это, быть с объектом любви не мысленно, а физически…

Фрукты.

Вы никогда не задавались вопросом, почему так соблазнительна преступная жизнь? Почему так нравится и писателям и режиссёрам поднимать эти темы, — темы убийств и воровства, то есть лёгких и причём больших денег.

Дело было давненько, ещё во время, когда рынки были весьма популярны, когда им на смену ещё не прошли магазины с самообслуживанием. На рынках продавалось буквально всё — всё то же, что и теперь в магазинах, только под открытым небом. Подростки сейчасшние уже этого не знают, как работают продавцы там. Они каждое утро, часов этак в восемь, привозят свои товары, свои вещи, свои фрукты овощи, собирают палатку, обустраивают стелажи, красиво раскладывают и развешивают на них товар, чтобы часам к девяти люди уже могли начать присматриваться, проходя мимо и ища что-то своё. Сущая каторга для современного продавца-кассира, у которого всю работу составляет в основном жатие на кнопочки приборов…

И вот на таком обыкновенном рынке стоял и продавал яблоки и прочие фрукты обыкновенный мужчина лет сорока, русской национальности. Дело было зимой и он с удовольствием "домерзал" последние часы, представляя как скоро начнёт "сворачиваться". Людей на рынке было много и вот под эту суету один мальчик школьного возраста, идя рядом с своей мамой, берёт аккуратно яблоко и проходит далее. В мужчине продавце как-будто бы сорвалась с цепи какая сторожевая собака.

— А ну, ты! Ублюдок! ПолОжил быстро на место!

Мальчик страшно покраснел, — то есть сперва он покорно вернулся и отдал сворованное яблоко, потом покраснел. Самое интересное, что мать не устроила сцену, ни против продавца, — что было бы глупо, — ни против сына, поучая его нА людях, дескать какая она примерная мать и что ей стыдно. Мальчику хватило и того стыда, который на него вылился для него самого неожиданно; он думал, что всё произойдёт как в кино, он сорвёт лёгкий куш и жизнь ему покажется сказкой после такой незаконной операции… И вовсе он не хотел есть яблоко, — вернее может и хотел, и конечно съел бы его позже, прямо на рынке, отойдя от точки своей ограбленной жертвы. Но он и дома ел яблоки, пусть не так часто, как ему хотелось бы; может ему конечно и вообще хотелось бы питаться одними яблоками с бананами, но всё-таки дело было в большем, дело было в той свободе, достигнув которую, он бы уверовал своим юным сердцем, что она существует, что есть тот мир беспредела, в котором возможно всё, стоит только захотеть!